Лана Тихомирова - Работа над ошибками, или Грустная грустная сказка [СИ]
Меня отнесли и бросили на пол камеры. Пату забрали. Я вынула кляп изо рта и развязала глаза.
Ранх-ба копался у решетки.
— Сильно бил? — кинул он мне через плечо, не оборачиваясь.
— Кончилось одной пощечиной.
— Повезло, — он опустил руки, тяжело вздохнул и медленно повернулся ко мне, — Сиэт-ту…
— Я слышала твой разговор с Ев-Га, так вот учти, я не твоя собственность, — спокойно сказала я.
Он в недоумении смотрел на меня.
— Что это? Ты сопротивляешься? — он сполз по стене в припадке гомерического хохота, — Дурочка, ты ничего не понимаешь!
— Отстань, я не хочу тебя слушать, — сказала я, садясь на лежак.
— А ты не подумала, что будет с тобой? — посерьезнев, сказал Ранх-ба, — Не я, так Ев-Га, — он сделал красноречивую паузу, — А этот рыцарь — Па-Ши, ничего не сможет противопоставить ему или мне. Ты останешься одна,
детка! Совсем одна!
— Не пытайся, напугать меня, Ранх-ба, не выйдет! Я сама за себя постою, ни Пату, ни Ев-Га меня не тронут. Не посмеют!
— Зная, что ты со мной. А вот в обратном случае, — он снова красноречиво промолчал.
— Перестань. Закончим этот дурацкий разговор.
— Тенгет. На последок.
Он оказался совсем близко.
Заскрежетала дверь — вбросили Ев-Га.
Он развязал глаза и быстро встал, и, пружиня шаг, подошел к лежаку, сел рядом со мной.
— Ну, что, кайше, поздравляю! Ты здорово влипла. Па-Ши все рассказал про сестру.
Я схватилась за голову.
— Есть от чего схватиться. Теперь следователь с живой с тебя не слезет, и эту Ши-Мер-га доставят сюда вскорости.
— Вы знаете человека по имени Ю-Рий-ранх? — спросила я Ев-Га.
— Я вроде только что-то с допроса, — рассмеялся он, — Знаю, но никогда его не видел. Это человек легенда. Он родился в вашем Городе. Но родители его мои земляки, сюда они попали случайно. Он хотел бежать на родину, но был арестован. Сбежал из этой тюрьмы и добрался в одиночку до ворот, но в Тьйарко-Сиэт так и не появился. У нас эту историю знает каждый ребенок.
В камеру вошли Сиока и Пату.
Я встала.
— Берите лежак, вас переводят в другую камеру, — сказал он мне.
Я взяла лежак и стояла в ожидании.
— Быстрее, — крикнул на меня следователь.
— Ранх-ба, пойдем, — сказала я.
Му-ранх встал с улыбкой победителя и метнул взгляд на Ев-Га.
Нас перевели в соседнюю камеру, точно такую же, как и предыдущая. Я бросила лежак в угол и села на него.
— Мои увещевания пошли на пользу. Ты умеешь с каждой минутой, девочка моя.
— О чем ты? — спросила я, будто не понимая, к чему он клонит.
— Почему ты взяла меня? Испугалась Ев-Га?
— Нет.
— Почему же?
— Вот заладил. Захотела и взяла.
— Несколько минут назад я боялся, что твоя любовь иссякла.
— Зануда, — брезгливо насколько могла, сказала я, ложась на лежак лицом к стене.
— А может…
— Только попробуй! Я побью тебя, — не оборачиваясь, заговорила я.
— Побьешь? — через взрывы смеха сказал он — Тебя же никто не учил драться!?
— А мне и не надо. Ноги и руки у меня сильные, мне хватит этого.
— Уверена, что сможешь меня ударить?
Я резко развернулась и посмотрела на Ранх-ба. Веселость его разом улетучилась.
— Уверена, — сказала я.
— Хорошо, — с некоторой задержкой сказал Ранх-ба.
Без Пату и песен Ев-Га было не по себе. Думать о том, что подвела Пату и Ши — невыносимо, а о том, что ждет меня — мучительно страшно.
Ранх-ба после нескольких кругов по камере, сел на лежак рядом со мной.
— Чего дрожишь?
— Страшно, — угрюмо ответила я.
— Ничего, детка, мне было страшно, — он приобнял меня, — это пройдет.
— Я не хочу вечно жить в этой тюрьме. Я хочу видеть солнце и траву, луну и цветы. Хочу выучить ещё песни, подобные песне о птице-деве.
— Кто сказал тебе, что это невозможно?
— Боюсь, что никогда этого не увижу.
— Расслабься, я нашел выход из положения. Если ко мне принесут мою ложку, то ночью мы бежим.
— Ты понял, как открыть решетку, — обернулась я.
Он поднес палец к губам и прошептал:
— Это моя маленькая тайна, — он загадочно посмотрел на меня и подмигнул.
До следующего кормления мы сидели на лежаке молча.
На кормление принесли нашу старую посуду, включая и "волшебную" ложку Ранх-ба.
Он не стал есть, а взял ложку, и загнул её особым способом и подошел к решетке. Около получаса он что-то колдовал над ней. Потом он с торжествующим видом подошел к своей миске и вывалил из неё кашу.
Подошел к решетке и вынул её.
— Вот! А Пату ещё 15 раз бы подумал, да так бы ничего не сделал. Бежим?
— Мы не знаем плана тюрьмы.
— Ты периодически невыносима! Хочешь ещё бетонной каши?
— Нет.
— Тогда лезь.
— Может ты первый?
— Дамы вперед, — улыбнулся он.
— Ты никогда не был джентльменом, с чего бы такая галантность?
Ранх-ба угрюмо посмотрел на меня и полез в окно. Через пол секунды послышался мягкий шлепок.
— Здесь не так высоко, Сиэт-ту.
Я полезла в окошко и скоро оказалась на земле. Одежда сразу же намокла.
— Идем? — сказал Ранх-ба, которого я не видела за завесой тумана.
— А Ев-га и Пату?
Раздался шлепок где-то рядом. Я прижалась к стене и затихла. За первым шлепком последовал второй.
— Спасибо за ложку, юный скептик, — раздался голос Ев-га.
— Все в сборе. Куда пойдем? — спросил Пату, — здесь столько стражи.
— У нас в такой ситуации говорят: если не знаешь куда идти — иди прямо, — сказал Ев-Га.
— Тогда вперед, — подвел итог Ранх-ба.
— Давайте, хоть за руки возьмемся, — предложила я, — не мудрено и потеряться.
— Зачем за руки? — рассмеялся Ев-га, — у меня всегда с собой веревка, она достаточно длинная, возьмемся за неё и пойдем вместе.
Я не видела, но почувствовала, как он вложил в мою руку кусок веревки.
— Кто пойдет первым? — спросил Пату.
— Конечно ты Ши-ранх, — мгновенно среагировал Ранх-ба.
— Почему я? — испугался Пату.
— Ты всего боишься.
— Перестаньте, — шикнула я, — у нас все меньше времени. Я иду первой.
— Сиэт-ту, — начал Ев-га.
— Или я иду первая, или мы лезем обратно, — отрезала я.
— Ну и куда пойдем? И-ван-Су-ранх, — иронически спросил Ранх-ба.
— Туда, где меньше тумана, — ответила я.
— И где же его меньше? — спросил Пату.
— Налево, — предложил Ев-га.
— Стоп, — скомандовала я.
— Мы еще не тронулись, командир, — проворчал Ранх-ба.
— Что будем делать, если встретим Чэно-Леко? — пользуясь свободной минуткой, завел любимую шарманку Пату.
— Может, я тебя разочарую, рыцарь, — начал Ев-га, — но Чено-Леко на территории нет, их не так много и в тюрьме.
— Откуда знаешь? — спросила я.
— Так сказано в легенде о Ю-Рий-ранх, только благодаря этому обстоятельству ему удалось бежать.
— Тогда ясно, — протянул Ранх-ба.
— Идем направо, — скомандовала я.
Мы шли, натыкаясь на камни, кусты и бордюры. Туман становился гуще и гуще. Наконец подошли к деревянной стене какого-то дома, и пошли по стене.
Мы оказались у окна, деревянного, бревенчатого дома, и заглянули в окно.
Я увидела свечу, горящую на деревянном столе. Возле стен стояли стеллажи с книгами. Обстановка была простой, домашней, не лишенной уюта.
В окне появился человек невысокого роста в сером военном сюртуке и темных брюках с лампасами. Он расхаживал по комнате, в правой руке держал трубку, которую изредка подносил ко рту. Он что-то тихо напевал.
Вдруг он повернулся лицом к окну. Я не дыша смотрела на него. Нас он не видел, глаза его были слепы.
Мне удалось хорошо рассмотреть его. Крупные черты лица, орлиный нос с горбинкой, черные усы над упрямыми губами, чуть раздвоенный подбородок. Лоб высокий был испещрен множеством горизонтальных морщинок, густые черные брови над слепыми глазами. Выражение его лица не было ни печальным, ни довольным, ни радостным.
Сердце мое вдруг стало разрываться: он здесь один, совсем один, целую вечность. Он сам себя заключил в тюрьму, пусть и уютнее той, откуда мы сбежали. Нас поместили в тюрьму не потому, что мы делали что-то не так, а потому, что Ему нравится его жизнь, и он хочет нам того же, как лучшего жребия.
Веревка задергалась — пора было идти.
"Возможно, он и прав в чем-то" — подумала я.
Мы пошли в другую сторону, так же запинаясь и молча. Снова спокойно прошли мимо здания тюрьмы, и вышли на какую-то дорогу. Туман становился реже, я уже могла видеть камни я ямы. Заслышав гул мотора, мы
Спустились вниз с дороги на пустырь, и решили, что лучше идти не по дороге, а рядом с ней по пустырю.
Темнело.
