Джон Адамс - Путь волшебника

— Правда это или ложь, но ты ищешь смерти. Потому что твой друг умер.

— Нет! — Я изо всех сил старался говорить громче, но ничего не получалось. Меня окружал кокон спокойствия. — Неправда, он… — Я не знал, как объяснить ей, что искал или от чего бежал Эльпенор. — А я хочу… я хочу стать свиньей.

Так странно было смотреть, как мое сердцебиение отражается в ее похожей на воду коже.

— Ты желаешь отомстить мне, — произнесла Цирцея. — Но понимаешь ли, что, наказав меня, не вернешь друга?

— Понимаю, — сглотнул я.

Впервые с того мига, как я подпал под ее чары, в моей душе всколыхнулся стыд. Слезы обожгли глаза. Но удивительно, давление кокона возросло, и раскаяние отступило.

— Быть может, свиньи не помнят, что их друзья мертвы.

Я не понимаю, почему плачу; все мои чувства оцепенели. А тончайшие щупальца удлиняются и подхватывают мои слезы прежде, чем те успевают хлынуть потоком, и словно выпивают их.

— Хорошенько подумай.

И я подумал. Подумал о неудержимом бешеном беге сквозь лес, о съеденных золотистых грибах, о подгнивших сладких плодах под деревьями. Мощное и гладкое тело, ищущее наслаждения за наслаждением, валяющееся в сыром торфе и скользком суглинке, купающееся в ледяном ручье. Ничто не должно стоять между мной и этой великолепной жизнью. Никаких преград, никаких забот, никакой путаницы, никаких размышлений — прав ты или не прав. И никаких воспоминаний. Эти слова раз за разом звучали в моем разуме. Никаких воспоминаний! Вот к чему стремился Эльпенор! А чего же хочу я?

— Я забуду, что был человеком? — спросил я. — Я забуду своего друга?

— Именно так. У зверей нет человеческих воспоминаний. — (Одиссей пошевелился на кровати, словно небольшая темная гора.) — Теперь, смертный, ты должен выбирать. Скоро проснется Одиссей. Он убьет тебя, застав здесь. Если ищешь смерти, просто ничего не делай. Но если тебя интересует жизнь, придется решать: хочешь ты превратиться в свинью или остаться человеком. И выбирать надо прямо сейчас.

Я растерялся.

— Твоя нерешительность говорит сама за себя. Прощай, и пусть твой друг меня простит.

— Его звали Эльпе…

Не дав мне договорить, она пробормотала заклинание. Кожа моя покрылась пупырышками и съежилась, растянулась и потекла. Все это время тонкие щупальца поддерживали меня, не давая рухнуть на пол, защищали от бури чувств и взрыва памяти. Повинуясь замысловатому движению ее пальцев, нити вынесли меня в окно и опустили на мощенный камнем двор, а там развернулись подобно живым виноградным лозам…

Я задыхался, поскольку в ужасающе стремительное мгновение изменилась сама моя сущность. О, эти запахи — такие насыщенные! Они словно пища на языке — медовый густой запах ночных цветов; соленые иголочки, покалывающие нёбо; сырой грибной дух леса. Он манил меня, уговаривал нырнуть во тьму, раствориться и умчаться.

Воздух на коже — холодная сладость. Моя кровь забурлила в ответ. Я побежал вдоль усадьбы Цирцеи, порабощенный зовом земли.

Я чувствую аромат свободы!

Я чувствую аромат забвения!

Я чувствую свой запах…

Я обоняю жаркую солоновато-сладкую кровь; я вижу сверкающие глаза зверей Цирцеи; я слышу слабый перестук копыт. Окружающий мир сгущается все сильнее и сильнее…

Орсон Скотт Кард

ДЖАМАЙКА

Орсон Скотт Кард — популярный автор, перу которого принадлежат свыше сорока романов. В том числе «Игра Эндера», принесшая ему «Хьюго» и «Небьюлу». Продолжение, роман «Голос тех, кого нет», также получил обе эти премии, сделав Орсона С. Карда единственным писателем, кто получил два наиболее желанных приза в фантастике подряд. Его последние книги — «Enderverse», «Enderin Exile» и продолжение триллера из жизни ближайшего будущего «Empire» и «Hidden Empire».

В настоящее время он работает над романом «The Lost Gates» — первым томом новой фэнтезийной саги.

Одна из проходных тем для Орсона С. Карда в литературе — рано развившиеся дети. По вине своего выдающегося интеллекта они изолированы от сверстников, их ждут конфликты с недальновидными взрослыми. Исключительные способности подталкивают таких детей к поступкам, которые изменяют окружающий мир, причем эти поступки могут совершаться как вопреки собственной воле, так и по недомыслию. Лучше всего это показано в «Игре Эндера» и его сиквелах.

И ныне Орсон С. Кард остается верен себе, когда пишет о семье и обществе и о том, каким образом они воздействуют на нас.

Его роман «Magic Street», написанный в 2005 году, как раз имеет схожий сюжет, который разворачивается в районе Лос-Анджелеса под названием Болдуин-Хиллз. В нем идет речь о мальчике по имени Мак Стрит, которому предстоит столкнуться со скрытым злом, появившимся по соседству. Рассказ, созданный в том же антураже, доступен для прочтения на веб-сайте автора.

Наш следующий сюжет включает в себя многие из обычных для Орсона С. Карда приемов и тем. Перед нами предстает исключительно умный юноша, обладающий загадочными способностями и предопределенной судьбой.

Подготовительный курс по химии был просто полным надувательством, и Джам Фишер это знал. Средняя школа «Ридль» представляла собой отстойную яму всей системы образования округа. Но кому-то из чиновников пришло в голову совершенно логичное, на их взгляд, решение: коль статистика именно по этой школе показывает самый высокий уровень поступивших в колледж и самый высокий балл выпускников, то, значит, все учащиеся «Ридля» должны пройти через подготовительные курсы.

Стоит ли молча мириться с подобными выходками начальства? Очевидно, стоит, если ты хочешь по окончании средней школы «Ридль» поступить в колледж, получить ученую степень и устроиться на хорошую работу.

Среди учащихся школы «Ридль» Джам, пожалуй, был одним из немногих, кто возлагал хоть какие-то надежды на дополнительные занятия по химии. Но теперь понял: вместо того чтобы оказаться в одном классе с детьми, желающими хоть чему-нибудь научиться, он попал в класс, полный профанов, идиотов и даунов.

Конечно, он отдавал себе отчет, что не вполне справедлив. Да, они не дураки безмозглые, просто серьезно отставали в начальной подготовке. Не у каждого же мама окончила колледж, а книг-то у них в доме, поди, маленькая полка в гостиной, и на той валяются ни разу не раскрывавшиеся подарки от родственников.

Справедливо или несправедливо, а результат вполне предугадывался. Чтобы дать надежду отстающим, учебный план составили с откровенно заниженными требованиями. Таким образом, Джаму пришлось вдвое больше заниматься самостоятельно, чтобы рассчитывать на успешную сдачу тестов по окончании подготовительных курсов. Мама сошла бы с ума, если бы он упустил возможность набрать достаточный балл для перехода в колледж: «Не наберешь очков для получения стипендии, останешься с дипломом школы „Ридль“, а значит, возьмут тебя только на должность поломоя».

И вот в первый день начального курса обучения он сидел и слушал преувеличенно дружелюбного учителя, пытавшегося излагать химию в шуточной форме.

— Что я хочу вам показать? — вещал мистер Лодон. — Философский камень. Давным-давно алхимики думали, что он способен превращать любой металл в золото. — Он вручил камешек Амалю Пирси в первом ряду. — Поэтому, прежде чем мы двинемся дальше, я хотел бы, чтобы каждый из вас познакомился с ним — посмотрел, потрогал, понюхал. Что угодно делайте, мне все равно…

— Если надо нюхать, то я отказываюсь после Амаля, — заявила Сина Робльз.

В классе засмеялись, в то время как Амаль, не расположенный к веселью, просто пощупал камень и, пожав плечами, передал его дальше.

Образец породы переходил из рук в руки, вперед и назад по рядам парт. Насколько Джам успел разглядеть, он очень походил на янтарь — желтый и полупрозрачный. Но никто не заметил ничего необычного, пока камень не попал к Ронде Джонс. Прикоснувшись к нему, она завизжала и уронила на пол. Камешек закатился под соседнюю парту.

— Жжется! — воскликнула девочка.

«Не жжется, а током бьет, — подумал Джам. — Янтарь накапливает статический заряд».

По всей видимости, именно эту шутку и задумал сыграть мистер Лодон.

Но мальчик держал язык за зубами. Заиметь в лице учителя врага Джам хотел бы в самую последнюю очередь. Он уже проучился год, постоянно конфликтуя с преподавателями, и хорошего в этом было очень мало.

— Подними! — приказал Лодон. — Нет, не ты. Она. Тот, кто уронил.

— Меня зовут Ронда, — сказала девочка. — И я не собираюсь его поднимать.

— Ронда… — Учитель заглянул в длинный список. — Джонс. Ты поднимешь камень и сожмешь его как можно крепче.

Она ответила упрямым взглядом и сложила руки на груди.