Михаил Гуськов - Дочка людоеда, или приключения Недобежкина

— Деньги многих погубили, Аркашенька! — вдруг бархатно запел аскет, совладав с собой, однако в голосе его уже звучал не тимпан снисходительности, а елей услужливости. — Деньги — это зло, но хорошо, чтобы его было побольше.

В это время к их столу подошли трое крепких парней.

— Тебя нанял Салих? — Троица расступилась, и показался маленький тощий старичок, похожий на колдуна из персидских сказок. — Значит, ты и есть Москвич! Ты пришел на разбор. Мы собрались заключить мир, а вы решили испортить нам праздник. Вы не хотите мира.

Петушков побледнел как полотно, глаза его, подожженные завистью, теперь пылали синим пламенем страха: «Мафия!» — закричал его внутренний голос. Даже Шелковников испугался, такое излучение опасности исходило от старичка.

— Говори, мы слушаем тебя! — старичок изъяснялся почти без акцента. Вдали возникла фигура Гарун-аль-Рашида в окружении группки восточных людей.

— Сначала я хочу поговорить один на один вот с ним.

— С Ахмет-ханом? — переспросил старец.

— Да! А эти? Мы их уведем с собой? — Колдун указал на Петушкова с Витей.

Недобежкин, чтобы раз и навсегда отучить Петушкова от нравоучительного тона, кивнул на Сергея.

— Вот его возьмите, а этот пусть посидит здесь, в уголке.

Старик взял Петушкова под локоть, и тот, подхватив свою сумочку с книгами, как бычок на заклание, пошел в окружении трех молодцов за колдуном.

— Они тебя спутали с Москвичом, — сказал Омар Шариф, все так же ослепительно улыбаясь. — Я знаю, что ты не Москвич, но они мне не верят. Они не видели тебя в деле, а Ибрагим и Махмуд для них никто. Сегодня тут назначена встреча двух стариков. Старика Ленинградского рынка и старика Черемушкинского рынка. Должен был быть заключен мир, но они решили, что тебя нанял старик Центрального рынка.

В голове у Недобежкина раздался знакомый ему щелчок. Голос Гарун-аль-Рашида стал казаться замедленным, движения вялыми.

— Дай мне уйти с Ибрагимом, я обещал его матери, что он живой вернется из Москвы.

— Хорошо, приведи назад моего друга, а за это я не трону твоего.

— Они его не отпустят, эти двое назначены в «козлы» рынков, а твою голову отвезут старику на Цветной бульвар. Москвича еще никому не удалось обхитрить, но ты не Москвич, ты страшнее Москвича. Хорошо, я приведу твоего друга. Постарайся уйти, тогда за мной останется последнее слово, я ведь их предупреждал.

Гарун-аль-Рашид улыбнулся Недобежкину.

— Я уйду! — кивнул Аркадий.

За красными портьерами Петушков видел, как двое или трое молодых парней достали пистолеты с глушителями, обрез двустволки уперся любителю частых причастии в тощее брюхо. Нет, Петушков не был трусом, он не повалился на колени, не стал лепетать слова прощения, помня, что все это будет бесполезно, но что-то надо было сделать. И он, как истинный христианин, стал молиться.

— Сумасшедший дом! Господи, спаси мою душу грешную! Николай Угодник, отче Сергий, спаси и помилуй!

— Чего бормочешь?! — осведомился пожилой с «Калашниковым».

Появился Гарун-аль-Рашид и все так же спокойно и с улыбкой поманил Петушкова.

— Пойдем, дорогой, не бойся! Будь мужчиной.

Именно это добавление «будь мужчиной» сбило всю компанию и обоих стариков, решивших, что Ахмет будет убивать жертву, но он взял его за руку и повел к Недобежкину. Сделав несколько шагов, он толкнул его в спину, а сам быстро юркнул в среднюю дверь, где с пистолетом наготове стоял Ибрагим и маленький официант. В этот момент, когда несколько стволов должны были изрешетить мнимого Москвича, в зале ресторана сверкнул ослепительный свет, и раздался оглушительный грохот.

— Шамахан! — прокричал Недобежкин, крутя над головой своей страшной плетью.

«Только бы не задеть Петушкова!» — пронеслось в его мозгу. Петушков успел присесть, и удар плети пришелся по стене рядом с зеркалом. Если бы Недобежкин попал по зеркалу, их бегство было бы более простым и приятным — пробежав тоннелями Зазеркалья, они бы мгновенно выскочили через любое другое зеркало Москвы, но удар кнута пришелся по стене.

— Бежим! — крикнул Недобежкин, бросаясь в пролом.

Надо отдать должное реактивности двух его друзей: и постник Петушков, и жертва кинематографа со всех ног бросились вслед за Недобежкиным, причем Шелковников если и задержался возле столика на самую малую долю секунды, то только потому, что решал, какую из едва начатых бутылок прихватить с собой — водки или коньяка? Наконец схватил обе и, зажав большими пальцами их горлышки, устремился в пролом.

Друзья оказались в маленьком тесном дворике. Петушков было кинулся сквозь арку бежать на улицу.

— Куда? — остановил его Недобежкин. — За мной! — крикнул он, увидев проходную какого-то завода. Они юркнули в проходную.

— Стой! Куда! — завопила вахтерша. — Ваши пропуска!

Но друзья уже мчались мимо железных конструкций по пустым цехам предприятия. Завод по случаю выходного дня был пуст. Вскоре вслед им послышался топот нескольких ног, это две шайки враждующих рынков догоняли беглецов.

Петушков, который в минуту опасности вдруг разделился на Петушкова номер один и Петушкова номер два, стал метаться между станками, никак не угадывая кратчайший путь к спасению, и угодил прямо под двуствольный обрез одного из преследователей. В тот момент, когда бандит вскидывал оружие, руководство над действиями Петушковых взял на себя Абсолютный Петушков. Он бросился к преследователю и в момент выстрела закрыл дуло двустволки книжной сумкой. Картечь изрешетила бесценные книги по церковной истории, но спасенный от смерти Петушков уже без всякой внутренней полемики бросился догонять Недобежкина.

Тем временем пожилой с «Калашниковым», не надеясь на быстроту своих ног, пригнул с железной лестницы на контейнер с надписью «Осторожно! Стекло!» и вскинул автомат. Недобежкин, на секунду остановившись, кнутом описал в воздухе дугу, и пули, трассирующими фейерверками отскочив от невидимой преграды, ушли в потолок. Аспирант щелкнул кнутом по направлению автоматчика, испепелив молнией стрелявшего. Контейнер при этом вспыхнул алым пламенем, и стекло рубинами брызнуло по цеху. Пятерым преследователям показалось, что «Москвич» бросил вторую гранату, первой, как они решили, он взорвал стену, накладывая себе путь из ресторана. Когда обладатель обреза, перезарядив его медвежьей картечью, готов был нажать курок, Недобежкин успел, опередив его, еще раз взмахнуть плетью — и преследователей осталось только четверо.

— Сюда. — Недобежкин нашел железную дверь и кну том сбил огромный навесной замок.

Затем, разрезав, как автогеном, тем же кнутом железную дверь, аспирант бросился в спасительный проем и очутился в каменном мешке. Вслед за ним в каменный мешок вбежали и заметались по нему Петушков с Шелковниковым. Только один узкий проход вел куда-то в темноту. По этому коридору друзья гуськом в полутьме, переходящей во тьму кромешную, бежали, ожидая выстрелов в спину.

Если бы друзья знали, куда они попали, покинув территорию завода! А попали они ни больше ни меньше как в Бутырскую тюрьму, корпуса которой занимали целый квартал, — и именно в особый ход, по которому из тюрьмы выводили самых опасных преступников, когда намечался их секретный перевоз в другие тюрьмы. По этому ходу из тюрьмы устраивали инсценированные побеги тем арестантам, которые по планам КГБ или МВД должны были оказаться на свободе.

Натыкаясь друг на друга, беглецы выбрались к развилке. Естественное желание каждого человека на перекрестке — повернуть направо. Поверни Недобежкин, как все люди, направо — и он наверняка бы не выбрался живым из этой западни, попав под пулеметный огонь тюремной охраны, расположенной на вышке, контролирующей этот особо секретный ход.

Но Недобежкин повернул налево н очутился в караульном помещении тюремной охраны. Рванув дверь и влетев в это помещение, он оказался посреди раздетых до пояса тюремщиков — молодых солдат срочной службы. Один из них оторвался от шахматной доски и вопросительно взглянул на Недобежкина.

— Тсс! — приложил палец к губам аспирант, и друзья на цыпочках пошли по скрипящим половицам. — Все в порядке. Играйте, играйте, товарищи солдаты.

На всякий случай прихватив со стола связку с ключами, он бросился бежать по коридору, двое его друзей кинулись за ним следом.

Начальник караула старший сержант Литенков вскочил с кровати, на которой лежал в майке и сапогах, нарушая инструкцию, запрещающую снимать гимнастерку и тем более кобуру с личным оружием. Сержант потянулся к пистолету, лежащему на столе, но Недобежкин сгреб со стола все портупеи с кобурами, обезоружив охранников, и швырнул их за сейф.

В это время в помещение порвались четверо преследователей с автоматами и пистолетами. Литенков успел нырнуть за сейф и оттуда, нащупав один из пистолетов, повел прицельную стрельбу по налетчикам, тогда как остальные охранники, не успев вооружиться, были вынуждены укрыться за дубовыми письменными столами. Только рядовой Капустин, который, несмотря на духоту, не снял гимнастерку и кобуру, сумел вступить в перестрелку. Но так как он был близорук, а очки с него слетели, когда он прыгал за шкаф, его стрельба не причинила налетчикам никакого вреда. Зато Литенков, когда четвертый из налетчиков уже готов был скрыться в дверях, последней пулей угодил в спину бандиту, и тот, попятившись, рухнул навзничь рядом с шахматным столиком, сбив рукой шахматные фигурки.