Стивен Кинг - Стрелок (пер. Р. Ружже)
Тапер из Талла (тоже мертвый; в Талле все мертвы, погибли от его руки) любил старые песни. Стрелок немелодично замурлыкал себе под нос:
Любовь, любовь беспечная,
Смотри, что ты наделала.
И смущенно рассмеялся. Я последний из зеленого, окрашенного в теплые тона мира. Но, несмотря на ностальгию, жалости к себе он не испытывал. Мир безжалостно сдвинулся с места, но ноги стрелка пока что были крепкими и сильными, а человек в черном оказывался все ближе. Стрелок начал клевать носом и уснул.
Когда он проснулся, было почти темно, а мальчик исчез.
Поднявшись (он услышал, как хрустнули суставы), стрелок пошел к дверям конюшни. В темноте на крыльце гостиницы плясал огонек. Он направился туда. В охристом свете заката по земле за ним тянулась длинная черная тень.
Джейк сидел возле керосиновой лампы.
– В бочке был керосин, – сказал он, – но я побоялся зажигать лампу в доме. Все такое сухое…
– Ты поступил совершенно правильно. – Стрелок опустился рядом с ним, бездумно глядя на облако копившейся годами пыли, поднятой его седалищем. Пламя керосиновой лампы отбрасывало на лицо мальчика нежные тени. Стрелок вытащил кисет и свернул самокрутку.
– Надо поговорить, – сказал он.
Джейк кивнул.
– Наверное, ты понимаешь, что я гонюсь за тем человеком, которого ты видел.
– Ты собираешься убить его?
– Не знаю. Я должен заставить его кое-что мне рассказать. Может быть, придется заставить его кой-куда меня отвести.
– Куда?
– Отыскать башню, – сказал стрелок. Он придержал самокрутку над трубкой лампы и затянулся; поднявшийся ночной ветерок подхватил и унес дым. Джейк наблюдал. Лицо его не выражало ни страха, ни любопытства, ни, разумеется, энтузиазма.
– Поэтому завтра я двинусь дальше, – сказал стрелок. – Тебе придется пойти со мной. Сколько мяса осталось?
– Только горсть.
– Кукуруза?
– Немножко.
Стрелок кивнул.
– Здесь есть погреб?
– Да. – Джейк посмотрел на него. Расширившиеся зрачки мальчугана стали огромными, хрупкими. – Потяните за кольцо в полу, только я вниз не ходил. Боялся, что стремянка сломается и я не сумею выбраться обратно. И потом, там плохо пахнет. Здесь это вообще единственное место, где хоть чем-то пахнет.
– Мы встанем пораньше и посмотрим, нет ли там внизу чего-нибудь, что стоило бы прихватить. А потом по-быстрому смоемся.
– Ладно. – Мальчик помолчал и потом сказал: – Я рад, что не убил вас, пока вы спали. У меня были вилы, и я подумал, не отправить ли вас на тот свет. Но не стал, а теперь мне не нужно будет бояться заснуть.
– А чего бы тебе бояться?
Мальчик зловеще посмотрел на него.
– Привидений. Или что он вернется.
– Человек в черном, – произнес стрелок. Это не был вопрос.
– Да. Он плохой человек?
– Это зависит от того, как смотреть на вещи, – рассеянно отозвался стрелок. Он поднялся и выкинул самокрутку на спекшийся песок. – Я буду спать.
Мальчик робко смотрел на него.
– Можно мне спать в конюшне вместе с вами?
– Конечно.
Стоя на ступеньках, стрелок закинул голову и поглядел на небо. Мальчик присоединился к нему. Вверху горел Марс, и Полярная звезда уже взошла. Стрелку почудилось, что, если он закроет глаза, то сумеет услышать хриплое чириканье первых весенних пискунов, почувствовать запах молодой зелени – почти летний запах лужаек корта после первой стрижки (и, может быть, расслышать ленивые щелчки крокетных молотков: это благородные дамы из Восточного Крыла, облаченные в одни лишь сорочки – ведь сумерки, мерцая, медленно сгущаются в ночную тьму, – вышли поиграть на Пойнтс), сможет почти наяву увидеть, как из проема в живой изгороди появляется Эйлин…
Столько думать о прошлом было на него не похоже.
Он обернулся и взял лампу.
– Айда спать, – сказал он.
И они вместе перешли через двор к конюшне.
На следующее утро стрелок обследовал погреб.
Джейк был прав; пахло там отвратительно. В погребе стоял сырой болотистый запах – после начисто лишенных всяких запахов пустыни и конюшни стрелка затошнило, слегка закружилась голова. Погреб пропах обреченными на вечное гниение капустой, репой и картошкой с длинными незрячими глазками. Впрочем, приставная лестница казалась вполне крепкой, и он осторожно спустился вниз, на земляной пол.
Потолочные балки едва не задевали за голову. Здесь, внизу, еще жили пауки с рябыми серыми брюшками, такие крупные, что делалось не по себе. Многие мутировали. У некоторых были глаза на стебельках, у некоторых – не меньше шестнадцати ног.
Стрелок огляделся и подождал, пока глаза привыкнут к темноте.
– Вы в порядке? – нервно крикнул вниз Джейк.
– Да. – Он сосредоточенно вгляделся в угол. – Тут какие-то консервы. Погоди-ка.
Он осторожно прошел в угол, пригибая голову. Там стояла старая коробка, один бок которой был отогнут книзу. Консервы оказались овощными – зеленые бобы, желтые бобы… и три жестянки солонины.
Стрелок нагреб полную охапку и вернулся к стремянке. Взобравшись до середины лестницы, он передал банки Джейку, опустившемуся на колени, чтобы принять груз, а сам вернулся за другими.
Стоны у основания стен он услышал во время третьей ходки.
Он обернулся, взглянул и его обдало неким призрачным ужасом. Чувство было томительным и в то же время отталкивающим, словно секс в воде – одно тонуло в другом.
Фундамент слагался из огромных блоков песчаника – когда постоялый двор только построили, они, вероятно, были уложены ровно, но теперь перекосились, выступая под самыми нелепыми и неожиданными углами, отчего стена выглядела так, будто была исчерчена странным иероглифическим орнаментом. Из места слияния двух таких скрытых трещин бежала тонкая струйка песка, словно что-то, пыхтя и хлюпая, с отчаянной энергией прокапывалось сквозь каменную кладку с той стороны.
Стоны звучали то громче, то тише, набирая силу, и вот уже весь погреб заполнился этими звуками – непонятным шумом раздирающей боли и страшных усилий.
– Вылезайте! – завопил Джейк. – Господи Исусе, мистер, вылезайте!
– Уходи, – спокойно сказал стрелок.
– Вылезайте! – снова взвизгнул Джейк.
Стрелок не отвечал. Правой рукой он потянул из кобуры револьвер.
Теперь в стене было отверстие – дыра величиной с монету. Сквозь завесу собственного ужаса он расслышал топот ног Джейка, когда мальчик кинулся наутек. Потом песок перестал сыпаться. Стоны прекратились, но было слышно мерное, тяжелое, утомленное дыхание.
– Кто ты? – спросил стрелок.
И не получил ответа.
Наполнив свой голос давнишним громом приказа, Роланд Высоким Слогом вопросил:
– Кто ты, Демон? Говори, коль должен говорить. Отпущенный мне срок краток и руки мои теряют терпение.
– Иди медленно, – проговорил из стены тягучий, густой голос. Призрачный ужас стрелка усилился и стал почти осязаем. Голос принадлежал Алисе, той женщине, у которой он жил в поселке Талл. Но Алиса была мертва – стрелок воочию видел, как она упала с пулевым отверстием между глаз. Ему померещилось, будто перед глазами, отмечая спуск на глубину, поплыли морские сажени. – Мимо Свалки иди медленно, стрелок. Пока ты путешествуешь с мальчиком, человек в черном путешествует с твоей душой в кармане.
– О чем ты? Говори!
Но дыхание прекратилось.
На мгновение стрелок прирос к месту, но тут один из громадных пауков упал ему на руку и, лихорадочно перебирая лапами, побежал к плечу. Непроизвольно охнув, он смел тварь с рукава и стронулся с места – неохотно, но обычай был строгим, нерушимым. От мертвеца – мертвечина, как гласило старинное присловье; лишь остов может говорить. Подойдя к отверстию, он сильно ударил по нему кулаком. Песчаник легко крошился по краям, и, попросту напружинив мускулы, стрелок проткнул стену.
И коснулся чего-то твердого, шишковатого, с бугорками и впадинами. Он вытащил это. У него в руке была сгнившая у дальнего сочленения челюсть. Косо, в разные стороны торчали зубы.
– Ладно, – негромко обронил он, грубо впихнул кость в задний карман и, неловко держа оставшиеся банки, стал подниматься по лестнице. Люк он оставил открытым. Солнце заберется туда и убьет пауков.
Съежившегося от страха Джейка он нашел на растрескавшейся и развалившейся комьями песчаной корке на полдороге к конюшне. Увидев стрелка, мальчик пронзительно закричал, сделал назад шаг, другой, и с плачем побежал к нему.
– Я думал, оно вас поймало, поймало, я думал…
– Не поймало. – Стрелок прижал мальчугана к себе, чувствуя на груди его горячую мордашку и сухие ладошки. Тут-то и возникла его глубокая привязанность к парнишке, которая, конечно же, с самого начала должна была входить в планы человека в черном – но это пришло стрелку в голову много позже.
– Это был демон, да? – Голос мальчика звучал заглушенно.
– Да. Говорящий демон. Нам больше не придется возвращаться туда. Пошли.
Они пошли в конюшню, и стрелок сделал из чепрака, под которым спал, грубый бугристый узел – чепрак был жарким и колючим, но ничего другого не было. Потом сходил к колонке и наполнил бурдюки водой.
