В плену лживого солнца - Борис Токур
– Награда за сотни отнятых жизней – вечная в камне, – произнесла Неросфет и отступила.
Бросив последний взгляд на предателя и убийцу, она направилась через галерею залов к площади, где, привлечённые грохотом, собирались редкие группы джахиян. Она остановилась на верхней ступени портала и, обратившись к горожанам, велела выточить из гранитной стены чёрный саркофаг и нанести на врата погребального зала золотую надпись-предупреждение.
Пока она говорила, от обращённого в статую Аршухана по полу змеились каменные потоки. Разрастаясь и ветвясь, они лезли по стенам, охватывая всё вокруг, словно зараза, и укутывая храм тяжёлыми неразъёмными объятьями.
Царица повернулась к служителям бывшей обители Солнца и распорядилась:
– Как всё будет сделано, выложите в туннеле надёжную стену, чтобы никто туда не проник.
Она сошла со ступеней и направилась через площадь. Позади, в стенах осквернённого храма с треском поползли разломы. С грохотом стали падать колонны и перекрытия.
«Они украли мой мир. Джахи. Моя прекрасная Джахи. Ты станешь пленом для тех, кто пошёл за предателем и поверил ложному богу. Ты полностью сотрёшь следы быстро забывших истинного спасителя и навеки останешься просто памятником светлого мира».
За спиной сменялись картины эпох, теряя краски и рассыхаясь. Поток времени ускорился, песчаные вихри слоями стирали рисунки прошлого. Последовательно, один за одним. Сердце Джахи, которую постепенно покинули жители, остановилось на многие тысячелетия. Чтобы однажды на очередном витке временной спирали пришёл новый избранный.
Тело под непомерной тяжестью. Горло сжато удавкой. Рёбра сдавливает каменный плен – не развернуться на полный вздох.
Но он всё ещё жив. В сознании.
Бредёт во тьме наугад. Идёт, увязая в густой черноте.
Боль притупилась. Одна ломота и усталость разливаются по пленённому телу.
Только где он?
Черноту прорезают багровые молнии. Вспыхивают и разбегаются стрелами, высвечивая под низким набухающим небом другую пустыню – мрачную и холодную.
Он слышит бой барабанов. Близко, за тем багровым туманом. Бой громовой и тяжёлый. Такие удары может издавать только могучее исполинское сердце.
И там же вой. Это они. Он явственно ощущает их злобу и лютую ненависть. Они рядом, но не подходят. Не решаются подойти. Боятся, но боятся совсем не его.
Он пытается сделать шаг и вроде бы делает, но кончаются силы. Он падает и остаётся лежать.
Он неподвижен. Пленён. Стиснут так, словно обёрнут камнем.
Небо над ним вспыхивает двумя алыми месяцами, и с высоты прилетает густой низкий рокот. Оно изучает. Долго. Неспешно. А потом ему остаётся равнодушно наблюдать, как оно налетает со стремительностью урагана. Как острыми лезвиями вспарывает кожу. Как ледяным щупом раздвигает рёбра и нещадно сжимает сердце.
Он холодеет. Смертельный яд сочится по губам, скользким жалом проникает в нутро. Желания бороться нет. Пальцы слабеют, теряют чувствительность, начинают коченеть. И вскоре он понимает, что их больше нет. Как и всего остального.
А вокруг алым жаром наливается пространство. Но этот жар его не согреет. Его, чудовищного грешника, добровольно обменявшего душу на мёртвый холодный камень. С презрением отвергнувшего бесценный дар созидателя и осознанно выбравшего путь в никуда.
Назад дороги не будет. Попавший сюда лишается всякого шанса. Воплощение в новой жизни не для бездушных.
Он навечно вольётся в общий хор ужаса и дикого ора. В мир, где правит тёмная энергия разрушения.
Иной мир неумолимо тянет к себе. Нет. Не тянет. Призывает. Настойчиво и властно.
Теперь он понимает, где он. Он знал про него всегда. Имя ему Шуддаг – спящий Хаос. Хозяин вечной равнодушно-холодной Тьмы.
Глава 48
Электронное табло отсчитывало день за днём.
Ещё один.
Ещё один.
Ещё один.
Ещё один…
Душа ни к чему не лежала, из рук всё валилось.
Она отключила всё, что могло потревожить. Осталась в тишине и начала погружаться в дикое уныние. Поняла, больше не выдержит. Отошла от окна, села за стол и разбудила ноутбук. Но так и не притронулась.
Закрыла. Встала.
Легла на диван. Подтянула колени к груди.
С улицы прилетели бойкие жизнерадостные ритмы. Вытащив из-под головы подушку, положила сверху и прижала к ушам.
…
Календарь отсчитал очередную дату. За окном постепенно менялась природа. Лин провела пальцем по стеклу вслед за дорожкой дождя, безучастно посмотрела на скачущих через лужи прохожих.
И обернулась на неожиданный звонок. Сердце отчаянно забилось. С робкой надеждой она подошла к двери. Со страхом открыла…
А потом бессильно лупила кулаками по твёрдой груди под знакомой экипировкой.
– Как ты мог! Почему столько времени…
Не выдержав, она разрыдалась. Прижав её к груди, Росс шепнул что-то успокаивающее и печально посмотрел мимо неё. Вдаль. На бледный рассвет за окном.
И смежил веки…
Он открыл глаза. За окном по-прежнему предрассветное небо. Такое же, как тогда, когда за спиной раздались лёгкие шаги и в стекле отразилось лицо подошедшей Си.
– Привет, – обронил он тогда, не оборачиваясь.
– Знаешь, Эд, – на плечо легла ладонь, – каждый из нас однажды сталкивается с обратной стороной работы Аргуса. Это неприятно. Ты только не забывай, мы – гарантия их спокойной жизни и не имеем права пересекать черту.
– Не все, – возразил он упрямо.
Она невесело усмехнулась.
– Не все, да. Но за всё время на такое оказался способен только один человек. – Она мягко похлопала его по плечу и отстранилась. – И ты знаешь, что было дальше.
– Виктор такой же, как его дед. С ним могла быть только та женщина, которая ради него перевернула бы свою жизнь с ног на голову. На такое решится не каждая. Тебе ли это не знать.
Губы Мо тронула горькая улыбка.
– А ты жестокий, Эд.
– Мы все такие, Си. Все.
Промолчав, она отступила. Покачала головой и покинула медицинский блок.
Он остался один, продолжая смотреть на предрассветное небо…
