Круг доступа ограничен - Дмитрий Валерьевич Политов
- Ладно, оставим слёзы для паперти, - Макаров удивлённо посмотрел на меня, - и попробуем сыграть в открытую. Игорь кое-что успел сказать мне перед тем, как... – я смешался, вспомнив силуэт в открытом люке, - ... перед тем как остался меня прикрывать! Да и сам я кое-что узнал – Плужников закачал в меня информацию и не заметил, что слил лишку. Так вот, я не желаю быть ходячей бомбой! Ты можешь мне помочь избавиться от этой гадости?
Дедуля, на лице которого за это время сменилась целая гамма чувств – от мрачного огорчения до деловитой сосредоточенности, пожевал губу.
- Что ты подразумеваешь под «бомбой»? – уточнил он.
- Да так, ничего особенного, - вызверился я, чувствуя, что сейчас снова сорвусь на крик, - просто оказалось, что в момент моего въезда на территорию этого драного городишки меня ваши долбанные призраки пометили! А этот не менее долбанный Плужников дополнительной гадостью напичкал!
Лицо Макарова приняло озабоченное выражение. Он резко вскочил с места, постоял несколько секунд, снова плюхнулся на сиденье и, наконец, хрипло позвал:
- Семен Петрович!
В дверях снова почти мгновенно появился уже надоевший полковник-«вампир».
- Давай сюда кого-нибудь из своих молокососов. Пускай проверят нашего гостя на предмет вашей разной – всякой чертовщины! – скомандовал ему Макаров.
Семен Петрович изчез, но через полминуты вернулся в сопровождении юноши лет четырнадцати, худого и угловатого. Подросток, едва зайдя в кабинет, немедленно вперил в меня взгляд. Я успел обратить внимание, что у него неестественно расширенные зрачки, словно он хорошую дозу дури принял… Но в следующий момент я почувствовал, как по телу побежали невидимые лапки, тщательно исследующие каждый миллиметр моего тела. Против воли я засмеялся – было по-настоящему щекотно.
Незримые прикосновения пропали также внезапно, как и начались. Подросток вопросительно оглянулся на полковника в ожидании дальнейших распоряжений.
- Не томи, выкладывай... Да, можно при нём, - нетерпеливо разрешил Макаров. Юноша недовольно покривился, но спорить не стал.
- Данный субъект носит в себе свёрнутый пространственно-временной операнд – если проще, то портал. Исходный пункт данного портала я проследить не в состоянии... Да, собственно, я думаю, что этого никто не сможет сделать – можно только с большой долей уверенности говорить, что начинается он где-то неподалёку от Города. Помимо этого, я идентифицировал на этом человеке наличие запрещающего операнда класса «Барьер», подчиняющий «Верная жена» и контрольный «Дятел - ловкач». Для меня было бы большой загадкой то, что он вообще способен к каким-либо самостоятельным действиям и я склонен был бы заподозрить в нём засланного вражеского диверсанта, если бы не одна вещь – он потенциально энигматор весьма приличного уровня... Необученный, конечно, но с очень и очень неплохими задатками! Именно наличие высокого энергетического потенциала в организме и позволяет ему на подсознательном уровне сопротивляться внешним воздействиям. Довольно стандартная ситуация в случае со вторым или третьим поколением людей, получивших дозу излучения при контакте с минералом. – Подросток замолчал, бесстрастно уставившись на Макарова. Тот помолчал немного, ожидая, по всей видимости, продолжения, но, поняв, что его не будет спросил:
- А каков уровень портала?
Парнишка впервые с начала разговора замялся и проявил признаки нервозности.
- Я боюсь ошибиться, - неуверенно начал он, - но, скорее всего, класса «абсолют»...
Признаюсь честно – мне вся эта фигня была мало понятна – даже при наличии той информации, что «перекинул» Плужников. Однако, судя по вытянувшейся физиономии дедули и полковника, слова подростка, мягко говоря, не порадовали. Макаров быстро подошёл к столу, плеснул себе в стакан грамм сто водки и залпом опрокинул их. Во гад, а ещё дед! Нет, двоюродный конечно, но... мог бы и предложить!
- Простите, Пётр Алексеевич, - сказал ему в спину полковник, жестом отсылая парнишку-мага, - я могу задать Вам вопрос?
Дедуля хмуро зыркнул на него исподлобья и молча кивнул.
- Что Вы планируете делать с этим человеком? – «вампир» замер, напряжённо отслеживая реакцию начальства.
Макаров задумчиво вытянул губы в трубочку и оценивающе уставился на меня. Он явно пытался просчитать сложившуюся ситуацию таким образом, чтобы ни один из известных ему на текущий момент фактов не остался неучтённым. Сказать по правде, меня в этот момент охватило чувство апатии – я устал всё время узнавать такое, что раньше считал уделом фантастических произведений. И ещё больше я устал оттого, что вся эта «фантастика» почему-то оборачивалась против меня, стремясь, то и дело, перемолоть меня в своих чудовищных жерновах.
- Что, дедуля, прикидываешь, каким способом меня на сковородке в печь удобнее запихнуть? – я даже не пытался скрыть издёвку в голосе. Да пошли они все, в конце то концов! Гэбэшники, ренегаты, шизанутые детишки, продажные стукачи – все они являлись картонными персонажами чудовищной пьесы, которая разыгрывалась на подмостках Города по воле безумного режиссёра. И он явно получал наслаждение от этой постановки, упиваясь своей вседозволенностью и вводя в неё то и дело всё новых и новых героев, и подбрасывая им всё более сложные задачки.
С глубочайшим прискорбием я вынужден был констатировать тот факт, что и сам являюсь одной из кукол. Причём отнюдь не самой главной – так, недалёкий Арлекин, веселящий почтеннейшую публику своими идиотскими выходками! И то, что сейчас я по прихоти незримого демиурга на мгновение выдвинулся в первые ряды на авансцене событий, не играло ровным счётом никакого значения – в следующую секунду меня могли смахнуть с неё легко и равнодушно. Так что – смейся паяц!.. Пока можешь!..
- Дурак, ты… внучок! – с удивившей меня ласковостью сказал другой Макаров. – Я ж прикидываю, как повернуть дело таким образом, чтобы тебя в Москве в клочья не разнесло. Ну и, разумеется, чтобы ты нам помог кое в чём. А что прикажешь делать – шанс вырваться из этого мира не столь часто в последнее время нам выпадает! Пойми, мы же всё это время и жили то только этой идеей – выбраться когда-нибудь в Большой Мир! Неужели ты думаешь, что заставить людей пахать, как каторжных
