Из Искр и Пепла - Дженна Вулфхарт
Кален
Триста семьдесят пять лет назад
Казалось, небо целиком состояло из искр и пепла. Я стоял на холмистых полях за багряными воротами Альбирии и смотрел на собравшуюся армию Оберона. Сотни воинов, одетых в боевые доспехи из кожи, держали деревянные щиты с нарисованным в центре одноглазым драконом. Символ Оберона, угроза любому, кто осмелится пойти против короля. Причини ему зло, и он высвободит всю силу своего огня, силу, почерпнутую из самого солнца. При мысли об обжигающем жаре я потянулся и провел рукой по затылку. Моя армия и я провели недели, маршируя по полыхающим землям Королевства Света, убивая любого, кто вставал у нас на пути. Целые деревни были сожжены дотла. Мой желудок скрутило при воспоминании о языках пламени, тянущихся вверх, чтобы лизнуть залитые солнцем небеса, и звуке предсмертных криков, наполнявших задымленный воздух.
Я не наслаждался смертью. Кровь, ужас и пламя – все это только усиливало тошноту, подступавшую к горлу.
Но у меня не было другого выбора. По крайней мере, так я говорил сам себе каждый раз, когда думал о том, чтобы развернуть свою армию и возвратиться на родину, в королевство, пропитанное ночной прохладой. Если я не уничтожу Оберона, он найдет способ вернуть богов в Эсир и в человеческие королевства за морем. Король Света угрожал будущему каждого живого существа в этом мире. Я сделаю все возможное, чтобы остановить его.
Я дал клятву.
Торин встал рядом со мной и положил ладонь на рукоять меча на поясе. Как высшему фейри, сыну штормов, ему не нужно было оружие, чтобы сражаться, но ему не нравилось быть безоружным.
– Как ты думаешь, что он собирается делать?
– Он бросит против нас всю мощь своей армии.
– Он должен сдаться, – сказал Торин, в его голосе слышалось сожаление. – Светлым фейри больше не нужно умирать. Эта война уже унесла слишком много жизней.
– Оберон упрям и жесток, – сказала Нив, присоединившись к нам, ее пушистые фиолетовые волосы были заплетены в сотню крошечных косичек. – Но ты сам это знаешь. С ним не поспоришь.
– В этом весь Оберон, – Торин покачал головой. – Но он все еще король, и он всегда вел себя как король. Независимо от всего, что делал, я думал, что он заботился о своем народе.
– Я тоже заботился, – тихо сказал я.
Оберон не всегда был таким. Или, если и был, хорошо это скрывал. Он правил с доброй улыбкой и щедростью, всегда прислушиваясь к своему народу, – и даже помогал людям, если мог. Таким был Оберон столетней давности, но что-то изменилось в нем за последний век. Он стал жестким и жестоким. И он забрал у меня мать.
Некоторые думали, что ее отказ от предложения руки и сердца привел его на этот разрушительный путь, но я знал, что это, должно быть, началось раньше. Моему отцу он никогда не нравился. Он предупреждал нас о предательстве Оберона. Только когда моя мать исчезла, я по-настоящему поверил в это.
Несмотря на это, я не хотел уничтожать последних светлых фейри. Да, некоторые выжили в битвах при Итчене и Эндире, но их королевство понесло так много потерь. Большинство этих фейри просто выполняли приказы своего короля. А еще были люди в Тейне, одной из немногих деревень смертных, оставшихся в Эсире. Они не имели никакого отношения к этой войне. Им не следовало расплачиваться за нашу войну.
Я вздохнул.
– Возможно, мы могли бы спланировать новое наступление. Если мы одержим решительную победу, Оберон может увидеть, что эта битва закончится только гибелью его королевства. Он может решить сдаться.
Нив издала глухой смешок:
– Кэл, даже не притворяйся, будто веришь в это. Оберон никогда не сдастся. Он не сдастся, даже если у него из груди будет торчать меч.
– Чертовы боги для него важнее всего остального, – пробормотал Аластер. – Иначе он бы давно сдался. Сейчас Оберон загнан в угол. Ему некуда идти. И его замок – не крепость.
– Мы не можем сбрасывать со счетов его силу, – сказал я, глядя на поле битвы.
Оберон все еще не показывался на передовой. Я бы назвал его трусом, если бы не знал, что тому должна быть причина. Он что-то планировал, и мы должны были подготовиться. Как бы то ни было, Оберон оказался в ловушке. Альбирия и Тейн были окружены высокими горными вершинами вдоль южных и западных границ. Эти горы не были частью Королевства Света. Вместо этого они были частью свободной территории – земель, которые никому не принадлежали. Высокие, зазубренные скалы были смертельно опасны даже для высших фейри. И единственным, что находилось по другую сторону горного хребта, было море. Моя армия ждала на холмистых полях западной части королевства. Королевства, которое я почти завоевал. Оберону некуда было идти. И он это знал.
В отчаянии он мог быть опасен. Ему нечего терять, и он может захотеть разорвать свою армию в клочья.
– Ты что-нибудь выяснил? – спросил я Торина. – О том, что Оберону нужно сделать, чтобы вернуть богов?
Тот покачал головой:
– Я просмотрел книги, которые принес с собой, но несколько страниц были вырваны. Скорее всего, сожжены. Фейри и люди, которые изгнали богов из этого мира, не хотели, чтобы мы нашли способ вернуть их обратно. Эта информация слишком опасна. Поэтому они избавились от нее. И что бы там ни нашла твоя мать…
Новость тяжело осела у меня в животе, как тухлое мясо оборотня. Мы надеялись выяснить, как Оберон планировал вернуть богов, думая, что это даст нам способ остановить его. По словам Морган, Оберон что-то знал, но он приказал ей не говорить об этом кому бы то ни было, особенно мне. Нужно было найти ответ в другом источнике, но все записи были уничтожены. Теоретически это хорошо. Фейри, которые сожгли страницы летописи, надеялись уберечь информацию от попадания не в те руки. Но они предусмотрели не все. Теперь она попала именно не в те руки, и ни в чьи больше.
– Единственный способ остановить это – победить его, – сказал я. – Больше резни. Больше крови. Больше смертей.
Нив схватила меня за плечо и крепко сжала:
– Прости, Кэл. Я знаю, ты не хочешь быть тем, кто прикажет убить всех этих светлых фейри, но нам нужно, чтобы ты это сделал. Мир нуждается в том, чтобы ты это сделал. Если светлые фейри Оберона выживут, все остальные умрут. Несколько сотен против тысяч.
Несколько сотен. Это все равно было слишком много.
Что-то в воздухе внезапно изменилось, и рука Нив крепче сжала мое плечо. Я
