Книжные черви 3 - Фаусто Грин
– Я как будто знаю, но сказать не могу, – признался Герасим. – Рот открываю, а слова не идут.
– Звучит как какое-то проклятие, – определил Чичиков.
– Паша, – обратился Тёркин, на что и Кирсанов, и Чичиков хором вопросили: «Что?», после чего удивлённо переглянулись и неловко рассмеялись.
– Чёрт, я думал, с момента ухода Базарова у нас хоть путаница с именами закончится, но нет, – усмехнулся Тёркин. – Видно, судьба наша такая… И я уже забыл, что хотел спросить.
– Говоря о Чёрном Человеке, стоит упомянуть и о Варваре Петровне. Всё же эти двое были связаны. Он каким-то образом вызывает крайне неприятные чувства и ощущения, когда находишься рядом с ним. Думаю, для Барыни господин Тень всегда ассоциировался с её отчимом.
– А что там с её отчимом? – поинтересовался Чацкий.
– Он насиловал Варвару Петровну. С детства. И родная мать госпожи Лутовиновой ничего не имела против.
– Восхитительная семейка! – только и вырвалось иронично-горькое у Онегина. – И что, ей важно, чтобы её насильник находился рядом с ней? Звучит как бред.
– Нет. Видишь ли, в отличие от вас, он показывал нам разное. И всегда неприятное. Если он её контролировал, то, скорее всего, в образе отчима, которому она и слова не могла поперёк сказать. Тацит, что думаешь?
– Её воспитанница рассказывала нечто подобное. Что-то я от других слуг слышал, – сказал Герасим, разливая чай. – Она была несчастным человеком. – Муму на этой фразе недовольно чихнула. – Сирота при живой матери. Рабыня при новой семье. Но он был с ней с самого начала.
– С её шестнадцати лет, насколько я знаю, – вклинился Кирсанов. – В этом возрасте она бежала к дяде, который вскоре умер, и всё стало хорошо.
– И тогда она получила ожерелье, – кивнул Солдат. – Но у меня всё больше ощущений, что артефакт не связан с Чёрным Человеком. А если учитывать то, что украшение не причинило ему вреда…
– В каком смысле? – удивился Павел Петрович.
Тёркин кивнул Чацкому, который принёс ноутбук и показал скопированные записи с камер наблюдения – последние минуты жизни Барыни. Кирсанов приложил руку к губам.
– Похоже, что она пыталась стереть Чёрного Человека при помощи ожерелья, но что-то пошло не по плану… – задумчиво проговорил Павел Петрович.
– Есть мысли, как с ним справиться? – обратился к присутствующим Онегин. – Может быть, он боялся чего-то? Или что-то причиняло ему вред? Хоть что-то?
– Так, молодой человек, не наводите суету. Мешаете думать. В голову из его страхов приходит только владелец драгоценности. Он очень опасался его прихода. Но, насколько я знаю, Тацит убил его. А затем воскресил Варвару Петровну.
– Чёрный воскресил, – поправил Герасим. – Муму говорит, что её оживила кровь хозяина ожерелья. На тот момент от собачки ничегошеньки в речке остаться не должно было уже.
– Он несколько раз пытался убить Муму. Но, скорее, дело в том, что она единственная из нас, кто чувствовал жемчужины. А у вас кто искал?
– По-разному было. Иногда и он нас направлял. Иногда сами. У покойного Ипполита хорошо получалось… Из девчонок в этом деле Элен была особенно успешна… – Павел Петрович вздохнул.
– Говоря о девчонках… Зачем вы скормили Вию Панночку? – вдруг поинтересовался Малыш.
– Что?! – Кирсанов подскочил в кресле и резко обернулся к Чацкому. – Что значит «скормили»?
На него удивлённо воззрился и Герасим.
– Да, ещё перед нашей стычкой дело было, весной. Он из земли появился и пополам её перекусил. И это Чёрный Человек приказ дал. Я подумал, что у вас всех так убивают. И вон – Печорина тоже. И…
– И ни одного такого распоряжения никто не отдавал, – мрачно проговорил Кирсанов. – По крайней мере, Варвара Петровна точно не отдавала.
– Муму спрашивает, что произошло в Политехе, – тихо сказал Герасим. Он и сам мог бы ответить на этот вопрос, если бы не запечатывающее уста колдовство.
– Я вынес обугленные остатки малышки Катерины из тех подземелий. Она вцепилась в ещё одно тело – Настасьи Филипповны. Что-то заставило их сжечь себя заживо. Германна убил Болконский.
– Болконскому выдавили глаза. Дубровского сломали пополам. Стены были разрушены, – пробормотал Некромант.
Муму гавкнула, подтверждая слова Чичикова. Хоть его самого там и не было, останки своей команды забирали Муму и Солоха, но от малороссийской ведьмы он знал довольно много подробностей той истории.
– Печорин подозревал, что кто-то хочет бежать, – включился в беседу Онегин, который за эти дни детально изучил все записи Григория.
– Катенька, – моментально среагировал Кирсанов. – Возможно, они хотели сбежать, но, видимо, ты, Тацит, не дал им это сделать.
Герасим замычал: он хотел поделиться чем-то важным, но язык его онемел, а из глаз полились слёзы.
– Так была развязана война между нами, – заключил Ирландец. – Зачем?
– Гриша упоминал какую-то шкатулку, – припомнил Евгений.
– Белую шкатулку из кости, да. Я видел её несколько раз, он не расставался с ней. И никогда не открывал, – припомнил Кирсанов.
– Чувствую себя как в ювелирном, – попытался разрядить обстановку Тёркин. – Шкатулки, ожерелья, жемчужины, рубины… И куча каких-то пафосных лиц, которые не знают, что со всем этим богатством делать.
– Я думаю, если у нашего «приятеля» есть вещь, которую он держит всегда закрытой, то мы не хотим, чтобы он её открывал, – поделился своими мыслями Стрелок.
– Ребята, я понял! А вдруг, чтобы ларчик открылся, ему нужна гибель творцов? Я аниме смотрел такое: короче, там герои насмерть бьются, а после убийства одного из них некий артефакт напитывается силой ушедшего персонажа, ну и в конце победители получают «убершнягу», которая исполняет желания, – восторженно затараторил Саша, но почти сразу осёкся, испуганно глядя на своих взрослых друзей. Он ожидал волны привычного в таких случаях сарказма, но внезапно никто не наорал на него и не оборвал.
– Не только творцов, но и наши, – отметил Онегин. – О, Господи…
– Так мы не будем никого убивать – и дело с концом, – предложил Чичиков и посмотрел на друзей.
– Пока ожерелье здесь, всё ещё можно призвать новых, – напомнил Герасим.
– Если бы ему был так уж необходимо украшение, Безликий бы не дал ему попасть в наши руки, – сделал вывод Василий.
– Оно ему уже не нужно, – с ужасом высказал догадку Павел Кирсанов.
– Надо собрать всех, кто есть, и нанести ему визит, – подытожил Тёркин. – Паша, в вашем лагере точно больше никого нет?
– Нет… Полагаю, мы – это всё, что у
