Тайновидец. Том 4: Обратное течение - Алекс Рудин
Когда его дыхание успокоилось, Ковшин сказал:
— Теперь представьте себе девушку, в которую вы хотите превратиться. Я буду задавать вопросы. Не отвечайте на них, просто представляйте.
Миша молча кивнул, не открывая глаз.
— Какого она роста? — спросил Ковшин. — Какое у нее лицо? Какие губы? Цвет глаз? Форма носа?
Он говорил не спеша, делая паузы между вопросами.
— Какого цвета ее волосы? Как она улыбается? Как хмурится? Как двигается? Как она говорит?
Зотов уважительно кивнул — обстоятельный подход артиста произвел на него впечатление.
Ковшин задал последний вопрос. Затем вложил в руку Миши пузырек с зельем превращения.
— Выпейте это, господин полицейский. Только не открывайте глаза.
Миша нервно поморщился. Потом решительно проглотил зелье.
Его плечистая фигура задрожала и расплылась — как будто Миша за секунду превратился в призрака. Мы могли видеть только темное пятно.
Миша стал меньше ростом. Форменный мундир обвис на его плечах. Волосы приобрели медный цвет и завились кудрями.
— Можно открывать глаза? — хриплым от волнения баском спросил он.
Это было так неожиданно, что я рассмеялся:
— Голос!
— Это поправим, — кивнул Ковшин, доставая еще одно зелье. — Нет, глаза открывать пока нельзя. Как вам, Александр Васильевич? Похож?
Я обошел вокруг Миши, придирчиво разглядывая его.
— Нос чуть тоньше и курносый. Ага, вот так. Талия тоже потоньше.
Слушая меня, Ковшин делал легкие движения руками над Мишиной головой.
— Магия иллюзий? — спросил я.
— Ага, — небрежно кивнул артист.
— Скулы чуть выше. И брови тоже.
Через пять минут Миша был похож на Елизавету Федоровну как родную сестру.
— Отлично, — улыбнулся я. — Миша, ты как себя чувствуешь?
— Нормально, — настороженно ответил Миша.
Кажется, он уже начал жалеть, что связался с магией превращения.
— У вас есть зеркало? — спросил Спиридон у Зотова. — Лучше, большое.
— Сейчас, — кивнул Никита Михайлович.
Он послал кому-то зов, и через минуту двое служащих внесли в кабинет большое зеркало.
— Поставьте у стены, — показал им Зотов. — Чары с него сняты?
— Да, — кивнул служащий. — Леонид Францевич сказал, что все в порядке.
— Недавно конфисковали, — сказал нам Зотов, имея в виду зеркало. — Стояло в спальне у одного богатого фабриканта. Ушлый племянник зачаровал его, чтобы дядя быстрее старел. Мечтал получить наследство.
— Находчивый юноша, — рассмеялся я.
— Можете открывать глаза, — сказал Спиридон Мише.
Миша изумленно уставился на свое отражение.
— Похож, — сказал он женским голосом.
Голос был чуть выше, чем у Елизаветы Федоровны. Но я решил, что это мелочи. В остальном сходство было поразительное.
— Встаньте, — попросил его Ковшин.
Миша осторожно поднялся из кресла и схватился за брюки.
— Падают.
— Я привезу подходящую одежду, — кивнул я.
— Только выбери что-нибудь попроще, — взмолился Миша. — Я же не разберусь в этих застежках и завязках.
— Найдем кого-нибудь, кто поможет, — довольно улыбнулся Зотов. — Смотрите-ка, у вас получилось! Господин Кожемяко, пройдитесь.
Придерживая руками брюки, Миша сделал несколько осторожных шагов. Запнулся, и чуть не упал.
— Над походкой придется поработать, — усмехнулся Ковшин. — Когда у вас премьера?
— Премьера? — непонимающе нахмурился Зотов.
— Завтра, поздно вечером, — решил я. — Нам понадобится ваша помощь. Зелье действует три часа, я правильно помню?
— Да, — кивнул Ковшин. — Но Зеркальное зелье я тоже привез. Можно снять магию в любой момент.
Услышав это, Миша облегченно выдохнул.
— Отвезем тебя в госпиталь, — решил я. — Попрошу Макарова, он выделит тебе отдельную палату с зеркалом. Будешь там практиковаться до завтрашнего вечера под присмотром господина артиста. А я привезу одежду.
— Скажите, господин артист, — прищурился Зотов. — А полицейских тоже можно замаскировать? Это нужно для поимки преступника.
— Запросто, — подтвердил Ковшин. — Но ведь они государственные служащие. Как же я могу поить их запрещенными зельями?
Он хитро улыбнулся.
— Это мой приказ, — недовольно буркнул Зотов. — Я беру всю ответственность.
— Сделаем, — заверил его Спиридон.
* * *
— Не можете удержаться от шуток? — с улыбкой спросил я Ковшина, когда мы вместе вышли из управления Тайной службы. — Будьте осторожнее с Никитой Михайловичем.
— Я артист, — легкомысленно усмехнулся Спиридон. — У нас вся жизнь — шутка. Зачем вам понадобились эти превращения?
— Расскажу, когда все закончится, — пообещал я. — А до тех пор — никому ни слова.
— Договорились, — кивнул Ковшин.
Он отправился в театр — скоро должен был начаться спектакль. А я поехал домой.
Особняк встретил меня таинственной тишиной. Поставив мобиль в гараж, я запер ворота. Несколько минут постоял в саду, наслаждаясь вечерней тишиной и прохладой. Потом толкнул дверь и поднялся на второй этаж. Темные ступеньки деревянной лестницы привычно и уютно поскрипывали под ногами.
Игнат, что-то бормоча себе под нос, хлопотал на кухне. Он держал над огнем жаровни небольшой ковшичек и неумело, но старательно помешивал его содержимое.
— Вернулись, ваше сиятельство? — ненатурально удивился он. — А я и не заметил. Что-то вы рано сегодня. И зов не прислали, не предупредили. А у меня ужин почти готов — как чувствовал.
Я заглянул через его плечо:
— Что тут у тебя?
— Соус бешамель к картофельной запеканке, — отрапортовал слуга, не сводя глаз с содержимого ковшичка.
— Ого! — удивился я. — Осваиваешь кулинарные премудрости?
— Осваиваю, ваше сиятельство, — сознался Игнат.
Я обвел взглядом кухню. На спинке старого кресла, в котором любил сидеть Игнат, висел фартук из плотной ткани, расписанной крупными огненными цветами. Этот фартук я уже где-то видел, и совсем недавно. Игнату он точно не принадлежал.
— А чей это фартук? — спросил я Игната.
— Какой фартук, ваше сиятельство? — быстро ответил слуга.
— Вот этот, в цветочек.
— Да откуда здесь фартуку взяться? — удивился Игнат. — Вы бы не говорили мне под руку, Александр Васильевич! Убежит ведь проклятый соус.
— Вот же он, висит на кресле.
Я снова посмотрел на кресло. Никакого фартука на спинке не было.
— Что происходит? — спросил я дом.
Но особняк сделал вид, что не расслышал мой вопрос.
— Значит, заговор, да? — вслух сказал я. — Игнат, признавайся — что вы тут затеяли?
