Сергей Беляев - Приключения Сэмюэля Пингля

Монета, брошенная мною на прилавок, мягко звякнула. Доктор ласково посмотрел на монету.

— За диагноз и совет я пришлю вам счет на дом, Пингль, — заметил — он деловито. Это было вполне естественно: доктор Флит хотел получить свою долю за оказание неотложной помощи ближнему.

Голова моя болела нестерпимо. Я решил не ехать в Олдмаунт и дождаться отца дома.

Рядом с калиткой в садик отцовского дома на скамеечке сидела Мери, крохотная дочка наших соседей — Уинтеров. Она укачивала тряпичную куклу и пела тоненьким жалобным голоском:

Когда маленькие плачут, Значит, им больно, Взрослые тети — от огорчения, А дяди — от радости.

Белокурая крошка поздоровалась со мною.

— Дядя Сэм!.. Ой, вы подрались? Какой синяк! — Мери плутовато улыбнулась:

— Я знаю… Пьяные всегда дерутся.

Сердце мое дрогнуло, и помимо моей воли я сказал гордо и решительно:

— Ты угадала. Я дрался на дуэли, и меня поколотили. Но ведь дяди не плачут от огорчения?

Калитка раскрылась. Эдит Уинтер, старшая сестра Мери, быстро подошла ко мне:

— Боже мой! Вы ранены, Сэм?

Темно-пепельные кудряшки Эдит отливали бронзой на солнце. Глубокие глаза девочки смотрели на меня с тревогой.

— Очень опасно?

Я постарался улыбнуться, глядя на юное лицо, которое никогда не забывал.

— Простите, Эдит. Я пошутил насчет дуэли. Только легкая царапина. Спешил к стоянке такси и упал около аптеки. Я хотел съездить в Олдмаунт повидать отца..

— О, я понимаю, Сэм, — сказала Эдит, становясь еще печальнее и серьезнее.

— Вам надо успокоиться.

— Да, я решил вернуться домой и подождать отца…

На крыльце дома показалась Оливия. Она засуетилась, увидав повязку на моем ухе, и чуть не заплакала. Через несколько минут я сидел в старом отцовском кресле. Оливия хлопотала, приготовляя завтрак. Слышно было, как на кухне Эдит помогала ей. Девочка на минуту заглянула в комнату…

— Ах, Сэм, я видела, как вы пришли с пристани. А потом вы поспешили выйти из дому. И я поняла…

— Но что? Говорите, Эдит.

— Нет, нет, Сэм. Вам надо отдохнуть. Уснуть.

Я сделал нетерпеливое движение:

— Мне не надо отдыха. Говорите, что случилось?

Эдит вздохнула:

— Про лорда Паклингтона рассказывают ужасные вещи…

Вошедшая Оливия прервала Эдит:

— Никто еще толком ничего не знает. Эшуорф всегда был полон сплетнями. Милая Эдит, кажется, миссис Уинтер зовет тебя.

Оливия очень деликатно выпроводила Эдит и поставила горячий завтрак на стол.

— Кушай, Сэм, и ложись отдыхать. Расскажи, что с тобой произошло?

Добрая Оливия покачивала головой, слушая мой рассказ и наблюдая, как в детстве, чтобы я ел основательно.

— Усни, малыш, — тепло сказала Оливия. — Я приготовила тебе постель и грелку.

Я заснул в пустынном родном доме, усталый и взволнованный.

III

Проснувшись, я увидел отца, сидящего в кресле около моей постели. Абажур был низко надвинут на лампу.

Она освещала бледные руки отца, сложенные на его угловатых коленях.

— Я ждал, когда ты проснешься, — тихо сказал отец. — Как ты чувствуешь себя, малыш?

— Отлично. Здравствуй, милый, — произнес я, делая попытку встать.

— Лежи, лежи, — приказал отец, протянув мне руку, которую я крепко пожал.

— Уже поздно. Спи до утра.

Мне хотелось только сказать, чтобы ты не беспокоился…

При этих словах я очень ясно вспомнил все события дня.

— А вот я и забеспокоился, — громко сказал я. — Подними абажур, чтобы я мог видеть тебя.

Свет упал на доброе лицо отца. Оно показалось мне осунувшимся и постаревшим. Отец ласково смотрел на меня.

— Ну вот я. Видишь?

— Вижу и хочу знать, что случилось с тобой.

— Ты хочешь знать правду, Сэм?

— Да.

— Твое желание вполне законно. Дядя Реджи тоже настаивает, чтоб я рассказал тебе все, что мне известно. И отец начал свой рассказ:

— Лорд Паклингтон имеет или, вернее, имел достаточно средств, чтобы делать все, что ему нравится…

Я перебил отца:

— Прости, ты говоришь: «имел средства». Что же, лорд разорился?

— Это было бы полбеды, Сэм. Наш лорд — последний в роде Паклингтонов, владельцев Олдмаунта. У него нет прямых наследников, потому что он холост. Он только обручен с леди Эвелин Харриет. Но свадьба вот уже три года как откладывается. Тут много причин, и не во всех ты, малыш, сможешь вполне разобраться. Люди еще мало знают об этом человеке, а люди аристократического круга, кажется, меньше всех. Он, если хочешь знать, всегда резко выделялся из своей среды.

По словам отца, лорд Паклингтон — крупный ученый и действительно в своем замке занимался опытами, кажется, по физиологии животных и растений. Может быть, его увлечение наукой заставляло откладывать свадьбу с леди Эвелин. Он часто путешествовал, и эти путешествия были, по-видимому, связаны с его научными изысканиями.

Предстоящая свадьба не нравилась его кузену Мерлингу. Большой карьерист, мистер Мерлинг мог бы оказаться наследником лорда Паклингтона, обладателем Олдмаунта и майората, если бы лорд остался холостым и умер, не оставив после себя сына. Женитьба дорда нарушила бы планы Мерлинга. Поэтому он принимал все меры, чтобы расстроить свадьбу.

Между тем лорд Паклингтон сделал какое-то замечательное открытие. Какое — отец не знал. Но для проверки лорду необходимо было проделать опыты над людьми. Он потребовал от правительства или предоставить ему для опытов преступников, которым грозила смертная казнь, или разрешить нанимать людей за деньги. Хотя требование, составленное в соответствующих выражениях, и было послано втайне, однако каким-то образом об этом узнали в окрестностях Олдмаунта. Десятки людей из Уэсли и Эщуорфа стали осаждать контору замка, предлагая себя для опытов.

— Они были готовы на все, — сказал отец. — Самые невероятные слухи распространялись среди жителей. Говорили, что лорду нужны человеческие ноги и руки и будто бы дядя Реджи не в Галлиполи потерял свою руку. а просто продал ее лорду, да еще при моем посредничестве. Это глупые сплетни! Но надо понимать людей, Сэм. Те, что пришли, просто хотели заработать! Да, Сэм, мне пришлось перенести немало тяжелых часов в переговорах с этими бедняками. Как раз это совпало с нокаутом в Уэсли. Но, клянусь, никто не был взят для опытов в замок, никто. Теперь ты можешь представить себе, что произошло, когда все это стало известно в кабинете министров. Мерлинг немедленно использовал момент. Кем-то был пущен слух, что лорд Паклингтон производил вивисекции людей. Я готов поклясться перед судом, что это ложь…

— Но сам лорд должен был обличить клеветников! — воскликнул я.

— Ах, Сэм, ты совсем не знаешь лорда. Он считал ниже своего достоинства разговаривать с людьми, подобными М„рлингу. — Отец развел руками. — И вот вчера грянул гром. Мерлинг провел в парламенте закон, в силу которого наш лорд Паклннгтон лишается своего высокого звания, майората и изгоняется из пределов королевства.

— Но это же чудовищно! Это несправедливо! — прошептал я, чувствуя, как жесткий, шершавый комок подкатывает к моему горлу, мешая говорить.

Отец подал мне воды в стакане.

— Я знал, что это расстроит тебя, малыш… Отложим разговор до завтра.

— Нет, нет… — пробормотал я, боясь расплакаться перед отцом, как девчонка. Это совсем не годилось для окончившего младшее отделение Дижана.

— Говори все. Да говори же!.. Ну!

Отец улыбнулся.

— Если будешь капризничать, я потушу лампу и уйду.

Это бывало наказанием в дни моего раннего отрочества, когда я капризничал и не ложился спать. Теперь мы вспомнили про это, и я тоже улыбнулся.

— Прости. Но ты сообщил мне страшную новость. Это невозможно!..

— Парламент все может, — отозвался отец, стараясь придать своему голосу торжественность, но я уловил слабую нотку иронии, которой никогда раньше не замечал. Они провели закон, который действует только один раз и именно в отношении нашего лорда. Сегодня это стало известным в Олдмаунте. Завтра станет известным в Эшуорфе и во всем свете…

— Что же теперь с лордом Паклингтоном? — спросил я.

Отец помедлил с ответом, потом печально прошептал;

— Бывший лорд несколько часов назад покинул Олдмаунт. Королевский стряпчий мистер Сэйтон наложил печати на личные комнаты Паклингтона. А завтра в замок прибудет новый лорд, законный наследник майората, бывший Мерлинг. Вот и все, малыш. Если бы ты знал, как я устал от всего этого.

IV

Прошло несколько дней. Новый владелец замка вступил в права наследства, и отец вскоре сообщил мне еще одну неприятную новость: продолжать ученье в Дижанском колледже я больше не мог. Мерлинг отказал отцу в выдаче пособия на мое образование. Это было страшным ударом. Мне нельзя было выйти на улицу. На меня чуть ли не показывали пальцами. Сверстники подсмеивались надо мной так, что щеки мои пылали от стыда и негодования.