Книжные черви 3 - Фаусто Грин
Парень пришёл в себя, лёжа на грязном ковролине среди окурков, бутылок и шприцов. Рядом, на полу, находились ещё несколько подростков. Они почти не реагировали на происходящее, каждый просто лежал и бесцельно смотрел в потолок. Смотрел так, словно в чешуйках отслаивающейся штукатурки можно было найти смысл жизни.
«Он шёл искать по свету, подальше от столиц, безумные ответы средь рек, камней и птиц», – произносилось детским противным голосом четверостишие, словно кто-то поставил его на бесконечное повторение.
Парень перевернулся со спины на бок, и его тут же непроизвольно вырвало пеной. Руки тряслись. Тело ломило от боли. Сердцебиение учащалось.
– Помогите, – стуча зубами, прошептал подросток.
Но ответом ему было лишь дурацкое стихотворение. Парня вырвало вновь, и он застонал от спазма в желудке. Во рту был отвратительно горький привкус, и чудовищная жажда мучила его. Юноша на четвереньках пополз в другую комнату в поисках хоть какой-то воды. По дороге он заметил валявшуюся на паркете бутылку с жидкостью. Он открыл её, сделал глоток желанной влаги… и через несколько секунд его скрутило ещё сильнее. Неконтролируемая рвота вернулась.
Парень переполз в другую комнату и прислонился к холодной кафельной стене. Он чувствовал себя мотыльком, пригвождённым к бумаге. Других ощущений не было вовсе.
Когда день превратился в ночь, по квартире стали расползаться и другие «мотыльки», бледные, со впалыми глазами, худые. Они искали какую-то еду. Хоть что-нибудь.
– Санчес, иди достань жорева и сиг, – пробормотала покачивающаяся девица. Опустилась на пол рядом с молодым человеком и протянула ему несколько смятых купюр.
Подросток тут же взял их. В парадной набросил первую попавшуюся куртку и стал спускаться по лестнице. Осенний Петербург был полон людей, огней и громких звуков. Отрок брёл по подворотням в магазин, спотыкаясь, но уверенно – к своей цели.
На кассе он протянул продавщице пару батонов, пачку майонеза и дешёвые сигареты. Женщина, морщась, взяла у мальчишки деньги. Ни копейки не осталось. На все купил.
Парень поковылял обратно к дому. Разглядывая вывески, юный скиталец вдруг понял: он не знает, кто он такой и как здесь очутился.
*
Алла получила квартиру в наследство от бабушки. Убитая «двушка» в полуразвалившемся доме на Петроградке была хоть каким-то прибежищем для неё и троих друзей, которых свела судьба в детском доме. Валера – рослый парень в прыщах и веснушках – воровал. По его логике, раз мир не был милосерден к нему, он не планировал быть милосерден к миру. Ира торговала на рынке: денег было не много, зато любые испорченные овощи можно было утащить домой. Сама Алла ещё в детском доме поняла, что мужчины смотрят на неё совсем не так, как на других девочек, и решила зарабатывать себе на жизнь, продавая своё тело. Саша же был бедовым и бестолковым. Ни на одной работе он не мог удержаться дольше пары дней. А из-за скверного и истеричного характера часто бывал бит. Иногда Саша воровал вместе с Валерой. Иногда убирал рынок. А иногда грязь рынка казалась ему манной небесной.
Но выбора не было. Саше больше всех нужны были деньги. Дезоморфин, мефедрон, метамфетамин были недешёвыми развлечениями. А из всех четверых наркотики стали смыслом жизни только для одного Александра.
Недавно в метро он сорвал с женщины жемчужный браслет. Денег из ломбарда хватило на несколько доз «крокодила», которые парень решил не растягивать; и, проваливаясь в коматозное состояние, он будто бы видел чёрные тени на стенах. А затем он провалился в другое время. В старину. Мчался в карете куда-то прочь из Москвы. Но он не знал куда.
В этот миг у подростка по имени Александр остановилось сердце от передозировки. Но только на мгновение. Вскоре сердечная мышца вновь продолжила работу. Но сознание, скомканное и расплывчатое, принадлежало совсем другому человеку. Призыв совершился.
*
Алла пришла домой рано и первым делом побежала в комнату прихорашиваться. Саша курил и смотрел на пролетающих за окном голубей.
– Куда ты так?
– Позвали в один клубешник. Говорят, элитный.
– Прислуживать будешь местным «давалкам»? Они тебе работы не дадут.
– Вот и проверим, – скривилась девушка. – Валеру видел?
– Нет.
– Он сказал, что мы все скоро переезжаем. Вроде как, провернул одно дельце. Так что я попробую тоже достать бабла, и рванём куда-нибудь. Вон, в Турцию поедем. Или в Москву.
Саша махнул рукой. Он знал, что Валера давно пытается достать деньги, чтобы начать новую жизнь, но не верил в возможность этого. Всё, что окружало подростков, были лишь нищета и злость мира. И вряд ли они смогли бы это победить.
– Пойду с тобой прогуляюсь, – равнодушно сообщил Саша.
– Ты поодаль от меня иди. Чтоб никто не подумал…
– Да знаю я.
*
Петроградская всегда была злачным местом. Ещё с девятнадцатого века наибольшее количество публичных домов располагалось именно здесь. Алла прошмыгнула между двумя бугаями в подземелье, откуда доносились басы электронной музыки. Саша подошёл ближе, но при виде него два здоровяка-охранника насторожились.
– Спокойно, парни, я мимо пройду, – злясь, сказал Саша.
И секьюрити, пожав плечами, открыли дверь.
– Ну, проходи, – как ни в чём не бывало сказал один из них. И Саша, совсем наплевав на безопасность, проник в заведение.
Если бы он когда-нибудь был в настоящем дворце, то дворец бы выглядел именно так. Много огней, людей, позолота и фотографии высокопоставленных лиц и артистов вместе с девочками на стенах. На столах лежали три меню. Синее – барное, золотое – для еды и бордовое – на услуги девочек. А судя по фотографиям, не только девочек, как отметил Саша.
Он постарался слиться с людьми, которые толпились у сцены.
Свет с зелёного переключился на фиолетовый и красный. К пилону вышла эффектная стройная девушка с длинными светлыми волосами, из одежды на ней было подобие стрингов с кучей ярких стразов на ниточках, которые разлетались в такт её шагам, чулки и серебряные туфли на шпильке. Соски на её упругой груди все были облеплены блёстками.
Она упала перед пилоном. Страстно облизнула губы, изогнулась в ритм музыке и начала свой танец. Каждое движение её живота, бёдер производило гипнотический эффект. Она легко заскочила на пилон и продолжила выступление уже на нём. Почему-то
