Сергей Мякин - Третий проект
«Почему здесь все заросло? Трава изо всех щелей… какие странные деревья рядом с тополями — вроде и не елки, и не сосны, а что-то вроде кипарисов… откуда они здесь?… выбитые стекла… запустение… хаос… Что это? Катастрофа? Зона отчуждения, как в Чернобыле? Но почему я… почему меня не спасали… наверное, потому, что меня считали погибшим, а связи не было? Я получил дозу и… мутировал? Зачем вообще ставили этот эксперимент? Моделирование условий Большого Взрыва в миниатюре и единого первичного поля с последующим разделением на обычные поля и виды взаимодействия материи… усовершенствование условий швейцарского коллайдера… регистрация потока нейтрино и попытка его модуляции… где произошел сбой? Что со мной будет? У меня есть шансы выжить?»
Размышления были прерваны обжигающей волной инстинктивного ужаса. Опасность исходила сзади, и Виктор не мог понять, каким образом почувствовал ее, а просто резко обернулся и увидел огромную, размером с человека, птицу, появившуюся из-за ближайшего здания и стремительно пикирующую на него.
Мыслей больше не было — только инстинкты, идущие из подкорки — страшные, необычные и какие-то удивительно новые.
… лететь… взмахнуть
(…крыльями… но ведь их нет, есть только руки, отяжеленные скафандром…)
руками, сгруппироваться и отпрыгнуть, а потом еще за два скачка достичь ближайшей двери.
«Это невозможно, человек не способен передвигаться так быстро» — шептал испуганный разум, но тело не обращало на него внимания… стеклянная дверь… хлопанье перепончатых крыльев…
Сознание Виктора с какой-то безумной отрешенностью наблюдало за тем, как его тело, еще несколько минут назад казавшееся немощным и обессиленным, ворвалось в помещение и защемило дверью просунувшуюся следом лапу, с хрустом переломив кисть с торчащими когтями размером с человеческие пальцы… впрочем, сама кисть была удивительно похожа на человеческую. С душераздирающим визгом существо проломило стекло и застряло в осколках, один из которых впился ему в шею, а другой — у основания крыла. Отпрыгнув от фонтана крови, Виктор уткнулся в вертушку проходной и содрогнулся от вида скелета, сидящего на посту охранника, а потом, вновь посмотрев на бьющегося в агонии монстра, оцепенел — на нем были остатки полуистлевшей одежды, а лицо… оно обросло мехом, а удлиненный ороговевший нос больше напоминал клюв, но сохраняло до боли знакомые черты Олега Степанова из отдела физики кварков, с которым они много раз обедали за одним столом, обсуждая текущие дела и мировые проблемы… Оно
(он)
хлопало крыльями, окончательно запутываясь в острых выступах треснувшей двери, и издавало то хрипы, то какие-то клекочущие, булькающие и хлюпающие звуки, то крики, в которых было что-то от человеческого голоса.
— Олег, — пробормотал Виктор, не до конца веря своим глазам и не решаясь приблизиться. — Что с тобой? Что…
Ответом был нечленораздельный хрип, среди которого — или Виктору это только почудилось — послышались сипяще-свистящие слова «Там… т…т…туда», а кисть, выступающая из-за склизкой перепонки, клочьев ткани и острых угловатых осколков, направила все когти куда-то вверх…
Существо забилось в агонии, заливая проходную темно-коричневой кровью. Вскоре оно затихло, и Виктор, осторожно ступая среди окровавленного стеклянного крошева, оттолкнул труп вместе с остатками двери и вышел на улицу, а потом…
… он бежал, огромными скачками преодолевая пространство между обветшалыми корпусами. По пути ему встретились два растерзанных человека. У одного была прогрызена шея, и голова безжизненно болталась на остатках позвоночника, а второй, точнее, вторая, в которой Виктор признал сотрудницу бухгалтерии, была жива и, издавая глухие стоны, пыталась приподняться на разорванных до костей ногах. Виктор остановился и склонился над ней, чтобы попытаться помочь, но тут же пожалел об этом — женщина подняла на него взгляд бешеного голодного зверя, в котором не оставалось ничего человеческого, и с глухим плотоядным ревом вцепилась зубами в рукав скафандра. На какое-то мгновение Виктор испытал труднопреодолимое желание ответить тем же… сбросить свое одеяние и шлем… повалить ее на землю… вонзить клыки ей в горло и пить кровь… грызть ее мясо, наслаждаясь агонией жертвы… потом с урчанием доедать ее расчлененные останки… и, наконец, стать кем-то новым, хищным и близким к природе… отрастить крылья, научиться летать и выслеживать добычу в одиночку и в стае…
— Ыырррр… — гортанный рык и боль в руке вырвали его из плена наваждения и заставили резким рывком освободиться от клыков и, отшатнувшись от нападавшей, продолжить путь. «Быть человеком… не сдаваться… должен быть выход… надо вырваться из этой зоны и найти настоящих людей… или…» здравые мысли прошелестели в голове подобно кружащимся на ветру листьям и сменились отчаянным бегом, состоящим из немыслимых для человеческого разума скачков…
Когда до желтовато-зеленого административного здания с запыленными, но все еще сохраняющими остатки парадного вида мраморными ступеньками оставалось полтора дома, они появились со всех сторон, вызывая ощущение панического ужаса, омерзения перед чем-то бесконечно чуждым и нереальности происходящего. Двое вылетели из разверзшихся черных окон на третьем этаже какой-то лаборатории справа, трое показались из-за тополей спереди и слева, а еще один пикировал сзади. Их выставленные вперед когти и вой вместе со всплывающим перед внутренним взором тошнотворным зрелищем только что увиденных жертв не оставляли сомнений в их намерениях. Виктор бросился влево к входу в ближайшее здание, но в тот момент, когда до спасительной двери оставалась пара шагов, она открылась, и навстречу вышел еще один — у него не было крыльев, но, судя по утробному рыку, человеком от тоже не был.
Виктор сделал движение в сторону, намереваясь обойти идущее навстречу чудовище, но в тот же момент ощутил поток воздуха от крыльев над головой. Он успел пригнуться, чтобы хоть на секунду отсрочить неминуемое, а потом…
…зеленая вспышка…
…темнота…
Огненный шар. Он врывается в небо
(почему оно не голубое или облачно-серое, а фиолетовое с зелеными облаками?)
и приближается, оставляя за собой толстый белесый шлейф.
Свет. Почему все вокруг стало ослепительно-белым?
Удар. Земля вибрирует и уходит из-под ног…
Взлететь. Взлететь пока не позд…
Нет, уже поздно… Тугая волна обжигающего воздуха валит с ног, скручивает тело и тащит вместе с пылью, камнями и обломками… дикая боль…
Кровь… почему она коричневая?
Обрыв… крылья сломаны
(какие к черту крылья?)
и ничем не могут помочь….
Удар… темнота…
Тела больше нет, а есть только…
…что-то красновато-прозрачное, полное страха — дикого животного ужаса и стремления…
… мертвецы с полопавшейся коричнево-зеленой кожей и обнажающимися костями на фоне желтоватой слизи… они всюду… вылезают из земли и приближаются вихляющей походкой… они что-то шепчут… чтобы не остаться с ними навсегда, надо…
…лететь, стремительно лететь вверх, сквозь межзвездную черноту, чтобы снова…
… — всё под контролем, ментальный фон объекта исследования полностью сохранен, сейчас вы сможете понаблюдать за его поведением, — говорит Георгий Алексеевич…
… какой объект исследования и ментальный фон?
… да какая разница, это Георгий Алексеевич о чем-то своем, а я… я же не доделал отчет об отработке режима генератора… сейчас мне от него достанется… опять придется сидеть допоздна… хочется домой, к Наде, Андрею и Кате. Надя уже, наверное, приготовила борщ… она будет ругаться, что я опять задерживаюсь… надо позвонить домой… интересно, что Катя получила за контрольную по математике… телефон… где он?
И почему так чешется тело? Я что, уже и помыться не успел из-за этой работы? И почему у меня…
…так болит голова… И почему я вообще здесь… где? Это же… кабинет Георгия Алексеевича с аккуратными стопками книг на столе и в шкафу, портретом Эйнштейна, пейзажами Шишкина и демонстрационным экраном на стене… но почему я здесь спал в мягком кресле? Почему на мне скафандр и шлем? Я пришел прямо с объекта…
…коллайдер… запуск на полную мощность, а потом… о черт… что ЭТО было???
— Здравствуйте, Виктор Николаевич, — голос академика Фролова исходил сбоку, от окна, и был приглушенным, доброжелательным и участливым. Испуганно посмотрев на него, Виктор с удивлением отметил, что на затылке Георгия Алексеевича был какой-то твердый вытянутый колпак, а сам он как будто помолодел — на заостренном волевом лице почти не осталось морщин, исчезла лысина, а глаза…
Виктор на мгновение зажмурился, то ли не веря увиденному, то ли не желая это видеть, но когда через мгновение снова взглянул на академика… нет, они были не бездонно-черными с красноватыми зрачками, а, как всегда, карими, проницательными и немного насмешливыми.
