Саша Камских - Институт экстремальных проблем
— Вадим Дмитриевич, до Нового года почти два месяца, зачем же вы так торопите меня принять решение? Сейчас все относительно неплохо, — Кленов предпочитал выражаться очень осторожно, — но кто может дать гарантию, что не произойдет неожиданное осложнение?
Худяков, стоя за спиной завотделением, почти беззвучно сказал: «Колбаса!» и показал Медведеву кулак. Тот тяжело вздохнул:
— Светлана должна будет уехать на две недели перед самым Новым годом. Когда вы определитесь? Хотя бы за неделю до отъезда что-то конкретное можно будет узнать?
— Я посмотрю, какая будет динамика, и скажу вам о своем решении в начале декабря.
Больше от Кленова ничего не добились не только Вадим, но и Олег, и только Света разглядела в глазах пожилого врача одобрение ее планов.
* * *— Я только на две недели уеду, найду нужные рукописи и документы и сразу назад. Приеду и заберу тебя из клиники, — пообещала Света.
— Целых две недели тебя не будет… — Вадим так крепко обнял девушку, как будто она уже пришла попрощаться перед дальней дорогой. — Я привык к тому, что ты все время рядом, и уже не представляю, как смогу без тебя обойтись.
— Потерпи, Дим, пожалуйста, — попросила Светлана. — Ты уже многое можешь делать сам, Андрей иной раз даже обижается, когда ты его не зовешь. Ире я накажу, чтобы она за тобой последила.
— До того ли ей сейчас, чтобы с паралитиком нянчиться? — вздохнул Медведев. — И так забот выше головы с этой аккредитацией, да и чувствует она себя неважно. Сергей мне по секрету сказал, что врачи предлагали ей лечь в больницу, но она отказалась.
— У нее все в порядке, — твердо сказала Света. — Тошнота, изжога, головокружение – все на нервной почве. Представляешь, она сейчас больше всего переживает из-за Лешки, боится, что тому покажется, что отец стал уделять ему меньше внимания. Ей просто необходимо отвлечься на другой предмет!
— И этот предмет – я? Спасибо! Так меня еще никто не обзывал, — Вадим слегка оскорбился, — ты первая.
— Предмет – забота о тебе, — невозмутимо отпарировала Света и улыбнулась: — Димка, не цепляйся за слова, я не хотела тебя обидеть.
— Я не обиделся, а только сделал вид, — Вадим тоже улыбнулся.
Прошло то время, когда Медведев болезненно воспринимал почти любое слово в свой адрес, искал подтекст, намек на свое состояние, обижался на все подряд. Теперь он чувствовал себя спокойнее, когда его навещали ребята, но все-таки предпочитал, чтобы они приходили не в палату, а встречались с ним на улице во время прогулки.
На прогулки Вадим чаще всего отправлялся со Светой, Андреем и Васенькой, который был готов не выходить из вольера, где обитала Даша и пять ее двухмесячных щенков – очередное потомство Казана. Малыш и пока еще неуклюжие толстолапые овчарята барахтались в одной куче, а Даша как многоопытная мама следила за детьми, не делая особого различия между своими детенышами и человеческим, разве что к своим отпрыскам она относилась построже. Генка приводил Казана, и тот, сбрасывая с себя степенность патриарха, играл с малышами, позволяя им абсолютно все. Его теребили за уши, хватали за хвост, карабкались на него, а пес только изредка прижимал слегка лапой не в меру расшалившегося щенка и смотрел на людей смеющимися глазами, в которых явственно читалось: «Что с них возьмешь? Дети!»
Люди улыбались, глядя на такую семейную идиллию. Андрей, как оказалось, немного побаивался собак, но, заметив, как бережно обращаются с его сынишкой Казан и Даша, перестал волноваться. Вася не только начал хорошо говорить с тех пор, как они стали ходить в питомник, но и стал ходить, держась за шерсть здоровенного пса.
Приближался день рождения Светы, и Вадим ломал голову над тем, что подарить любимой. Заказать для нее букет, пусть даже самый роскошный, казалось слишком банальным. Когда девушки не было рядом, Медведев приставал с расспросами к Петровичу и Меньшикову, его интересовало, какие духи предпочитает Света и уместно ли подарить ей что-нибудь из косметики.
— Духи, если ты помнишь, мы дарили Свете в прошлом году, — Новоселов ехидно посмотрел на командира.
Вадим покраснел, вспомнив свое нелепое поведение, когда ребята поздравляли девушку. Он вообще не хотел никуда идти, тем более как командир группы преподносить имениннице цветы, а потом пить чай с тортом, и поэтому весь день прятался, выключив телефон, то в гараже, то на складе, то в своем кабинете. В конце концов ребята прекрасно обошлись и без Медведева, а он сходил с ума от ревности, слыша веселые голоса и смех, доносившиеся из комнаты психологической разгрузки, и подозревал, что Петрович накануне принес в двух трехлитровых банках вовсе не компот, а домашнее вино из черной смородины, о котором шла слава по всему институту.
— В этом году мы снова купили духи, — сообщил Сашка, — и очень красивую бегонию с разноцветными листьями. Это Илюхина идея, кроме традиционного букета, растение в горшке подарить.
— Женщинам сложно делать подарки, — философски заметил Петрович. — Купишь что-нибудь полезное для хозяйства, обижаются, говорят, что поняли намек на их предназначение в жизни, купишь что-то для души, опять неладно – зачем столько денег на ерунду потратил. Даже с духами можно так впросак попасть, что тебе до конца жизни этого не простят.
— Если бы не Илюха, мы тоже могли что-нибудь не то купить, — признался Меньшиков. — Он запахи хорошо запоминает, да и в цветах разбирается.
— Дамский угодник, — хмыкнул Петрович. — Уж он-то знает, как ухаживать за девушками.
Медведев с Меньшиковым переглянулись – намек мог быть адресован каждому из них, но у Новоселова был подчеркнуто простодушный вид.
— Кроме дня рождения, еще Новый год на носу. Нужно и об этом подарке думать, а от вас толку меньше чем ноль, — обиделся Вадим. — Раз в жизни попросил помочь и что? Общие рассуждения, но никакой конкретики.
— Подари Свете хороший мобильник, — посоветовал Сашка.
Медведев побагровел от стыда – уж до этого он мог бы додуматься и сам. Еще весной Светлана поменялась с ним трубками. В ее телефоне был радиоприемник, его можно было использовать как плеер, к нему можно было подключить беспроводную гарнитуру. Все это скрашивало тоскливое существование в блоке интенсивной терапии, но обращался Вадим со Светиным мобильником не слишком осторожно – несчетное число раз телефон падал на пол, иногда случайно, но бывало и так, что Вадим, выйдя из себя, мог кинуть в Оксану, Игоря или Алексея чем попало, и чаще всего под рукой был именно многострадальный телефон.
Полтора месяца назад Ирина с Сергеем подарили Медведеву новый мобильник, но старый он так и не решился отдать назад Свете, уж больно неприглядный вид был у того после неоднократного использования не по назначению, странно было, что он еще работал.
Петрович поддержал Сашкину идею и отправил парня посоветоваться насчет телефона с Антоном, а сам остался с Вадимом и устроил ему настоящий допрос:
— У вас со Светой какие планы? Когда вы собираетесь пожениться?
Медведев смешался, услышав такой прямой вопрос.
— Когда поправлюсь, — глядя в пол, еле слышно сказал он. — Света говорит, что через год я смогу двигаться.
— Зачем тянуть? Почему не сейчас? — Новоселов решил выяснить все до конца. — Если говоришь, что любишь ее, зачем откладывать? Оформите отношения и живите вместе, благо, есть где, в отличие от многих. Я Светланке теперь вместо отца и не позволю морочить девочке голову! Она, значит, тебя выхаживает, обещает на ноги поставить, и так оно и будет, я не сомневаюсь, а ты возьмешь потом, да и сделаешь ей ручкой, не желая иметь рядом с собой свидетеля своей беспомощности. Сейчас она тебе нужна, а потом, может, решишь, что без нее обойдешься?
Вадим взорвался, почти как в старые времена:
— Ты, Петрович, меня за кого принимаешь?! Я подонок, по-твоему? Так?! — внезапно он, казалось, успокоился. — Я люблю Свету и не могу обойтись без нее вовсе не потому, что она ухаживает за мной. Она понимает меня, знает, что я чувствую; когда ее рядом нет, кажется, что вокруг космос, — холодно, пусто, одиноко, собственное существование кажется бессмысленным. Она никогда не сомневается во мне, в отличие от меня самого… — Вадим сделал паузу, а потом продолжил вроде бы без всякой связи со своими предыдущими словами: — Я очень рад, что она решила на две недели уехать, но не потому, что это каким-то образом связано с моим лечением. Ей нужно сменить обстановку, отдохнуть от меня, от клиники, от всего, что ее окружает уже почти год, посмотреть на нашу жизнь со стороны. Она вспомнит, что на свете есть много вещей, которые гораздо интереснее возни с калекой, и ей, может быть, станет невмоготу жить так дальше; я пойму это и буду только рад за нее. — Медведев помолчал, потом криво усмехнулся и очень тихо добавил: — Когда поженитесь… Брак у нас может быть только на бумаге. Понимаешь? Меня собрали, сшили сначала на скорую руку, потом художественную штопку произвели, а результат? С таким же успехом могли не стараться… Я ничего не могу, то есть вообще ничего! А ты спрашиваешь, когда поженитесь… Я, может, хотел бы хоть завтра, но какое я имею право?! Света понимает это, она не подгоняет меня, не задает ненужных вопросов… Я еще летом сделал ей предложение, и Света пообещала выйти за меня, когда я поправлюсь. Она знает, что я люблю ее, и терпеливо ждет…
