Жизнь во имя смерти - Самат Айдосович Сейтимбетов
— Дорогой, - проворковала одна из них, - ты же хочешь еще выпить и развлечься? Полетим, повеселимся еще, а по дороге я тоже доставлю тебе удовольствие, вон как моей сестре понравилось! А затем ты сможешь взять нас всех троих!
Сестра, которой понравилось, уже не отплевывалась, а шарила щупальцами, подавая знаки сестрам. Не просто трофеи, возможно, здесь могли найтись следы, ведущие к другим врагам! Те прятались хорошо, или сами нападали первыми, вынуждая остатки Хранителей прятаться, но этот расслабился, размяк от мирной жизни. Теперь он мог стать ключом к ликвидации всех агентов Разрушителя, которые вели свою подрывную деятельность в галактике на протяжении уже тридцати лет.
— Да я и так вас уже поимел, - вдруг заявил Дмитрич.
Осьминожки взвизгнули и засыпали его иголками, но система охраны сработала и выставила щит. В ход чуть не пошло тяжелое оружие, но тут осьминожки ощутили, что их щупальца горят и чернеют, закручиваются спиральками, лишая их возможности действовать. Та, что доставляла удовольствие, схватилась за горло и почернела, упала, содрогаясь. Прощальное протягивание щупалец, на которое было некому ответить.
— Кх-х-ак?
— Пот, - просто ответил Дмитрич, потягиваясь. – Вы же сами ринулись поглаживать меня, чтобы незаметно парализовать? Это был простейший способ.
— Но… ты не мог…
Дмитрич поцокал и покачал головой, поднялся, окончательно стряхивая паралич, и подумал, что стареет. Раньше он такой дозы даже не заметил бы, а тут немного пробрало. Конечно, можно было и не устраивать игру в кошки-мышки, но мирная жизнь оказалась удивительно… скучной. Рутина одинаковых дней не помогала, в отличие от дней в «Буревестнике».
— Если это лучшие, что остались у Хранителей, то можно спать спокойно, - сообщил он, присаживаясь рядом с одной из осьминожек. – Или вас там уже перестали чему-то учить?
— Ты нанес состав заранее!
— О, ты еще не безнадежна.
— Но это означает…
— Конечно, я знал, - согласился Дмитрич. – Кто, по-вашему, распустил все эти слухи, что вы якобы ловко нашли?
Осьминожка плюнула иглой с ядом, и та попала.
— Мы, конечно, ослабели, - сообщил Дмитрич, - но не до такой же степени! А вот ваши Хранители ослабели, попрятались со страху так ловко, что я устал их разыскивать. Пришлось выманивать на себя и сейчас ты мне расскажешь, где они прячутся.
— Я ничего не знаю!
— Вранье, - равнодушно бросил Дмитрич. – На такое дело могли послать только лучших, после личного инструктажа Хранителей. Яд же предназначался тебе, да? Ты должна была убить себя, чтобы не выдать секретов?
— Да, - последовал изумленный ответ.
— Да, риск стоил того, раз ты так разозлилась. Или тебе тоже хотелось удовлетворить меня ртом?
— Ты! Ты умрешь!
— Все мы умрем, даже Лев умер, - последовал еще один равнодушный отклик. – Но Хранители умрут первыми, за все гадости, что они натворили за тысячи лет.
— Ты не понимаешь!
— Не понимаю, - согласился Дмитрич. – Ваши [цензура] Хранители выпустили на Землю тварей, устроили конец света и ставили на нас опыты, но едва мы сотворили с ними толику того, что творилось с нами, как начались визги – писки. Мы не понимаем, рассказы про какую-то галактическую ерунду и высокое предназначение.
— Так и…, - осьминожка захрипела, агонизируя в боли.
Щупальца ее уже скрючились и почернели, рядом билась еще одна сестра, получившая антидот. Следовало сосредоточиться, прибегнуть к технике остановки работы мозга, но Враг колол ее чем-то, попадая прямо в болевые центры и сбивая концентрацию. Затем эти же иглы ударяли ее в центры удовольствия и вся выдержка, и концентрация не спасали.
Почему, почему она не убила себя?
— Потому что думала, что победила, - раздался голос свысока. – Живым нелегко признать поражение в миг победы, и они продолжают биться, тогда как следовало уже убить себя.
Осьминожка дышала тяжело, ощущая странный привкус во рту. Ее что, поимели, пока она плавала в тумане наслаждения?
— Да, ты сама умоляла об этом, - еще одна насмешливая реплика. – Ты так хотела отдаться мне, что даже выдала все секреты.
— Нет, это невозможно! Я никогда не уступила бы слуге Разрушителя!
— Может, дело в том, что мы не слуги Разрушителя? – раздался задумчивый вопрос.
— Вы! Вы принесли столько смертей и разрушения!
— Мы мирно жили на своей планете, пока туда не пришли Хранители. Триста лет спустя черви, над которыми ставили опыты, пытаясь породить каких-то супербойцов, вдруг ими стали и набили вам ваши инопланетные морды. Непонятно, чего вы жалуетесь?
— Вы сменили сторону! Стали слугами Разрушителя!
— Тем более, следовало убивать нас тогда, а не пытаться взять в плен. На этот вопрос…
Тут зазвучал странный сигнал, и какие-то возгласы, из которых удалось разобрать только «Восстание».
— Как интересно, - теперь вот в голосе звучали злые нотки. – Вы не убили Спартака и тридцать лет держали его в плену?
— Это невозможно!
Новые иглы и новый туман наслаждения и боли, какие-то движения и воля, воля живого, подавляющая все вокруг. Воля Хранителя, истинного Хранителя, в которой растворялось все остальное. Ответы лились из ее рта, и все остальное не имело значения, только радость ответов.
— Как интересно, - услышала она задумчивое бормотание. – Похоже, надо узнать у Влада, где же он нашел Спартака и как сумел послать сигнал, при разрушенной галактической сети. А ты молодец, выполнила свой долг.
— Я предала всех и вся.
— Ну-ну, ваши товарищи по секте уже устроили кровавое побоище на планете.
— Это не мы!
— Не вы? А кто?
— Вы! Слуги Разрушителя!
— Опять эти слуги, - невеселый смешок. – Какое удобное оправдание на все случаи жизни.
— Но это правда! Правда! Мы прибыли сюда втроем!
Задумчивое хмыканье, доносящееся словно сквозь туман. Затем звуки боли и наслаждения, похоже Враг взялся за вторую ее сестру, раз уж третья умерла. Ей тоже предстояло умереть? Нет, она хотела умереть, но при этом хотела и отомстить и не могла, заплакала от бессилия.
— Поплачь, поплачь, - посоветовал безжалостный голос. – Ощути малую толику боли людей, вынужденных сражаться против тварей.
— Это не поможет вам!
— Мы и не ждем чужой помощи, мы сами добиваемся нужных результатов. Мы – Буревестник.
Слова о хаосе и смертях, уничтожении защитников Галактики не успели прозвучать. Мир вокруг исчез.
