Дональд Маккуин - Воин

— Зачем ты здесь? — спросил он грохочущим басом.

Конвей сглотнул, и нож кольнул шевельнувшуюся плоть.

Он произнес:

— Я собирался спросить об этом вас.

— Ты, пес Алтанара, пришедший вынюхивать о нас, ты еще думаешь шутить?!

— Я не принадлежу никому. — Мэтт бросил взгляд за спину бородача. Сцена была, как в фильме ужасов. Масса бесформенных фигур ждала, угрожая. Даже Ти была одета в мантию. Он обрадовался, что она, как и бородач, не закрыла свое лицо.

Конвей снова взглянул на мужчину.

— Как я могу знать, что вы не люди Алтанара и не пытаетесь надуть меня, говоря против короля?

По толпе прошел ропот. Он не мог сказать, была ли это похвала его предосторожности или гнев в ответ на обвинение. Ответила Ти:

— Ты видел, как я живу. Стала бы я жить для чего-нибудь еще, кроме мести?

— Я настолько же пленник, насколько и гость в замке. Ти сказала вам это.

— Сказала. Мы не увидели доказательств, что ты не служишь Алтанару.

— Мы будем служить, если меня и моих друзей принудят к этому.

Толпа подалась вперед, и Мэтт инстинктивно попытался отпрянуть. Острие кинжала все время касалось его тела. Стараясь говорить спокойно, он продолжал:

— Я несу ответственность перед своими людьми. Алтанар будет использовать нас, как использует всех, но наша цель — свобода.

Человек издал глубокий грудной звук.

— И ты бы донес на нас, чтобы достичь ее, так ведь?

Конвей медленно протянул руку, чтобы отстранить кинжал.

— Я пришел сюда, как друг. — Так же медленно, как отодвигал лезвие, он поднялся. Нож двигался вслед за ним, больше не касаясь, но терпеливо присутствуя. Выпрямившись, Мэтт обратился к человеку, держащему нож:

— Как тебя зовут?

— Вал, — ответил тот, — только ты никому об этом не расскажешь. Ты отсюда не выберешься.

— Я тоже так думаю, — согласился Конвей. Затем он не спеша махнул в сторону толпы и добавил: — Если бы ты хотел моей смерти, я давно был бы на земле у стен замка. Зачем тебе все это?

Ти в бешенстве прошептала:

— Я же говорила тебе, что его не запугать! Надеюсь, ты удовлетворен. Ты позоришься!

Вал вложил кинжал в ножны и оглядел комнату, ища, с кем бы разделить вину, и сказал почти извиняющимся тоном:

— Мы должны быть уверены в нем.

— Я уверена, а я живу внутри стен. Ты будешь на корабле и уедешь до того, как мы вернемся. Обходись с ним, как полагается, или мы уйдем. — В подвижных чертах Ти играло презрение. Вид ее поразил Конвея. Во время всех их встреч лицо женщины оставалось непроницаемым, а слова произносились медленно и обдуманно. Теперь они были быстрыми, как молния.

— Достаточно! — Вал снова повернулся к Мэтту. — Я двоюродный брат Ти. Если она в тебе ошиблась, наше племя доберется до тебя. — Он смотрел сердито, но Конвей видел, что теперь это было напускное. Он спокойно ответил, обращаясь ко всем, и заверил, что жизнь Ти настолько же важна для него, как и для них. Ти казалась несколько смущенной.

Конвей продолжал:

— Я должен спросить: вы хотите свергнуть Алтанара в ближайшем будущем?

— Свергнуть?.. Ты снова шутишь! Мы даже не можем потревожить его сон. Мы слабы, а повсюду шпионы. Но мы растем. Да, когда-нибудь мы уничтожим его. — В последней фразе было больше желания, чем убеждения.

— Расскажите мне о королевстве. Я выходил из замка и беседовал с людьми. Они запуганы и, кажется, не готовы к восстанию.

Прежде чем ответить, Вал переговорил с человеком, стоящим за ним, который затем обошел собрание. Когда он ушел, люди разбились на небольшие группки. Вал сказал:

— Ты разговаривал с Оланами.

Следующий час он рассказывал Конвею, что в Оле изначально жили восемь племен. Несколько поколений назад Оланский вождь объединил их под своей властью. Два племени, Лапса и Фор, жили в том месте, которое, как понял Конвей, некогда называлось Олимпийским полуостровом. Они все еще сохраняли некую автономию. Остальные по большей части ассимилировали. Вал был из Фор. Свою родину он называл Китовый Берег.

Он продолжал:

— Ты слышал о Найонах за Великим Океаном? Алтанар запрещает торговать с ними, но мы, конечно, торгуем. Мы контрабандисты, самые лучшие. Но некоторые Найоны знают, что нам некому жаловаться, и нас грабят и убивают. Иногда они даже нападают на наши китобои. Алтанар ничего не делает, чтобы сдержать их, но время от времени посылает войска разрушать наши деревни в поисках того, что называет контрабандой.

Конвей перебил:

— Разве Фор не лесной народ?

Заговорила Ти.

— Это так, но есть еще Лапса, называющие себя Детьми Океана. В этих племенах всегда было много смешанных браков. У нас разные культуры, но мы живем как один народ.

Вал вернулся к тому, на чем остановился. Проблема в Алтанаре. Его отец был тираном, а Алтанар еще хуже.

— Его приближенные забирают нашу землю. Сборщики налогов обирают нас. Молодые мужчины Олы — а Оланов почти столько, сколько осталось нас, вместе взятых, — спешат вступить в армию ради заработка и привилегий. Мужчины из других племен идут в армию, чтобы спастись от бедности.

— А армия верна Алтанару?

Вопрос вызвал короткую улыбку.

— Дисциплина очень суровая. Армия — слабое место короля. Он вынужден использовать ее для поддержания своей власти, но у солдат есть семьи, кланы, племена. Скажем, они не бунтуют. Пока.

Гигант замолчал, внезапно засомневавшись. Он посмотрел на Ти, а та с вызовом взглянула на него. Он вздохнул, снова повернувшись к Конвею, и продолжил:

— Ти уверена, что ты можешь помочь. Ты нужен нам. — Он сосредоточенно рассматривал свои пальцы. — Я только считал, что тебя нужно сначала проверить.

— Я сделал бы то же самое, — сказал Конвей. — Забудем об этом. В замке говорят о войне между Олой и Харбундаем. Что вы знаете об этом?

Вал вздрогнул:

— Алтанар хочет войны.

Кинжалом он начертил на деревянном полу карту.

— Смотри: вот здесь Китовый Берег, здесь Внутреннее Море, здесь Ола и Харбундай. Харбундай контролирует эти острова на севере — Морские Звезды, — что не мешает перемещениям между Внутренним Морем и Великим Океаном, они лишь берут небольшую плату. Найоны думают, что если избавятся от Харбундая, то избавятся от этой платы. Они не понимают, чего будет стоить договориться с Алтанаром, чтобы торговать повсюду во Внутреннем Море. Рано или поздно Алтанар захватит и северное побережье.

Ти перебила:

— Расскажи ему о пиратах.

Вал нахмурился так, что большинство мужчин съежились бы под его взглядом. Ти приняла это безмятежно. Он произнес:

— Несколько честных контрабандистов и китобоев прячутся на островах. Иногда они нападают на торговые корабли Найонов или Оланов. Ничего особенного.

Он снова ткнул в карту.

— Если Ола завоюет Харбундай, то сможет контролировать все Внутреннее Море. Те немногие моряки, которых Ти называет пиратами, будут выловлены Оланами или Найонами. Лапса и Фор окажутся уничтоженными.

— Сколько еще времени до войны?

Вал в задумчивости погладил бороду.

— Сложный вопрос. Говорят, племя воинов, называемое Людьми Собаки, должно было помочь Алтанару, но что-то не получилось. Также говорят, что Люди Гор должны были помочь, но передумали. Никто ничего толком не знает. Все, что я могу тебе сказать, это то, что войска короля обучены и приведены в готовность, а на городских складах хранится провиант. Алтанар может выступить в любой момент.

— В Харбундае это знают?

Ти снова вспыхнула:

— Их король дурак! Он думает, с Алтанаром можно договориться. Ему известно, что земли и возможностей для торговли здесь хватит на всех, и не верится, что Алтанар хочет захватить абсолютно все.

— Это не ответ на мой вопрос.

Вал знаком показал Ти замолчать. Та покачала головой, пытаясь успокоиться. Вал сказал:

— Харбундай знает, что Алтанар хочет напасть. Однако я не думаю, что их армия слишком уж верна своему королю. Она чувствует его слабость.

— Ты считаешь, Алтанар победит?

— Если король Харбундая сможет управиться со своими баронами и найдет в себе мужество воевать, то Алтанар может победить, но только большой ценой. Вот почему он хочет, чтобы Собаки и Горцы ему помогали. И мы не узнаем, присоединились ли они к нему, до того момента, пока они не нападут.

— Все более сложно, чем я предполагал. Над этим надо подумать.

Конвей удивился, увидев, как разозлился Вал.

— Нечего тебе здесь думать! Не вмешивайся, и не дай Бог нам уличить во лжи тебя или твоих друзей. Ты не один из нас, и мы не собираемся доверять тебе — по крайней мере сейчас, а возможно, никогда!..

Конвей заметил, что Ти разрывали чувства. Она боялась приблизиться, но слишком волновалась, чтобы стоять неподвижно. Руки ее бесцельно блуждали, кулачки то разжимались, то сжимались.