Даниил Берг - Проект Каин. Адам

Ее голос с каждой фразой все повышался и повышался. Она шагнула к матери, та невольно сделала шаг назад и плюхнулась на диван, не отводя взгляда от дочери.

— Так давай, сделай это! Вот она я, стою перед тобой и никуда не собираюсь! Возьми свои спицы и выколи мне глаза, если тебе от этого станет легче! На, возьми!

Валентина посмотрела на протянутые дочерью спицы с болтающимся на них недовязанным шарфом. Перевела взгляд на Анну, ее лицо исказилось, и неожиданно она разрыдалась. Дочь с ужасом смотрела на мать и не знала, что делать, как прекратить этот поток слез. Она растерянно посмотрела на свои руки, до сих пор сжимавшие спицы, пальцы разжались, и они с глухим звоном упали на пол.

— Иди в свою комнату, Аня, — отец прикоснулся к ее плечу.

Анна кивнула и, стараясь не глядеть на мать, вышла. Но даже за закрытой дверью, сжимая в руках подушку, она продолжала слышать безутешные рыдания мамы.

Аня еще раз потрогала воду: горячо, конечно, но как раз то, что ей сейчас было нужно. Надо было расслабиться… хотя бы попробовать. Она поднялась с бортика ванны и стала раздеваться.

Оставшись в одних полупрозрачных белых трусиках, Аня снова посмотрела на себя в зеркало. Она была достаточно высокой девушкой, с хорошей фигурой. Аня провела руками по небольшим грудям, прикоснулась к соскам, которые тотчас затвердели, повернулась боком. Да, неплохо, очень даже неплохо. Подошла ближе к зеркалу и всмотрелась в отражение: короткие, «под мальчишку» остриженные черные волосы, полные губы, большие серые глаза, уголки которых немного вздернуты к вискам. Почти все ее знакомые говорили, что она похоже на одну известную американскую актрису; Аня соглашалась, хотя особого сходства не видела, но в глубине души ей льстило подобное сравнение.

Анна провела пальцем по губам, откинула со лба короткую челку. Она знала, что выглядела очень даже ничего. Недостатка в поклонниках никогда не было. Для нее такое положение вещей было как бы само собой разумеющимся, а потому особого внимания она на них не обращала. Иногда даже позволяла себе сделать вид, что ей нравится тот или иной ухажер, но стоило кому-либо из них попытаться получить нечто большое, чем невинный поцелуй на прощание, как она резко обрывала все отношения. Так было до тех пор, пока она не встретилась с Игорем, тем самым Игорем, который был отцом ее первого, так и не родившегося ребенка.

Аня поморщилась, скинула трусики, обнажив узкую черную полоску волос на лобке, и со вздохом наслаждения погрузилась в обжигающую воду. То, что надо. Она откинулась на спину и задумчиво уставилась на полочку с шампунями, кремами, пенками и прочей женской дребеденью. Первый подарок Игоря, лицо которого она уже и не помнила, был крем для рук. Дорогой крем, точнее, он казался тогда дорогим семнадцатилетней девочке, для которой двести рублей на дискотеку уже были большими деньгами. Любопытно, что и Андрей, ее нынешний — бывший! — бой-френд тоже подарил крем для рук. На этот раз действительно дорогой, но он, в конце концов, мог себе это позволить. Судьба? Аня горько улыбнулась и покачала головой, не соглашаясь сама с собой. Скорее уж не судьба, а очередная ошибка, очень похожая на ту, из-за которой она поссорилась с родителями. Наверное, мать была права, она действительно не умела выбирать себе парней. Как это называется? Неудачница?

Аня глубоко вдохнула и с головой нырнула в воду, стараясь избавиться от ненужных и, если уж быть до конца честным, очень обидных мыслей. Но девушка все равно слышала голос Андрея, который стоял у писсуара, сжимая в руке член, и обсуждал с начальником кредитного отдела вещи, о которых никому, кроме него и Ани, знать не полагалось.

Анна открыла глаза и посмотрела на плавающие в синеватой воде остатки завтрака. Очередной спазм сжал измученный желудок, и она снова склонилась над унитазом. В воздухе стоял тяжелый запах полупереваренной пищи. Дрожащей рукой, не открывая глаз, она нащупала ручку спуска на бачке, нажала. С мягким шелестом поток ароматизированной воды смыл рвоту. Всего девять часов, а день уже обещал быть просто замечательным.

Девушка поднялась с колен и села на унитаз. Слабость накатывала волнами, голова кружилась так, будто она только что полчаса без остановки прокаталась на «русских горках». Аня оторвала кусок туалетной бумаги и промокнула пот, мелкими бисеринками выступивший на лбу. Сколько раз она давала себе зарок не есть эти сосиски в тесте, гамбургеры и прочую сомнительного происхождения дребедень? Раз сто, и это еще по самым скромным подсчетам. Хотя вот такого еще не было — еле успела добежать до туалета.

Хлопнула входная дверь, раздался звук шагов по кафелю. Аня вздохнула, встала, оправила помявшуюся юбку и уже потянулась к ручке двери, когда вошедшие (их было двое) о чем-то зашептались и засмеялись. Точнее, не так. Не засмеялись, а захохотали.

Аня в недоумении нахмурилась. Первая мысль была вполне естественной: какого, собственно, черта, мужики делают в женском туалете? Это какой-то прикол? Не могли же они, в конце концов, перепутать двери и…

Стоп, дорогая. Это ТЫ перепутала, когда неслась с выворачивающимся наизнанку желудком по коридору. Вполне естественно, что ты попросту забежала в первую попавшуюся дверь, потому что иначе этот гамбургер рисковал оказаться не в унитазе, а на твоей новой блузке.

Аня прижала ладонь ко рту, останавливая неуместное хихиканье, забурлившее в ней как пузырьки газа в «пепси». Не хватало еще, чтобы эти двое решили узнать, кто это там истерически ржет, сидя на унитазе. С них станет поинтересоваться причиной, а уж тогда-то она точно не выдержит — рассмеется. Вроде бы ничего такого страшного, но ловить на себе любопытные взгляды в столовой вовсе не хотелось. Уж она-то знала, как быстро по банку распространилась бы такая пикантная новость, что ее застукали в мужском…

— Надолго брали-то? — поинтересовался один из мужчин, и Аня замерла, узнав голос своего любовника, Андрея.

— На два часа, — ответил его собеседник. Послышался звук расстегиваемой «молнии» и следом почти одновременно звон струи, бьющей в фаянс, и облегченный вздох.

Андрей спросил:

— И сколько сейчас стоит час?

Его собеседник невнятно крякнул, потом ответил:

— По полторы штуки взяли. Троих.

По полторы штуки? О чем они?

— Троих? — Андрей засмеялся. — Вас же пятеро было!

— Лыжков уже в жопу пьяный был, — отозвался мужчина. Аня узнала его голос — это был сорокалетний начальник кредитного отдела, Шишкарев Павел… черт, отчества она не помнила. Меж тем он продолжал: — Накачался пивом и отключился задолго до того, как мы решили девочек вызвать.

Они засмеялись, а Аня поморщилась. Теперь она все поняла: два самца обсуждали поход в сауну и проституток. Все-таки мужики порядочные свиньи. У Шишкарева между прочим была симпатичная жена, они с Аней встречались пару раз на корпоративных вечеринках.

Андрей что-то сказал, и мужчины снова засмеялись; Аня же помимо своей воли прислушалась, стараясь уловить о чем шел разговор.

Снова послышался звук «молнии» — вжжжжик! — когда Шишкарев застегнул штаны (у Андрея все застегивалось на пуговицы, о чем Аня прекрасно знала на собственном опыте). Полилась вода, видимо один из них споласкивал руки.

— Так почему все-таки троих? — поинтересовался Андрей, и девушка поморщилась. Ей вовсе не понравился такой интерес своего бой-френда в этом вопросе.

— Да денег мало оставалось, все пропили. Согласились бросить жребий, один бы подождал.

— И кто ждал?

Шишкарев засмеялся своим неприятным влажным смехом:

— Никто не ждал. Мы с Петровым вдвоем одну оприходовали. Я всегда был любителем хорошего отсоса, ты же знаешь. А потом я ее и так трахнул… Чего ухмыляешься? Все-таки не двадцать лет, по две палки за час кидать!

Мужчины засмеялись, а Аня почувствовала возвращающуюся дурноту. Заработала сушилка, и девушка с облегчением поняла, что скоро они уберутся на свои рабочие места. Уроды.

— Слушай, а ты-то чего не пошел? — спросил Павел, и Аня до боли стиснула кулачки, ожидая ответа.

— Зачем мне эти шлюшки нужны? — вопросом на вопрос ответил Андрей и его девушка, сама того не осознавая, благодарно улыбнулась. Нет, все-таки она не зря…

— К тому же у меня своя есть, которая сто очков форы даст любой самой дорогой проститутке.

Они снова заржали, но Аня их не слышала. В пустой голове набатом отдавалась только одна мысль: это он обо мне? Обо мне говорит? Она почувствовала себя так, словно ее ударили по затылку пыльным мешком. Голова закружилась, и Аня прикусила кончик языка, боясь, что сейчас потеряет сознание. Рот наполнился солоноватым привкусом, от чего ее опять затошнило, но, по крайней мере, исчез отвратительный звон в ушах, и голова прояснилась. Может он имеет в виду кого-то еще? Не может же он говорить о ней, ведь так?..