Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)

— Я тебя сколько раз просил! – возмущался мужик. Правда, ругался он все же без злости и раздражения, скорее pro forma. Маленькую Нину это, правда, отнюдь не утешало – ее жестоко тащили прочь от клена и фонтана. – Вот, все матери расскажу! Все!.. Совсем не слушаешься...

Ласточка хихикнула. Я поднял газету.

«Искра», гласила большая красная надпись. И ниже: «24 мая 2086 года».

Деревья зеленели и шелестели, распускаясь клейкой молодой листвой. Легкий теплый ветерок играл с волосами. Фонтан журчал, радугой сверкая на солнце. По дорожкам гуляли матери с колясками, пенсионеры, меж ними с веселым визгом носились дети, откуда-то из-за деревьев доносился гитарный бой. Солнце светило вовсю, едва прикрываясь пушистой ватой легких перистых облачков. По дорожке, распугивая пешеходов, будто лодка уток, медленно проползла патрульная сине-белая машина с красной звездой на блестящем боку. Ласточка спрыгнула в фонтан, придерживая платье, и принялась собирать со дна монетки и пускать их по поверхности воды. Газета остро пахла бумагой и типографской краской.

И мир не знал, что жить ему осталось всего несколько месяцев. Лес засохнет, людей разорвет снарядами – война штука жестокая, не станет щадить ни детей, ни стариков. Фонтан рассыплется и зарастет бурьяном, земля провалится вниз – сейчас я чувствую дробный перестук ветки метро под парком – газета истлеет, солнце погаснет, город накроет смертельная пелена ядовитого тумана, и животные превратятся в хищных тварей.

Это – если версия Ласточки верна. А других версий я и не вижу.

— Что с вами? – Она тихонько коснулась плеча. – Вы так на газету смотрите, будто видите в ней конец света.

Я тряхнул головой, избавляясь от страшного видения. Не помогло.

— Ты чего, мысли читаешь?.. А, ладно. – Я махнул рукой. Все равно ничего не поделать. Хотелось вытащить ее отсюда, уберечь, защитить – пока не поздно. Я заставил себя улыбнуться и направиться дальше по дорожке. Ласточка не отстала.

— С вами все в порядке?

— Да. Ну, продолжим. – Та-ак, вот тут осторожнее, Селиванов... – Есть ли страны, равные этой по боевой мощности?

Ласточка рассмеялась. Видимо, вопрос был откровенно глупый. Я не ошибся.

— О, да!.. – выговорила Аретейни сквозь приступы смеха. – До черта!.. Америка – наш самый опасный противник!.. Владимир, скажите, вы анекдоты хотели послушать?

— Америка? – Я решил идти до конца. – И что же в ней такого смешного?

Аретейни весело на меня покосилась, но все же, пояснила сквозь фырканье:

— Великая страна! Впереди планеты всей! Они первыми вышли в космос!.. Правда, мы уже больше века экспортируем им ракетные двигатели, медикаменты и прочие милые вещички, но это ничего.

— Они не собираются развязать войну? – внезапно охрипшим голосом осведомился я. Ласточка перестала смеяться и пожала плечами.

— Конечно, нет. Не дураки же они, в самом деле. Попробуют рыпнуться – и им останется стереть свою страну с глобуса ластиком. Оба континента. Может, зайдем куда-нибудь перекусить, а? А то вам надо восстанавливать силы, да и я после дежурства.

— У меня все равно денег нет, – отмахнулся я. Денег у меня и, правда, не было, даже родных. Но Ласточка ухватила меня за руку и потащила в направлении шумящего за лесополосой проспекта.

— Я угощаю, – сказала она. – Это же я вас пригласила.

Я, наконец, сдался. В конце концов, в помещении хотя бы солнца нет – а солнце меня порядком измотало. Зато угощения от нее я точно не приму. Еще чего не хватало – чтобы девка за меня в ресторанах платила, будь я хоть десять раз после операции и пятнадцать – в чужом мире со своими правилами.

Ни за какие коврижки.

Нэйси

Мы с Алисой немножко побродили по улицам, но что-то я не замечала, чтобы она делала что-нибудь толковое. Пошел дождь, и мы вымокли, а затея с каждым шагом казалась мне все более и более бредовой, но я молчала. Алиса тоже молчала. Дождинки пузырями вздувались на лужах – похоже, непогода затянется, тем более что над Городом повисло огромное черное облако, и сделалось темно. Приходилось идти, освещая себе дорогу фонариками.

Мы остановились посреди моста через рельсы. Внизу, среди россыпи камней и щебня, тускло поблескивали две металлические полоски. В большой луже между рельс белой точкой кружился запущенный кем-то кораблик – лужа рябила. Значит, там, за размытым дождем склоном овражка, едет подземный поезд. Интересно, если рассказать Алисе о подземном городе, она поверит?.. Нет, наверное. Даже командиру никто не верил, когда он говорил про поезда – куда уж мне.

Я поправила глевию и хмуро поинтересовалась:

— И что дальше?

Алиса закашлялась и запахнула плотнее плащ.

— Тебе нельзя мокрой гулять, – сказала я. – Простудишься.

— Гляди!.. – неожиданно вскрикнула она, вскидывая руку. Я проследила и увидела метрах в тридцати мини-ураганчик. Там была куча прошлогодних листьев – и вот сейчас все они кружились в хороводе, будто стайка маленьких птичек. – Нэйси, тебе это не кажется подозрительным?.. Надо проверить. – И Алиса целеустремленно полезла через перила моста, решив, видимо, что так быстрее.

— Погоди! – Я ухватила ее за шиворот. – Думаешь, это разумно?

Алиса так удивилась, что даже приостановилась на минутку.

— А что ты предлагаешь? – уточнила она. Я тряхнула головой.

— Да это же бред какой-то! Бегать по городу и лезть в ловушки! Раз уж мы этим занялись – так будем разведчиками! Надо доложить Кондору.

Но Алиса не согласилась.

— У Кондора своих дел полно, – сказала она. – А мы будем помогать.

Вот, ненормальная!..

— Так и помогать – сообщить надо! Если мы пропадем – Кондору это вряд ли чем-то поможет.

Алиса задумалась на минуточку, но в итоге не согласилась со мной.

— Нэйси, мы не пропадем. С чего бы это нам пропадать?.. Мы осторожненько.

— Так обычно наш командир говорит, – буркнула я, выбираясь вслед за ней и перелезая через перила. Не нравилось мне все это. Ох, не нравилось.

Дэннер

Из ресторана мы вышли, когда совсем уже стемнело. В голове изрядно шумело от коньяка – да и не только от него, если быть точнее. Не догоняйся мы с Ласточкой вином напоследок – были бы сейчас трезвые.

К вечеру похолодало, но небо оставалось ясным, что было мне очень непривычно – для меня было бы обычным делом, если бы на нем висело серое облако. Или черное. И красноватого дыма здорово не хватало – сейчас я скучал по нему, словно по старому другу. Храм бы сюда...

Что-то я замечтался. А вообще, все здесь было непривычно. К примеру, я впервые в жизни видел целый и не ржавый троллейбус – и он ехал. Серьезно. Он ехал. Он не стоял на месте ржавым облупившимся остовом, из которого несет падалью и торчат вороньи гнезда. И это было удивительно. Он был ярко освещен изнутри электрическим теплым светом, и в нем было тепло, и мотор исправно работал. К нам подошел человек в синей фуражке.

— У вас билетики есть? – спросил он, показав мне удостоверение – правда, бесполезно, у меня все равно в глазах двоилось. Но кондуктор попался понимающий, и в милицию нас сдавать не стал, о чем меня удивленно проинформировала Аретейни громким шепотом на весь троллейбус. Я машинально принялся тереть ухо, а кондуктор подмигнул мне и даже штрафовать не стал.

— Фиг с вами, – сказал он. – Понимаю.

Я благодарно улыбнулся. На большее меня не хватило. Ласточка спала, устроившись головой у меня на плече, и я ее придерживал одной рукой, чтобы не стукнулась носом об впередистоящую скамейку. Я думал, она обязательно пропустит остановку, но она, оказывается, не так уж и уснула. Во всяком случае, в нужный момент она встрепенулась и сонно проинформировала:

— Выходим.

Я спрыгнул на влажный асфальт и помог спуститься ей. Ласточка ухватилась за мою руку – да так и не отпустила. Правильно, чего еще делать, когда шатает. Она обхватила себя за плечи одной рукой, затем даже с первой попытки прикурив сигарету, поинтересовалась:

— Мы сейчас домой или дальше гулять?.. Простите меня, я просто двое суток не спала, поэтому торможу... но кофе решит проблему.

— Давай я тебя домой провожу, – предложил я. Нечего ей себя мучить – и так здоровье у нее ни к черту. В туман такой экстрим. Но Ласточка активно замотала головой. Затем подняла неожиданно ясный взгляд и смущенно улыбнулась.

— Я тебе надоела, да?

Мне захотелось ее по голове разок стукнуть за такие заявления. Не человек, а банка с комплексами. Причем, консервная банка. Без ножа ну никак не вскроешь и не достучишься с разумными доводами. Ничего такого я, разумеется, не сделал. Пришлось терпеливо вздохнуть, ободряюще пожать ей руку и спокойно втолковать, в чем, собственно, дело.