Дарья Аредова - Город посреди леса (рукописи, найденные в развалинах) (СИ)
— Очнулся.
— Я вижу.
Я вздохнул и задумчиво почесал затылок. Ничего не помню. Помню только коллектор – а дальше как в тумане все. Ладно, как бы то ни было, надо идти.
— Пошли, что ли. – Я поднялся и, мимоходом, накинул на плечи рыжей штормовку. Пускай хотя бы погреется немного, ничего, что мокрая. Все лучше, чем лохмотья.
— А куда? – Она от тяжести куртки аж присела. Ох, и мелкая, мешок костей – стакан крови. Кошмар просто.
— А я не знаю. Куда-нибудь. В Город, наверное.
— Город разрушен.
Я даже споткнулся.
— Кем?!..
Рыжая зябко обхватила себя за плечи.
— Извини, – сказала она, – пока я убегала, мне было как-то недосуг их спросить, кто они такие.
— Ну, дела…
От такой новости у меня даже голова закружилась, и я присел на камень. Хотелось спросить про друзей, про Дэннера и Обреза, про Лидию, Кондора – живы ли. Но я молчал, потому что, откуда рыжей знать, что с ними стало. Молчал и ковырял носком землю. И что теперь делать?..
И тут зашуршали ветки, и на нашу полянку вышел Джонни Обрез. Рыжая проворно спряталась мне за спину.
— Ну и ливень, – сходу принялся ворчать Веррет. – И вы до нитки вымокли? Заметили, кстати, что он какой-то неправильно прозрачный?
— Не обратил бы внимания, если бы вы не сказали, товарищ капитан, – покосился я.
Следом за Обрезом, спотыкаясь, явилась Лесли Баррет. Капитан Полбутылки уселся рядом.
— Да не шугайся, рыжая, – сказал он. – Я вот, чего никак понять не могу: как мы здесь оказались?
— Понятия не имею, – ввернула Эндра. Лично я очнулась в лесу. Ни ран, ни оборотничества. Странно, правда?
— Мы тоже, – Лесли шмыгнула носом. Кстати, кто-нибудь видел раньше это озеро?
Озерцо было маленькое и абсолютно круглое, словно зеркальце. Вода в нем, синяя-синяя, казалась рябым от дождя стеклом. По периметру озера росли странные ярко-оранжевые мелкие цветочки, будто угольки. Дно не просматривалось.
— Откуда мне знать, в лесу все меняется…
Кто-то зашевелился в цветах, очень знакомо выматерился – и я моментально узнал Лидию. Чертовщина какая-то, честное слово. Может, я надрался и теперь смотрю пьяный сон? Очень на то похоже.
— Лидия, ты откуда?
— Ничего… – Она схватилась за голову. – Ничего не помню…
— Какое совпадение! Мы тоже ничего не помним, – живо согласился Обрез.
— Ну, знаете, это уже слишком. – Лаэрри выковыривала из волос мелкие веточки.
Дождь припустил с новой силой.
— А вы слышали взрыв? – спросила Лидия.
— Надеюсь, не в городе рвануло.
— Нет, у Черты.
— Черта?.. – Обрез, казалось, задумался, будто вспоминая. Наконец, вздохнул: – Нет, не помню. Хоть убейте.
— А вы в меня больше стрелять не будете? – осторожно поинтересовалась рыжая.
— Ну, ты ж, оказывается, никакой не оборотень. – Я критически оглядел ее. – Ты уж прости меня, чего там.
— Проехали, – согласилась Эндра. – Хорошо, что мы живы. Это главное.
— Конечно, живы. – Обрез поднялся и потянулся. – Главные герои не умирают. Ладно, пошли уже отсюда.
— Куда? – спросила рыжая.
— Домой. Или у тебя есть другие варианты?
Эндра загрустила.
— А я… а мне некуда идти.
— У меня поживешь, – предложила Лидия. – Тебе, кажется, не привыкать. Будешь помогать мне в баре. Идет?
Рыжая распахнула глаза.
— Вы… пра-авда?.. У меня будет работа! – И она кинулась Лидии на шею. Ой, опять эти бабские нежности… Лидии, правда, детей не хватает.
Плюнув на них на всех, я первым направился в сторону Города. Надо хорошенько выпить и отогреться в ванне. Срочно.
Заметки
[
←1
]
Скорее всего, Дэннер имеет в виду роман Сергея Лукьяенко «Ночной Дозор».
[
←2
]
Иск. «Есть ли у вас план, мистер Фикс? Есть ли у меня план? Да у меня целый мешок отличнейшего плана!» (м/ф «Вокруг света за 80 дней»)
[
←3
]
С. Михалков, «А что у вас?»
[
←4
]
* Аретейни использует систему исчисления принятую в США; калибр 45 приблизительно соответствует русскому 12-му.
[
←5
]
Иск. Когда нацисты пришли за коммунистами,
я оставался безмолвным.
Я не был коммунистом.
Когда они сажали социал-демократов,
я промолчал.
Я не был социал-демократом.
Когда они пришли за членами профсоюза,
я не стал протестовать.
Я не был членом профсоюза.
Когда они пришли за евреями,
я не возмутился.
Я не был евреем.
Когда пришли за мной,
не осталось никого, кто бы заступился за меня. (Мартин Нимёллер )
