Александр Шлёнский - Рыбалка в Пронькино (СИ)
Впрочем, государственной комиссией её называли лишь по традиции. На самом деле в этой комиссии не было ни единого живого человека, а все её функции выполняла интеллектуальная компьютерная система, которая заменила не только эту комиссию, но и всё прочее правительство, сожжённое дотла огненной лихорадкой. Люди были вынуждены целиком и полностью делегировать функции управления государством компьютерам, потому что никого больше не соблазняла ни карьера политика, ни должность государственного чиновника — всем хотелось жить. Никто нимало не удивлялся тому факту что и Конгресс, и Верховный суд, и аппарат президента заменила автоматизированная система, созданная несколькими командами разработчиков с индийскими и украинскими фамилиями, и святая святых американской демократии в конечном итоге легко уместилась на нескольких сотнях мощных серверов, не нуждавшихся в защите данных, ибо некому было эти данные красть.
В значительной мере необыкновенная лёгкость, с которой произошла передача власти от людей к интеллектуальным компьютерным системам, объяснялась исключительным облегчением задач, возложенных на правительство. Наитруднейшая из них — обеспечение национального согласия в бурлящем и полном социальных, религиозных, расовых и культурных противоречий американском обществе — полностью потеряла свою актуальность, потому что никто из возмутителей общественного спокойствия не пережил Пандемии.
Не только радикальные элементы, но и все кто слишком активно боролся за свои права, пренебрегая обязанностями, сгорели в огненной лихорадке. Сексуальные, национальные и и культурные меньшинства сохранили только тех своих представителей, которые хотели открыто жить жизнью аутентичной для их культуры и при этом честно работали. Те же кто пытались использовать свою принадлежность к меньшинствам для получения пособий, привилегий и возможности вербовать новых сторонников посредством агрессивной пропаганды, очень быстро окончили свой жизненный путь, как и прочие нечестные люди.
В отсутствии огромной массы жуликов, негодяев и потомственных тунеядцев, подавляющая часть законодательной, административной и судебной деятельности стала просто не нужна. В обществе перевелись больные, и стало некого лечить, исчезли преступники, и стало некого судить. Не было даже правонарушений и обычных судебных тяжб. В результате профессия адвоката стала столь же мало используемой как и профессия врача.
Разумеется, адвокаты и врачи были лишь малыми каплями в великом море профессий, умений и направлений человеческой деятельности, которые отошли в прошлое за ненадобностью, после того как Пандемия уничтожила всех, кто даже в мыслях желал хитростью или силой заставить другого человека работать себе во благо. Вспоминая прошлую жизнь, адмирал Шерман не раз ловил себя на мысли, что тогдашнее устройство общества не вызывало удивления только в силу привычки длиной в жизнь. Как можно было не замечать, что гораздо большая часть экономических ресурсов в те времена была направлена не на производство благ непосредственно полезных для человека, а на то чтобы уберечь эти блага от огромных масс самых разнообразных расхитителей!
Полиция, армия, разведка и контрразведка, таможенники и пограничники, охранники всех мастей, спутники-шпионы, самолёты раннего обнаружения, рвы с частоколами и колючей проволокой, толстые стены, решётки на окнах, прочные замки на железных дверях, ворота, шлагбаумы, КПП, контрольно-следовые полосы и минные поля, часовые и пароли, многоуровневая защита вычислительных сетей и баз данных от взлома и денежных знаков от подделки, скрытые камеры наблюдения и заборы, заборы, повсюду бесконечные заборы, а за заборами злые собаки, со щенячьего возраста доверяющие лишь своему хозяину и утратившие веру в прочее человечество… Неисчислимое разнообразие технических средств и огромные массы работников и служащих самых разных профессий существовали в человеческой цивилизации с одной единственной целью — по возможности оградить людей от взаимных посягательств на жизнь, независимость и собственность друг на друга. Теперь же ни в чём из этого нескончаемого жуткого перечня не было необходимости, и поэтому армия, авиация и флот сохранились лишь как дань традиции.
Вдоль дорог не было видно когда-то привычных и вездесущих рекламных щитов. Старые инсталляции давно демонтировали, новых не устанавливали. Реклама умерла. Всё что производилось промышленностью, прошедшей тотальную реорганизацию, было реально необходимо в повседневной жизни, производилось в разумных количествах и планомерно раскупалось населением без всякой рекламы.
Производителей никчемушной экзотики, гламура и дорогого эксклюзива, которые можно было впарить населению только посредством интенсивной промывки мозгов с помощью рекламы, давно кремировали военные на погребальных кострах, как и всех прочих жертв огненной лихорадки. На этих же кострах окончился и жизненный путь зомбированных рекламой потребителей пустопорожней продукции, годной лишь для того чтобы потешить их тщеславие.
Цеха и поточные линии, производившие гламурные изделия, не имеющие практической пользы, постигла та же участь, что и предприятия, производившие продукцию, предназначенную для защиты человека и его собственности от другого человека. Их либо снесли либо переориентировали на выпуск доступного по цене и качественного ширпотреба. Неведомая сила, сурово насаждавшая в обществе пуританские порядки, сжигая еретиков очистительным огнем неведомой лихорадки, работала несравненно эффективнее полиции, юстиции и толпы проповедников и исповедников, которых она тоже не помиловала.
Сержант Эриксон увёл Хамви со сто первой дороги на восток, на восемьдесят четвёртую дорогу и поехал по направлению к мосту Дамбартон, пересекавшему залив Сан Франциско в самом узком месте. Где-то на середине моста Дуэйну, а точнее, его душе, окончательно надоело бестолку сидеть в незначительной части адмиральского тела, и он решил выбраться наружу чтобы чуточку размяться, а заодно и разведать обстановку.
Из соображений предосторожности, Дуйэн решил не удаляться слишком далеко от основного места своего пребывания. Поэтому он не стал забираться в космос как уже делал это однажды, а просто взлетел над заливом Сан Франциско на высоту птичьего полёта. Внизу под ослепительным калифорнийским солнцем чуть заметно струились и переливались нежными зеленовато-голубыми тонами безмятежные воды залива. C берега в залив входили, быстро погружаясь вглубь, две могучие трубы гигантского акведука Хетч Хетчи, несущего миллионы галлонов чистейшей питьевой воды из горной реки Туолэми в Сан Франциско. Ещё две такие же трубы, не входя в залив, поворачивали на юг.
Река Туолэми начинает свой бег в горах Сиерра Невада и приходит в национальный парк Йосемите. Когда-то целые толпы высокопоставленных и весьма неглупых людей ожесточённо спорили о том как им обеспечить водой огромный город Сан Франциско, не нанося при этом ущерба красивейшему национальному парку в стране. Результатом этих дебатов стал грандиозный проект Хетч Хетчи, включивший в себя многочисленные дамбы, резервуары, две гидроэлектростанции, десятки миль железных дорог и гигантские тоннели с бетонными трубами, прорезавшие восемьдесят пять миль скальной породы, значительная часть которой представляла собой сплошной гранит.
Дуэйн с почтением осмотрел эти трубы, специально спустившись пониже. Когда у него в жизни был общеобразовательный период, связанный с избытком свободного времени в тюрьме Понтиак, Дуэйн прочитал в библиотеке о человеке удивительной судьбы, который вынес на своих плечах этот проект. Звали его Майкл О'Шоннесси. Он родился в местечке Лимерик в Ирландии, известном своими весёлыми стишками, и приехал в Калифорнию в 1885 году — как оказалось, для того чтобы обеспечить жителей Сан Франциско питьевой водой. В 1912 году О'Шоннесси, к тому времени уже преуспевающий инженер, оставил собственный бизнес, приняв предложение тогдашнего мэра Сан Франциско Джэймса Рольфа и стал главным инженером города с зарплатой вдвое меньшей чем доход, который ему заказчики инженерных проектов. Как всегда, не последнюю роль в принятии решения сыграла его жена, урождённая американка, убедившая своего мужа проявить патриотизм к новой родине и послужить городу и штату.
Калифорнийцы отплатили ирландскому инженеру так как обычно платят людям за самоотверженный труд и просто за добрые дела. За два года до окончания работ городские власти отстранили О'Шоннесси от проекта Хетч Хетчи и назначили главным инженером и руководителем проекта его заместителя. Опальный инженер умер от разрыва сердца 12 октября 1934 года, за 16 дней до того как первые кубометры воды из Йосемите начали наполнять резервуар Сан Франциско.
