Дональд Маккуин - Странница
— Разведчики кочевников уже у самого плато, они возбуждены, о чем-то спорят. Наш командир боится, что они пойдут в атаку сразу же, как заметят лагерь.
Угроза стихийной атаки передовых отрядов колонны была действительно реальной. Если это случится, могут возникнуть проблемы. Даже таких покорных его последователей, как эти, может отрезвить смерть их женщин и детей.
До сих пор все его прогнозы сбывались. И дальше все должно идти по плану.
Но это не означает, что можно пренебрегать мелочами. Джонс бросил всаднику:
— Возвращайся к своему командиру. Скажи ему, чтобы выполнял все мои приказы. — Затем он повернулся к Лису: — Иди и проследи, чтобы все было в порядке.
Лагерь, казалось, жил нормальной жизнью. Дети играли. Сидевшие вокруг костра воины точили оружие. Несколько женщин сдирали шкуру и разделывали тушу буйвола. Куски мяса они складывали на маленький стол, где другие женщины натирали их солью, а затем опускали, еще раз пересыпая солью, в большой глиняный кувшин.
Внимание Джонса привлекли ритмичные удары металла о металл. Какой-то мужчина делал миску, положив лист меди на круглую деревянную заготовку и обстукивая ее молотком. На земле рядом с мастером тускло тлели угли, и через некоторое время он погрузил в них начерно выгнутую миску. Ухватив ее щипцами, он поворачивал, пока она не легла, как ему хотелось.
Джонс знал, что тепловая обработка повышает эластичность меди. Без такого прокаливания металл будет оставаться хрупким и, вместо того чтобы принимать нужную форму, может треснуть от ударов молотка.
Люди Гор объясняли все это по-своему. Они говорили, что металл рождается из огня, и огонь придает ему силы. А холод молотка может убить его.
Джонс вздохнул и отвернулся. Неожиданно вид маленьких конусообразных шатров поверг его в уныние. Первобытные, тесные, из зловонной кожи, размалеванной символами их суеверий. Джонс присел на корточки и через низкий, расположенный у самой земли вход, забрался в свой шатер. Когда он распрямился, голова почти доставала до места, где соединялись шесты. Джонс опустился на колени, решив лечь на кровать, но затем передумал. Тюфяк был набит жесткой травой и сосновым лапником. Пахнет чудесно, но разве это ложе для человека, назначение которого — вести всех людей к спасению?
Из прямоугольных корзин, сплетенных из ивовых прутьев, на него смотрели гремучие змеи. Настойчивые глаза, острые, как кристаллики обсидиана, следили за каждым его движением. Время от времени змеи стремительно выбрасывали гибкие раздвоенные язычки. Только Жрец Луны мог, не опасаясь, опускать руку в корзину, извлекая тварей из смертоносного клубка.
Для чего? Чтобы внушать благоговейный страх менее чем двум сотням дикарей — мужчинам, женщинам, детям, которые искренне верят, что флейты из человеческих костей гораздо лучше деревянных? Чтобы добиться повиновения от банды оказавшихся не у дел головорезов?
Джонс вытянулся на кровати, погрузившись в исходившие от нее запахи. Он решил отдаться одолевавшим его мыслям, позволив унести его, куда им вздумается.
Отряд кочевников будет разбит. Но как это решит его проблемы? Он ведь не намеревается провести остаток жизни, скрываясь в лесу; священник с большой дороги, который проповедует убеждения Танцующих-под-Луной и в то же время прячется от Каталлона и ему подобных?
Уж лучше он раздразнит змей, а затем сунет голову к ним в корзину.
Джонс представил, как эти твари на него набрасываются. Будет больно. Да, да, ужасно больно. Он будет стонать. Страх будет гнать его прочь. Но он примет свою смерть стойко. Ранки окрасятся в красно-черный цвет, глаза вылезут из орбит. Ядовитый зуб вонзится в один из них…
Вполне достойный конец. Смерть, отрицающая ту всемогущую силу, которая дала ему власть и над этими тварями.
Все еще погруженный в меланхолию, Джонс подобрался на коленях к выходу и вновь осмотрел лагерь. Сердито орал ребенок, блеяли козы; какая-то женщина звала свою дочь разжигать костер для приготовления пищи. Другая устанавливала большой кувшин, который по красоте не уступал фарфоровому, в специальный чехол, сплетенный из прутьев. Чехол предохранял кувшин от ударов и делал его более устойчивым.
На краю лагеря сидел мужчина, его проворные пальцы бегали по натянутой коже барабана. Тихие низкие звуки смешивались с шелестом листьев. Рядом с ним какой-то юноша плющил молотком конец длинной круглой медной заготовки. Просунув тонкий конец заготовки в отверстие стальной пластины, он протащил всю ее щипцами. Полученную тонкую длинную полоску он обернул себе вокруг запястья.
Этим и ограничиваются все их амбиции, отметил про себя Джонс. Дьяволы темны и невежественны. Все, как один. И как они могут помочь такому, как он, человеку в выполнении его предназначения?
Жгучие слезы наполнили глаза Джонса.
А затем он увидел все, в мельчайших подробностях.
Джонс захохотал. Радость вырывалась наружу разрывавшими легкие воплями, исступленной победной песнью.
Он остановился перевести дыхание, и на него снова обрушилась тишина лагеря, отфильтрованная кожаными стенами шатра. Дрожащий голос неуверенно выводил песню. Это был гимн Танцующих-под-Луной, молящий о защите от безумия.
С отеческой улыбкой на лице Джонс вышел из лагеря. Смеркалось. Далеко на востоке показался Лис, возвращавшийся со своими дозорными в лагерь. За спиной Лиса, примерно в часе быстрой ходьбы, заканчивалась долина и поднимались склоны плато. Джонс живо представлял полные ненависти глаза разведчиков Летучей Орды, стремительно приближавшихся к лагерю.
Выводившая песню женщина отвела взгляд. Джонс подошел к ней и схватил за плечо.
— Посмотри на меня. — Едва живая от страха, она повернулась и заставила себя посмотреть в глаза Джонса, который продолжал тихим голосом: — Я понимаю твой страх. Но ты не пытайся понять меня или то, что я делаю. Я недоступен твоему пониманию. Верь мне. Подчиняйся. И я приведу тебя в мир, о котором ты даже не мечтала. — Он говорил, пристально глядя в глаза женщине, пока та не задрожала. Веки ее трепетали. Когда Джонс спросил, верит ли она ему, женщина с трудом выдавила «да». Джонс отпустил ее, и она пошла, спотыкаясь и покачиваясь, словно одурманенная наркотиками.
Джонс закричал, давая выход своей радости:
— Все, кто слышат меня! Все! Отыщите Алтанара. Мне нужен мой шут. Приведите его. Сегодня вечером Алтанар будет забавлять нас всех.
Протянув вперед руки, Джонс медленно поворачивался, обращая свою проповедь ко всем сразу.
— Возрадуйтесь, люди мои, — сказал он собравшимся вокруг него. — Сегодня ночью мы начинаем наш поход к славе.
Глава 30
Лис покрепче вцепился в толстую ветку, на которой сидел, и потянулся в темноте. Земля под ним была не видна, но он знал, что она очень далеко.
Лис медленно и глубоко вздохнул, принюхиваясь к каждому дуновению ветерка, который мог рассказать ему о многом.
Из долины поднимался теплый воздух, принося с собой всю историю дневных событий. Лис вдыхал запах помятых ногами сосновых иголок, песчаную пыль, вздымаемую копытами, зловоние лошадиного помета и мочи. Но отчетливее всего он ощущал соленый горьковатый запах мужчин, идущих на опасное дело; напуганных, возбужденных мужчин. На охоте от них исходит похожий запах, хотя не такой едкий. Если, конечно, они не преследуют раненого степного медведя или тигра — тогда смертельный риск обостряет запах до предела.
Затем, словно в качестве извинения, донесся новый запах. Мягкий, какой-то неуместный, хрустяще чистый запах воздуха, прошедшего сквозь туман над водопадом. Но от этого запаха не было никакого толку, и Лис раздраженно потряс головой, чтобы избавиться от него.
Прошло немало времени, прежде чем сохранявшие полное молчание воины кочевников показались на краю плато. Последние донесения разведчиков раскрыли план их атаки. Две группы, человек по сорок каждая, вскоре после наступления темноты выступили к их лагерю, обходя его с флангов. У них не было ни луков, ни факелов — только мечи. Было ясно, что их главная задача — не позволить никому убежать.
Более сотни воинов они оставили для лобовой атаки на лагерь. Разведчики донесли, что основные силы кочевников движутся двумя цепями, друг от друга шагов на пятьдесят. И только во втором ряду воины идут с факелами.
Справа от Лиса коротко тявкнул койот. Несколько мгновений спустя слева отозвался олень.
Мысленно похвалив врагов за отличные имитации, Лис весь сосредоточился на происходящем внизу.
Это была самая хитрая засада из всех, что ему приходилось устраивать. Она должна быть безупречной. От этой мысли у него пересохло во рту. Для Жреца Луны все должно быть безупречным. Ничто и никогда так не пугало Лиса, как этот тощий израненный человек. Он заглядывал внутрь людей.
