Мария Чурсина - Петербург 2018. Дети закрытого города
Она не глядя сунула руку в карман и достала розовую картонку пропуска – Ми похлопотала и добыла. Охранник отвернулся от нее, и Вета вошла. Возле отдела аспирантуры уже собралась приличная очередь – сегодня был предпоследний день подачи документов, и об этом красноречиво заявляло объявление, приколотое тут же.
– Я забрать, – буркнула она серьезным физикам, прижавшимся к самой двери, и дернула ее на себя.
В крошечной комнатке за заваленным бумагами столом документы принимала все та же женщина, что и у Веты, – полная и в тяжелых очках. Она мутным взглядом окинула нежданную гостью. С другой стороны ее стола примостилась будущая аспирантка – тощая, но тоже в очках, и, сгорбившись, дописывала что-то в заявлении.
– Девушка, вы можете подождать за дверью? – рыкнула приемщица.
Вета шагнула к середине комнаты и оказалась как раз под желтой лампой. По шее потекла противная капля пота.
– Я забрать.
– Девушка, очередь!
– Я забрать документы.
Тощая будущая аспирантка глянула на нее затравлено, словно проверила, не ослышалась ли. И снова уткнулась в писанину.
– Фамилия? – вздохнула женщина, обреченно разворачиваясь к подоконнику, заваленному папками без завязок.
– Раскольникова, – выдохнула Вета, судорожно сжимая пальцы на ручках сумки. Тощая аспирантка казалась ей счастливой. Самой счастливой в мире, и беззаботной, и удачливой. А вот Вета не могла так просто – просто жить.
Она уезжала.
На стол шлепнулась папка, серая, и несколько проштампованных бланков выскользнули на лакированную столешницу.
– До свидания, – зачем-то сказала Вета и, собрав бумаги в кучу, вышла за двери.
Задушенные знаниями физики проводили ее, все как один, непонимающими взглядами, и Вета едва не поскользнулась на мраморном полу. Это из-за их взглядов, как пить дать.
Шумела развеселая толпа у колонн университета, вился сигаретный дым, и краснели на клумбах пионы – они всегда зацветали ближе к началу занятий. Вета вдохнула холодного воздуху, искренне надеясь, что вот теперь-то правда станет легче. К груди она прижала папку с ненужными уже документами.
Выбросить бы их тут же, в урну, но она не выпускала папку из онемевших пальцев. В толпе мелькнула знакомая синяя куртка – и знакомая улыбка с ямочками на щеках. И Вета поняла, что спрятаться уже не успеет. Ми вывернула из-за колонны и подлетела к ней.
– Веточка, зайка, я договорилась. У тебя будет повышенная стипендия, факультетская. Я и у декана уже подписала. Ой, а что это у тебя?
Она потянула на себя уголок папки.
– Вета, это что?
Она выпустила – пальцы сами собой разжались, и Ми, конечно же, все увидела. И карандашную надпись на папке, и Ветины трясущиеся коленки. И все поняла.
– Вета, как же так? Вета, а? – Секунду она ждала ответа, но та молчала и прятала взгляд в проходящих мимо людях. Они уж точно были счастливее ее. И счастливее, и беззаботнее, и удачливее в сто раз. Только самая настоящая неудачница могла на крыльце университета столкнуться с Ми. – Эх ты!
Она побежала к дверям и оттуда, обернувшись, с досадой уже выкрикнула:
– Эх ты! А я у декана уже подписала.
Она скрылась за тяжелыми дверями, за сизым дымом, а Вета, вместо того чтобы ощутить облегчение, подумала, что умирает. Она оборвала за собой все ниточки не тогда, когда забрала документы у толстой тетеньки, а когда в закрывающуюся дверь Ми крикнула: «Эх ты!»
У нее было готово много аргументов в свою защиту, громких слов, но все они почти ничего не значили рядом с этим веским «эх». Вета оторвалась от стены и побрела вниз по ступенькам. За колонной ей почудился еще один до дрожи в пальцах знакомый силуэт. Она тряхнула головой.
Нет, не он. Да и не понятно, что тут делать Андрею. Но с губ все-таки сорвался вздох облегчения. С кем с кем, а с ним она сталкиваться не хотела бы точно.
Глава 11
Прибывшие из снов
Суббота – день надежды на будущее
Март открыл, взлохмаченный, в майке и старых спортивных штанах, и ошалело уставился на Вету, а вовсе не на Антона. Хотя обратился именно к нему.
– Ты бы хоть предупреждал, что ли.
И спрятался за приоткрытой дверью.
Не давая ему закрыться опять, Антон прислонился к двери плечом, не горя желанием проходить дальше порога.
– Ты бы хоть на один звонок ответил для начала. Мы в дверь тебе колотимся уже полчаса.
Вета стояла за его спиной, сложив руки на груди, и, Антону казалось, не кричала от ярости только потому, что была слишком хорошо воспитана.
– А? – не поверил Март. Огромные по-оленьи трогательные глаза, впрочем, никого не впечатлили. – Ничего не слышал. Я спал.
– И телефон тоже не слышал? – хмуро уточнил Антон.
– Я телефон отключил, чтобы спать не мешал.
В квартире за его спиной было темно, несмотря на солнечный день, только в самом конце коридора на голом линолеуме лежала полоска тусклого света. Дверь в комнату осталась закрытой, очень плотно. Вряд ли Март захлопнул ее так, выбежав открывать.
– Демоны бы тебя побрали, – смакуя каждый звук, проговорил Антон.
Тот показательно скривился.
– Кстати, хорошо, что зашел. У меня есть кое-какие интересные новости. Может, пройдете все-таки, или здесь будем говорить?
Вета вошла в квартиру следом за Антоном и неловко остановилась на коврике в прихожей: дальше ее не приглашали. Март вообще не страдал избытком вежливости. Сам он, лохматя волосы растопыренной пятерней, тут же убрался в ванную, как будто совсем забыл о гостях.
– Он всегда такой, – буркнул Антон, помогая Вете снять плащ. Она не долго упрямилась и хмурилась, видно, раздумывала над тем, стоит ли подождать снаружи. – И вообще, не обращай внимания. Сейчас небось начнет рассказывать о призраках и мистических ритуалах.
Вета сделала большие глаза – Антон только развел руками.
– Со всеми случается.
– Со мной не случалось никогда, – скривила губы она.
Он сам не знал почему, но открывать дверь в большую комнату не стал, прошел на кухню. Стараясь не обращать внимания на раковину, заваленную грязной посудой, смахнул крошки с края стола и уселся на табурет.
Вета прошла к окну и замерла там, спиной к открывавшемуся пейзажу – солнцу в стеклах высоток. Сложила руки на груди.
Март вернулся, мокрый и фыркающий. Даже на майке остались мокрые пятна, так тщательно он умывался.
– Короче, – он бросил полотенце на миниатюрный холодильник, который притаился в углу, и взгромоздился на кухонную тумбу. – Она мне ответила.
На человека, повидавшегося с призраком, Март совсем не походил – насвистывал и качал ногами. Таким довольным Антон его не видел никогда, наверное, потому, что видел каким угодно: мрачным, сонным, скучающим, уставшим. Но довольным никогда, точно. И потому от заявления на секунду даже потерял дар речи. Да и что тут спрашивать.
– Да уж, я так и думал, что вы мне не поверите.
Вета смотрела на него безразлично, наверное, совершенно не понимала, о чем речь. Март рассматривал ее заинтересованно – коленки под черными колготками.
– И что она сказала? – через силу выдавил из себя Антон, понимая, что как истинный артист погорелого театра, Март жаждет контакта с публикой.
Тот выдержал театральную паузу. Партер замер в предчувствии.
– Она сказала, что сама решила умереть.
Антон закашлялся, подавившись заготовленными наперед криками «Браво, бис!». Март сидел на тумбе с таким выражением лица, что не понять – то ли шутит, то ли уже свихнулся. Антон уточнил на всякий случай:
– Что, прямо так и сказала?
– Сказала. И чтобы мы больше не тревожили ее. А потом воск стал черным.
Вета нашла на подоконнике вазочку с печеньем, покрутила одно в руке, но надкусить не рискнула. Крупинки соли на овсяном кругляшке проблескивали в лучах солнца.
– И что дальше? – спросил Антон. Печение хрустнуло, переломившись под пальцами Веты. Она стряхнула с юбки коричневые крошки, а оба кусочка уложила обратно в миску. – Вернешься домой?
– Домой? – он очень удивился, склонился вперед, как будто бы не верил, что Антон и вправду способен сморозить такую ерунду. – Нет. Ты что, не понял? Я теперь и тут хорошо заживу.
Антон и в самом деле мало что понял. И о чем было говорить после такого? Он покрутился на стуле, ища нейтральные темы для разговора, но Март улыбался так загадочно, что было видно – никаких других тем на дух не примет. В ручке холодильника застрял старый бумажный цветок.
Антон встал и сделал вид, что очень опаздывает.
– Мы уже пойдем. Просто ты не отвечал на звонки, вот и демоны тебя знают. Ладно, мы пойдем.
