Нежное создание 2 (СИ) - Штиль Жанна
Померк свет, затихли звуки.
Ника очнулась, дёрнулась, задрожала. Сердце зашлось от страха; лицо залил холодный пот. Путаясь в складках одеяла, она схватилась за грудь. Большими судорожными вдохами втягивала ртом воздух.
— Минус… три, — прошептала на выдохе.
Глава 54
Широко открытым невидящим взором Ника уставилась перед собой. Боялась пошевелиться. Знала, что видела сон. Поначалу приятный и предсказуемый, он закончился её смертью. Она не смогла довести его до конца по своему сценарию.
«Это сон, всего лишь сон», — уговаривала она себя, потирая шею. От неудобной позы та затекла и теперь болела.
«Но как же так?» — недоумевала Ника. Она была уверена, что отслеживает во сне не только каждое своё действие, а и контролирует поведение присутствующих, управляет ими. Не сомневалась, что сможет остановить сновидение в любой момент.
«Ничего страшного не случилось, и случиться не может. Это всего лишь сон», — повторяла она снова и снова.
За окном стремительно темнело. Ника нащупала под подушкой часы. До закрытия кофейни оставалось чуть больше часа. Пора вставать. Отменять встречу с постояльцами из-за приснившегося кошмара она не станет.
Девушка подошла к зеркалу и всмотрелась в лицо Неженки. Выглядела та скверно. На лице прописалось выражение недоумения и испуга.
— Ну что, доигралась? — спросила Ника с кривой ухмылкой у отражения. — Такой ты заслужила конец? А будет такой.
Странный сон не отпускал. Он будоражил сознание, порождал странные мысли. Кто-то вторгся в её видение, сломал ход его событий и завершил, как надо ему. Вещий сон или пустой, покажет время. Узнать бы только об этом, когда будет ещё не совсем поздно.
Девушка искала ответы на невольно всплывающие вопросы. Вела с собой мысленный разговор. Спросила себя, кто может желать ей смерти и за что? Ответила без колебаний: приговорить её к смерти есть кому и есть за что.
Де Ваал может желать ей смерти за измену, за крушение своих планов и планов дочери. Готскенс захочет избавиться от неё как вышедшего из-под контроля прямого свидетеля его преступлений. Кузен Питер находится в конце списка, и исключать его нельзя. Наследственные дела во все времена считались делами непростыми, особенно если речь шла о лакомом куске.
Ника переключилась на следующий вопрос: как именно могут её убить? Наверное, как привиделось — выстрелом в окно с улицы. Недаром она опасается открытых окон. Предчувствие? Похоже на то. Всё произойдёт сегодня? С большой долей вероятности.
Она смотрела на бледное отражение в зеркале. Страшно? Да. Жить хочется? Да.
Чем было страшнее, тем сильнее проявлялось желание выжить. Оно неконтролируемое, заложено природой на подсознательном уровне. Сбежать и спрятаться? Нет, Ника не сбежит. Убежишь один раз, придётся бегать всю оставшуюся жизнь. Это не для неё.
А вот попробовать обхитрить противника можно. Поскольку его имя неизвестно, то нанести удар первой не получится. Значит, убийцу необходимо заманить в ловушку. Ника должна сыграть на опережение — заранее просчитать очередной ход преступника и принять необходимые меры. Ход понятен, а вот как убийцу нейтрализовать — вопрос непростой.
— Не дрейфь, Неженка, пробьёмся. Без боя не сдадимся, — подмигнула Ника отражению.
Лину звать не пришлось. Открыв дверь в коридор, Ника увидела служанку, сидевшую на корточках у стены напротив двери. Судя по всему, сидела она долго.
Сказав, какое платье и туфли следует принести, Ника собрала волосы в тугой узел, закрепила шпильками и приготовила кружевную наколку. Пальцами взбила чёлку, повернула голову вправо, влево — милашка.
— А что не так с тем платьем? — Лина покосилась на новое тёмно-синее, в котором хозяйка красовалась днём.
— В нём меня похоронят, — ответила Ника по-русски.
— Что? — ожидаемо переспросила служанка.
Девушка бросила взор на платье, висевшее на спинке кресла:
— Почисти и убери в шкаф, — осматривала себя в зеркало. — Опасаюсь, чтобы ненароком вином не залили.
— От красного вина не отстирать, — поддакнула Лина.
— Проливать кипятком посаженное пятно не пробовала? Свежее исчезнет буквально на глазах.
Вспомнила, как однажды мама пришла из гостей и жаловалась, что кто-то залил красным вином её любимое бирюзовое платье. Хозяйка дома не растерялась, натянула испачканную ткань на глубокую миску и проливала пятно до тех пор, пока оно не пропало. Хорошо, что ткань оказалась не синтетической.
— Но лучше поостеречься, верно? — улыбнулась Ника служанке, одёргивая неудобный жёсткий корсет.
Чёрное платье из тонкой шерсти с узким тонким кружевом на манжетах и воротнике-стойке смотрелось просто. Испортить его в случае чего было не жалко. Из украшений Ника выбрала жемчужные серьги с лёгким розовым перламутровым отливом, закрепила на поясе шатлен и часы-луковицу. Похлопала себя по щекам, покусала губы — красавица, жить да жить.
Глянув на часы и убедившись, что у неё есть в запасе немного времени, прошла в мастерскую. Отложив письма, адресованные тётушке Филиппине и банкиру, взяла чистые листы бумаги. Предстояло написать две дарственные: одну на имя Ван дер Меера на долю в кофейне, а вторую на имя Дэниэла де Йонга на дом и склад.
«Должно сработать», — успокоила себя Ника. Не важно, что дарственные не заверены в управе. Дарение — это сделка, основанная исключительно на взаимном согласии сторон. Если уж устная воля покойного считалась законом, то письменная и подавно. Не забыла пометить, что дарственные написаны ею без принуждения, в здравом уме и трезвой памяти с целью проявить щедрость по отношению к означенным лицам.
Собрав четыре послания, девушка прижала их новенькой кружкой для горячего шоколада на коротких фигурных ножках. Забрала с собой мешочек с выручкой для передачи Ван дер Мееру и один из четырёх керамических ростеров для запекания курицы. Пора пустить их в дело.
Ника спустилась на первый этаж. Собиралась сначала зайти в кухню, но, проходя мимо приоткрытой двери в кофейню, замедлила шаг. Не сдержалась от искушения незаметно осмотреть зал.
Всё выглядело не совсем так, как привиделось. Ника согласилась, что рассчитывать на полное сходство сна и яви глупо.
Заведение только что закрылось. София убирала со столов грязную посуду. Бен считал выручку.
В VIP-зоне сидели женщины и тихо переговаривались. Госпожи Марравельт среди них не было, как и отсутствовала одна из двух сестёр-постоялиц. Мужчины заняли вторую VIP-зону, пили пиво и обсуждали свежие новости.
За столиком напротив барной стойки сидели Ван дер Меер, Алан Матфейсен, Дебора и Дэниэл. На столе стояла низкая ваза с фруктами и менажница с различными орехами. В центре стола — насест с Жакуем. Важно восседая на верхнем ярусе, попугай давал представление.
Его слушали, над ним посмеивались, разговаривали с ним в шутливой манере, угощали орехами и фруктами. Оказавшись в центре внимания, пернатый превзошёл себя.
— Чаю хочешь, кр-расавчик? Хочешь? — Жакуй бессовестно скопировал голос Ники, и она поперхнулась от неожиданности.
— Наглый птиц, — прошептала возмущённо себе под нос. Собираясь уйти, отметила, что жако вполне качественно скопировал тон и тембр её голоса.
— Хочу, — смеясь, ответил Дэниэл.
— Давно не виделись, — нашёлся попугай. — Скучаешь?
— Скучаю, — вступил в разговор Ван дер Меер, и Ника задержалась у двери.
— Подр-ружка бросила? — Жакуй перевалился с ноги на ногу и нахохлился.
— Бросила, — закивал Кэптен, отбивая средним пальцем чечётку по столешнице. — Я сам виноват.
— Носом не вышел, антихрист, — хрюкнул пернатый голосом тётушки Филиппины и рассмеялся старческим смехом.
Ван дер Меер вскинул брови и озадаченно замолчал.
— Так тебе и надо, — хмыкнула Ника, задержав глаза на мужчине. Он хоть и привёл себя в порядок, но отдохнувшим не выглядел. Бодрился.
— Ах, как складно у него выходит, — умильно улыбаясь, всплеснула руками Дебора.
