Тьма. Том 1 и 2 - Лео Сухов
— Ты-то? — усмехнулся десятник. — Ты учись пока, Федь… У тебя ранг ещё третий?
— Второй уже, — ответил я.
— Ого… Быстро! — десятник мотнул головой, а потом осмотрелся по сторонам и уже тише добавил: — Федь, ты бы не торопился… Слухи ходят, что кто из двусердых быстро растёт, может и умереть быстро.
— Есть такое! — так же тихо ответил я. — Но это не про меня, Степан Порфирьевич. Это бы уже выяснилось, как раз при переходе на второй ранг.
— Ну дай Бог! — кивнул тот.
— Степан Порфирьевич, вас же наверняка скоро вывезут на север, подальше от границы? — уточнил я, решив зайти с другой стороны.
— Да, говорят, дня через три начнут перевозку больных, — кивнул тот.
— Давайте контактами с вами обменяемся! — предложил я. — Пока я сам понимаю, что помочь вам не могу. Но со временем…
— Да на кой тебе о старике беспокоиться? — горько ответил тот.
— Не о старике, а об опытном военном, — не согласился я. — Я ведь теперь двусердый. И расту быстро. Глядишь, и понадобятся мне опытные люди…
— Ногастых наймёшь! — хохотнул десятник. — Чего с инвалидами-то мучиться… Да и ноги растить, Федь, это ого-го какие суммы!..
— А мне теперь деваться некуда, — не согласился я. — Слышали про нападение на город? Меня сестра приехала навестить, а тёмный попытался ей чёрное сердце подсадить…
Историю с сестрой пришлось привязывать к последним событиям, а не к мирной жизни, чтобы всю правду не раскрывать. Но я выкрутился. Иначе ведь никак не объяснишь, из-за чего сестра двусердой стала.
— Да, слышал! В жизни не думал, что такая жуть в тылу творится… — признался Степан Порфирьевич, а затем до него дошло: — А что с сестрой-то, Федь?
— Жива, не тёмная… Не успел этот гад. Но пока сестра сидит в подвалах Тёмного Приказа, для её же безопасности. А теперь ещё и потенциально двусердая. Значит, надо будет сердце проращивать. А там цены те же, что и на отращивание ног.
— Вон как… Хреново, боец… Хреново… — искренне вздохнул Степан Порфирьевич.
— Я к чему веду-то. С большими деньгами ведь как получается? Их нельзя один раз заработать, потому что можно вечно копить, а не накопишь, — пояснил я. — Если один раз сумеешь заработать много, то сумеешь сделать это снова. И если уж я один раз подниму сто тысяч, то и второй раз сумею. Так что вы пока в старики не записывайтесь, Степан Порфирьевич. Рано ещё.
Какое-то время шли молча. Наконец, десятник проговорил:
— Как-то не ожидаешь, Федь, такое от девятнадцатилетнего парня услышать… Но пока у тебя своих проблем выше крыши. Вон, даже в газету попал, пусть и со слов какой-то богатенькой девочки.
— Пока нет, — согласился я. — Но выхода нет: надо зарабатывать. Значит, будут и ещё деньги. Значит и на ваши ноги хватит.
— Дай Бог! — кивнул Степан Порфирьевич.
— Номер телефона давайте-то! — потребовал я. — Буду узнавать, как у вас дела. А как этого тёмного диверсанта поймают, так и сестра в Ишим вернётся. Через неё, может, как-то смогу помочь. К тому же, полагаю, и наше училище скоро вывезут. Кто знает, как тут возле границы дела складываться будут…
— Ладно-ладно! — Степан Порфирьевич засмеялся. — Звони, я не против.
Обменявшись контактами с десятником, я помог ему добраться в палату, а сам пошёл к Марии и Константину.
Обратно ехали молча. Проректор, похоже, успела поцапаться со следователем и теперь демонстративно смотрела в окно. Костя, насупившись, следил за дорогой, а я сидел на заднем сиденье и не отсвечивал, чтобы заодно по шапке не получить.
Высадив нас на территории училища, Костя не стал долго задерживаться. Только предупредил напоследок, хоть и несколько сконфуженно:
— Маш, скоро опять твоя помощь нужна будет…
— Раз нужна, буду… — проворчала та, сменив гнев на милость.
— Спасибо! Федь, а ты теперь с оружием ходи! — Константин пожал мне руку. — Постоянно! Раз на тебя одного тёмного спустили, значит, и ещё спустят. Будь в готовности. Если патроны понадобятся — скажи. Я у наших складских закажу. Наверняка и отгрузят подешевле, чем у вас в магазине. Ну всё! Удачи вам, я на связи!
Запрыгнув в машину, он сорвался с места и укатил. А Мария Михайловна похлопала меня по плечу, до которого едва доставала даже на каблучках, и кивнула на дорожку, ведущую к общежитию.
— Твою комнату уже должны были починить, — предупредила она. — Сейчас дам тебе кое-что… Это краткая сводка по твоим однокашникам. Вас, правда, снова тринадцать человек с тех пор, как Аню задрали… Давай, завтра с утра подходи в павильон. Будем смотреть, как ты с тенькой научился управляться. Если дело пойдёт хорошо, попрошу Мишу… Михаила Арсеньевича позаниматься с тобой. Поучишься защитные плетения ставить. А ещё подпишешь договор о практике и будешь везде ездить со мной.
— Понял…
— Всё, иди к себе… И про теорию не забывай! Её надо будет сдать в конце августа! — напомнила проректор.
— Понял, Мария Михайловна. До завтра!
— Давай!
Возвращаться в общежитие было, честно говоря, страшновато. Но городские службы и ремонтные бригады не зря ели свой хлеб: следы нападения отродьев почти убрали. Иногда в парке ещё можно было заметить пятна крови и следы когтей на плитке дорожек. А вот перед общежитием всё уже восстановили, стёкла вставили, и даже лестницу начали ремонтировать. Правда, подняться теперь можно было исключительно по той, что рядом с пожарным выходом.
— А! Фёдор! С возвращением! — обрадовался смотритель общежития, завидев меня.
— Здравствуйте, Семён Иванович! — поздоровался я и кивнул на лестницу. — Гляжу, наверх пока только в обход?
— Пару дней, а потом закончат ремонт… — успокоил он меня. — Держи свой ключ!
— Благодарю! — кивнул я. — И за штык-нож благодарю. Очень пригодился.
— А то я не видел! — хохотнул тот. — Отлично пригодился… Не зря столько лет своего часа ждал!
Я хотел сказать что-нибудь ещё, но понял, что сказать-то мне особо нечего. Да и смотритель уже с головой погрузился в свой журнал, что-то в нём отмечая. А я поднялся на четвёртый этаж, открыл дверь и зашёл к
