Принц мародеров - Артемис Мантикор
Но в остальном передо мной была обычная девушка. Из-под медно-рыжих волос на меня смотрели задумчивые карие глаза, а точка внимания словно блуждала где-то за пределами видимости, в одной ей видимом мире.
— Так что ты можешь мне поведать о своем народе такого, о чем не написано в книгах? — спросила магистресса, многозначительно уставившись в потолок.
— Мне не ведомы ваши книги, Лакомка. Было бы проще, если были бы заданы хотя бы наводящие вопросы.
— Нет наводящих вопросов, Лиин, — улыбнулась она, возвращаясь взглядом ко мне. — Я без умысла спрашиваю. Книги шепчут, что вы пришли к самосознанию во времена заката триантари, достигли расцвета вместе с аманити и погибли с ними. Как так вышло, что сиинтри стали лучшими сенсорами Подземья? К слову, о гибели аму ведь тоже известно меньше всего изо всех зверянских рас.
— Я понял, — кивнул я, сообразив, что от меня хотят услышать. — У нас тоже мало что известно о тех временах. Но то немногое, что мы знаем, передается из уст в уста от матери к сыну с вечерней сказкой. Та ли это история, которую вы хотите слышать? Не хотелось бы случайно усыпить кого перед ритуалом.
— Не волнуйся, я не усну, — серьезно ответила Лакомка, чем еще больше меня смутила.
…В пятый раз неназываемое зло пробудилось на землях великого отца, чтобы стереть детей волка. Не изощренным разумом змия славились они и не тонким восприятием кошачьих душ, но тем, что издревле несло в себе сопротивленье злу. Ни магия, ни хитрость, ни сочувствие не стали на пути у бога зла, но воля. Стальная воля волка, что щитом скрывала души аманити от дыхания неназываемого монстра.
Не знал воитель аму в битве страха, и не сдавался никогда. Даже богов своих дитя волков ни в чем не упрекали и не просили, а лишь славили. Лихие языки твердят, что народ волка пал в бою, но это ложь, дитя, и правда теплится в крови наследия сиинтри.
Единым строем встали волки, плече к плечу, спина к спине, душа к душе. Прикрывши брата, заслонив собою сына, один боец из рода аму уносил с собой к великой скорбной матери десятки монстров, порождений бога без души.
Затем пришли к волкам послы, как прежде прибывали к змеям. Сулить великой власти, силы и могущества. Возвыситься над всеми им давая шанс, став избранной элитой, оторвавшись от народа, и обратившись по итогу супротив самих себя.
Но аманити не желали высшей власти. Для них в том было бремя и великий долг, а не раздолье.
Тогда на земли волка, как прежде к котам, пришли душевные раздоры. Сообщество зверян пронзила скверна лжи и лести, покрылась правда лживой пеленой. Но каждый лжец был пойман на преступном, но даже муки сердца волчьего вторичны были пред их волей.
Ничто из прежних способов сгубить чистые души против аму не сгодилось. Нахмурилась неназываемая тварь, почуяв сложности в своей игре, но как и прежде, не сдалась так просто. Задумалась бездушный бог — коль кровь волков с их волей стали так сильна, так почему бы не начать с того, чтобы лишить народы аманити этой силы?
В те времена, к закату мира волка, в мире просыпались, обретая силу и разумность род чиффари. Подобные строеньем тел на аму, но совсем иные духом. Их род ценил не волю, а лихую хитрость, а их культура целиком была украдена у нас, волков и почти вымерших к тому моменту кошек.
Великий благородный старший род детей волков пришел на помощь роду лиса, как прежде он пришел на помощь нам. Неся культуру, знания и духовность, просвещенье, народ волков радушно принял детей лиса.
Но лис, что восхваляет хитрость, не желал рядом с собой видеть друзей, а лишь рабов и слуг. Под видом добрых намерений, пришли в селенья их чиффари. Не мечом, но якобы с дарами, и не с подкупом, а якобы с добром в сердцах, народы лиса населили волчьи земли, и не войной, но лживой дружбой вытесняя волка. Смешалась волчья кровь теряя с каждым поколеньем силу, хранившую святой народ аманти от скверны малодушия и страха.
Столетье за столетьем кровь детей из рода волка разжижалась, растворяясь в бездне лисьих стран. От года в год навеки засыпала кровь аманти, пока последний волк не сгинул в дебрях бытия.
Пришедший на трон волка лис отринул волю предков аманити. Устои волка пали, пала воля стали. Что было создано аманти стало лисьим достиженьем, но искаженным и забывшем смысл…
— Любопытная сказка, — медленно проговорила свой вердикт Лакомка. — Выходит, во всем виноваты чиффы?
— Возможно, — честно пожал я плечами. — Но я бы не стал принимать всю историю на веру. Лисы ведь до сих пор живут на поверхности, сдавшись на волю иномирцев, от того подземные вымирающие зверяне Подземья считают их своего рода предателями. Хотя что-то в этой легенде должно быть и от правды.
— Вот как? Я удивлена, что ты понимаешь это.
— Про гверфов, поступивших так же, как сюзерен, среди сиин тоже говорят мало хорошего, но Болтор совсем не похож на похотливого тупого полумонстра, без обид друг.
— Природа наша и впрямь к этому склонна, — неожиданно признал свинолюд. — Но аки всякий вид имеем мы слабости. Как ворон магии лишен, или змей — совести.
— Что ж, по крайней мере на счет ассари наши мнения сходятся.
— Ладно, сиин, — вернула к себе внимание Лакки. — А что скажешь о том, почему ушел ваш род?
— Здесь как раз все просто, — я горестно усмехнулся. — Поскольку никакой мировой войны против аму не было, а была война волков с волками под флагами лисов, мы просто ушли в Подземье. Уже тогда нас осталось слишком мало. Оставайся сиин с аманити в те времена, нас ждала бы та же участь — вырождение и деградация. Изменить мы тоже ничего не могли — аму восприняли
