Бяк-бяк-бяк-бяк (СИ) - Номен Квинтус
— Неожиданное предложение, — хмыкнул Николай Семенович, — но интересное. Однако сейчас мы имеем то, что имеем, и американцы, переименовав свою станцию из Militer в Manned — чтобы общественность не беспокоить — уже могут ее вытащить на орбиту. Причем вытащить довольно скоро. А у нас…
— Они могли ее вытащить еще год назад, но что-то не вытаскивают, — спокойно ответил Владимир Николаевич. — Потому что у них программа заточена на полет к Луне, и на орбитальную станцию они просто денег не выделяют.
— А мы выделяем, и где эта станция?
— В цеху стоит, достраивается. И достраивается без спешки: мы один раз уже поспешили и в результате умылись грязью. Поэтому станцию мы запустим в запланированные сроки, а затем… мы тут с Сергеем Павловичем обсудили кое-какие вопросы, пришли к выводу, что при совместной работе срок службы такой станции мы сможем довести сначала лет до трех, а чуть позже вообще сделать неограниченным, и документы по запуску этого проекта уже в министерства нами поданы. Но, повторю, этот вопрос не особо спешный, а вот по лунной программе… Не то, чтобы нам так уж приспичило на Луну слетать, но американцев в этом умыть было бы интересно. И, кстати, довольно недорого: я же уже сказал, что УР-500 впятеро дешевле американского Титана. И если мы выделим определенные ресурсы Сергею Павловичу для окончательной отладки его корабля…
— А почему вы столь упорно стараетесь обеспечить финансирование ваших… скажем, конкурентов?
— Потому что… у нас же не конкуренция, как у капиталистов, мы одно дело делаем, просто каждый делает то, что умеет делать лучше других. А я предложения озвучиваю потому что товарищи меня избрали председателем Совета главных конструкторов, так что для других деньги просить — это вообще моя обязанность. Но вы не беспокойтесь, себя я тоже не забываю, просто мне пока средств на программы моего ОКБ хватает.
— Понятно, а для Королева вы что просите?
— Сейчас — семь носителей для окончательной доводки пилотируемых кораблей, еще один или два для уже пилотируемых полетов — это до следующего лета. Если Сергей Павлович успеет изготовить специальный модуль для нового ДОСа, еще одну…
— ДОС? Это что еще такое?
— Долговременная орбитальная станция. Я же вроде упомянул, что мы намерены срок службы станции довести до нескольких лет.
— Итого десять ракет по двадцать почти миллионов…
— Если орбитальная станция прослужит хотя бы полгода, то эти средства уже окупятся, — флегматично заметил Пантелеймон Кондратьевич. — Ракеты, как я понимаю, у нас уже есть, даже если Козлов в Куйбышеве планы завалит, то разве что пару запусков «Зари» отложить придется… терпимо.
— «Зарю» не трогаем, мы лучше наших «лунатиков» подвинем. У них уже три станции подряд улетели куда-то не туда, так что пусть пока на кошках потренируются…
— Средств у него, видите ли, хватает, — пробурчал Пантелеймон Кондратьевич, когда ракетостроители покинули его кабинет. — Шахурин что ли не рассказал Челомею о том, что по новой программе Сухому из бюджета МАП миллионов по двести в год теперь уходить будет?
— Ну будет, — очень спокойным голосом ответил Николай Семенович, — но мы и Челомею средства изыщем. У нас сколько на боевом дежурстве ракет сейчас, тысяча сто?
— И что?
— Из них, между прочим, восемь сотен ракет Владимира Николаевича, так что обижать копеечкой того, кто советский ракетный щит создал… Я думаю… я уверен, что любые затраты по «Алмазу» будут оправданы, а у него и еще два серьезных проекта в работе. Я все же как председатель Комиссии ВПК документы иногда читаю, так скажу просто: если свой корабль Королев доведет, то «Алмазы» в год подешевеют процентов на десять. Потому что «Союз» вместе с ракетой стоит почти двадцать миллионов, а МТК с УР-300 уже тридцать. Правда я так и не понял, почему у Челомея корабль такой дорогой выходит, он же гораздо проще Королёвского…
— Снаружи проще, а что у него внутри, мы не знаем. Но, похоже, сам Владимир Николаевич знает, вот и проталкивает «Союз» вперед.
— Ладно, этот вопрос закрыли. А вот о чем нам подумать стоит: американцы в этом году уже восьмерых астронавтов запустили, а у нас, получается, только трое летали. А советский флаг в космосе как держать будем, ведь до следующего лета, считай, у нас никто и не полетит?
— А зачем нам выпендриваться? Мы и так знаем, что СССР впереди.
— Надо выпендриться, на нас мировая общественность смотрит.
— А не насрать ли нам на эту мировую общественность?
— Не насрать. Сейчас деколонизация по планете широко шагает, освобождающиеся страны смотрят, какой строй выбрать…
— Каждой обезьяне, которая визжит что она вся из себя за социализм, мы что-то давать, хотя бы красивые картинки, которые очень недешево обходятся, мы не должны и не будем. Но ты прав насчет выпендрежа, однако выпендриваться мы будем во-первых с пользой для страны, а во-вторых, в соответствии с собственными же планами. Так что ты поинтересуйся у тех же немцев или… даже, думаю, у венгров поинтересоваться стоит: а не хотят ли они существенно вложиться материально в нашу космическую программу. «Алмаз-3» будет уже демилитаризованный, туда гостей свозить, за приличные деньги конечно, было бы неплохо. С Челомеем об этом разговаривать конечно не стоит, а вот с Королевым…
— Да кроме немцев никто не захочет, у них денег нет.
— Вот недооцениваешь ты, Пантелеймон Кондратьевич, силу выпендрежа. К тому же мы таким манером будем и дружбу народов крепить… кстати, монгола можно и за свой счет запустить, тогда все остальные к нам наперебой с денежкой в потном кулачке бросятся.
— Это почему?
— Потому что мы не скажем, что Монголия нам за полет не платила. А все будут думать что раз уж Монголия средств наскребла, то чем они хуже? Найдут денежку… так что ты почву пока прощупай: Челомея обделять нам нельзя, а лишней копейки у нас нет. И внести свой вклад в обороноспособность СССР для социалистических стран будет крайне нелишним…
Лишних денег ни у кого не было, а вот потребность в них была огромная. Страна развивалась, население росло — и это население нужно было обеспечивать всем необходимым. Едой, одеждой, жильем, лекарствами — но на первом месте стояло «мирное небо над головой». А для обеспечения этого мирного неба много всякого (и довольно дорогого) требовалось. Вообще-то деньги — это всего лишь «мера овеществленного труда», как сообщают нам классики марксизма (вольно перефразируя классиков уже капиталистической экономики). А количество труда, подлежащего «овеществлению», определялось в первую очередь количеством рабочих рук. Во вторую — техникой, на которой эти руки свой труд овеществляли, но без рук любая техника — всего лишь куча железа.
Люди в Стране Советов были, вот только почти четверть этих людей руки свои приложить ни к чему не могли, кто по молодости, кто по старости. А кто — про разным другим причинам, и вот с этими «другими причинами» руководство КПСС вело тихую, но исключительно упорную борьбу. Для начала на очередном Пленуме Верховного Совета было принято постановления со странным названием «об уравнивании в правах и обязанностях национальных образований в СССР». То есть строго формально права и обязанности автономных республик и автономных областей приравнивались к правам республик уже союзных. Но по факту произошло нечто совершенно противоположное: изрядная часть прав республик была уравнена с правами областей. Ведь какие-нибудь ханты и манси ничем не хуже узбеков и латышей.
Вроде бы изменение статуса республик получилось небольшое, но на практике… Во-первых, в республиках произошло серьезное сокращение «управляющего аппарата», в целом по стране число разного рода «начальников» и «конторских служащих» сократилось почти на триста тысяч человек. Второй волной изменений затронуло «национальную науку»: в республиках просто разогнали местные «академии наук», а еще слегка так подчистили «учреждения национальной культуры» — то есть просто перестали финансировать из союзного бюджета «национальных писателей и поэтов» и прочую подобную шелупонь, и тут уже количество бездельников снизилось почти на полмиллиона. Конечно, большой пользы от «высвобожденных трудовых ресурсов» не было, но ведь и неквалифицированный труд много где востребован.
