Бяк-бяк-бяк-бяк (СИ) - Номен Квинтус
Ну а затем ожидаемо начался «разбор полетов». Серьезный такой разбор, потому что на станцию военные возложили определенные надежды, которые «не оправдались» — а вторая станция, ожидаемая (военными) осенью, оказалась совершенно не готова. Просто у Владимира Николаевича родилась новая идея, которую на практически готовой станции стали воплощать — но Якубовский этим решением Челомея возмутился и решил… Что решил министр обороны, было не совсем понятно: в любом случае по плану очередную станцию собирались запустить в конце следующей весны и все в ОКБ-51 искренне считали, что времени на доработку у них достаточно.
— Откровенно говоря, я не совсем понимаю, — попытался объяснить свою позицию Владимир Николаевич, — какие претензии Министерство обороны имеет к нашему ОКБ. Да, произошла авария, и все мы, включая комиссию под руководством Митрофана Ивановича, сейчас уже практически убеждены, что она произошла из-за внешнего воздействия.
— Интересно, а кто это внешне так повоздействовал? — кипятился маршал, — марсиане на станцию напали? Или американцы?
— Скорее всего мы сами на станцию и напали. У Мстислава Всеволодовича его математики произвели расчеты, которые говорят о том, что наиболее вероятно станция столкнулась со снарядом, который был отстрелен из бортовой пушки. Конечно, мы… экипаж старался произвести стрельбу так, чтобы снаряд очень быстро сгорел в атмосфере, однако… в общем, сейчас, по словам астрономов, период «холодного солнца» и верхние слои атмосферы несколько опустились, поэтому торможение снаряда могло оказаться гораздо слабее расчетного — а орбита снаряда после выстрела всегда пересекает орбиту стрелявшего корабля.
— И вы этому верите? Что станция могла выстрелить по себе?
— Согласно представленным расчетам вероятность этого составляет порядка одной тысячной, а с даты стрельбы станция накрутила уже более двухсот оборотов, так что шанс получается весьма высок.
— И что же, значит применение пушек в космосе было ошибочным решением?
— Нет, это всего лишь значит, что при стрельбе нужно использовать другие позиции относительно мишени, этот вопрос уже проработан. Более того, нами уже внесены соответствующие изменения в программу бортового управляющего комплекса. И, собственно, отладка системы управления после внесения изменений и не позволяет нам немедленно подготовить следующую станцию к запуску. Но в плановые сроки…
Накал страстей после этого сообщения Челомея несколько угас и все остальные вопросы относительно дальнейших работ по «Алмазу» обсуждались довольно спокойно. А когда мероприятие закончилось и народ стал расходиться, Неделин подошел к Челомею и тихо сказал:
— Ты уж извини, Владимир Николаевич, получается, что подставил я тебя под раздачу.
— Никто никого не подставлял, просто произошла авария.
— Ну… да. Но, честно говоря, не ожидал я, что в космосе стрелять — это так опасно.
— Если говоря совсем уж честно, — улыбнулся Челомей, — то у Келдыша программисты что-то напутали. Мы ведь тоже вероятность такого события у себя просчитали, и получается что-то в районе одной десятимиллионной процента. Проще говоря, если из пушки отстрелять десять миллионов снарядов, то с вероятностью в один процент в течение годового полета один снаряд сможет станцию достать.
— А… а что же в станцию-то попало? Действительно метеорит шальной что ли?
— Лично я в шальные метеориты не верю…
— Значит американцы?
— Нет, слесарь Вася с кривыми ручками. Там действительно все антенные кабели рядом идут — они же к штанге, на которой антенны закреплены, и направляются. Ребята проверили, если при прокладке не очень аккуратно сработать, то есть шанс изоляцию повредить, закоротить экран на корпус — а там же частоты приличные, нагреваться кабели будут сильно… этот вариант на стенде проверили. Уверенности, конечно, что причина в этом у нас нет, но береженого… Уже доработали и кабель-канал, и способ прокладки кабелей поменяли, так что повторение аварии практически исключено. А заодно и второй комплект антенн на другой стороне станции ставим.
— Из-за этого такая задержка?
— Нет. Запускать станцию ценой в двести миллионов для двух экспедиций общей длительностью в шесть недель — просто глупо. У нас же есть уже отработанный БТК, на котором на станцию все необходимое подвезти можно — но с одним узлом стыковки груз просто некому разгружать будет. Так что сейчас на другой конец станции второй стыковочный ставится.
— Это так долго?
— Узел дорабатывать тоже приходится, ведь через него теперь и топливо в баки станции переливать нужно будет.
— А сами космонавты не смогут?
— Ох, Митрофан Иванович… там такая химия, что если пара миллиграммов паров попадет внутрь станции, то экипажи туда можно и не отправлять, их дешевле будет на Земле расстрелять.
— Понятно…но вы успеете до следующей весны?
— Будем стараться.
— Вы это, посильнее старайтесь. Королев под это дело пробил свою программу орбитальной станции, уже ее в Подлипках строить начал. Станция, конечно, твоей не чета, я проект посмотрел, там он обещает в семь тонн уложиться. А потом ее уже в космосе достраивать: предлагает орбитальные отсеки «Союзов» на станции оставлять как дополнительные модули.
— Что-то вроде четок собирать на орбите хочет?
— Нет, у него к первому модулю станции сначала пристыкуется шарик такой с шестью стыковочными узлами, и вот к ним… Я вам передам документ по проекту.
— А идея-то интересная, надо будет с Королевым ее обсудить.
— Будет он с тобой разговаривать…
— Королев — человек вполне разумный, прекрасно понимает, что вдвоем мы сможем сделать гораздо больше, чем по отдельности. Стыковочные узлы он с моего завода получает, и считает, что это правильно. А я с ним обсужу, как этот «шарик» сделать, чтобы он и для «Алмаза» годился…
Французы запустили свой третий спутник — на этот раз совсем уже крошечный, но на более высокую орбиту чем первые два, и на этом, похоже, успокоились. По крайней мере разрабатывать ракету, существенно превосходящую первую свою версию «Фау-2» они не стали, и даже второй такой же спутник, лежащий на складе своего центра космических исследований, запускать не стали: им финансирование очень серьезно урезали так что даже на еще одну ракету денег не хватило.
А янки денег совсем не жалели: весной они запустили «Титан-3» с двумя пятисегментными ускорителями и вытащили на орбиту двенадцатитонный груз (просто бак с водой), а в ноябре уже с четырьмя семисегментными ускорителями и подняли на орбиту «какую-то полезную нагрузку» с массой, как сообщали «источники, близкие к осведомленным» в районе двадцати тонн. Правда, что за «полезная нагрузка» была выведена, уточнить не удалось — да и упала это «нагрузка» уже через неделю, поскольку орбита была слишком низкая. Тем не менее шуму этот пуск в руководстве СССР наделал много, и Челомея — теперь уже вместе с Королевым — вызвали в Кремль. Сергей Павлович там начал объяснять про то, что «лунная программа недостаточно финансируется», еще что-то про нерадивых смежников, которые сроки поставок срывают. А Владимир Николаевич просто поинтересовался:
— Ну, сделали американцы что-то похожее на УР-500, по мощности похожее — правда, как нам сообщают, раз в пять дороже. Я могу по этому поводу лишь предложить получше профинансировать товарища Надирадзе.
— А это почему? — очень удивился такому повороту разговора Алексей Иванович. Удивился, так как Московский институт теплотехники никакого отношения к МАП не имел, а МОМ и МАП вообще-то «из одной кормушки питались».
— Это потому, что американцы, прицепив к заурядной, в общем-то, ракете пороховые ускорители сумели увеличить забрасываемый вес с трех тонн до двадцати. Если Александр Давидович сделает что-то похожее, то орбитальный вариант носителя Янгеля тоже при необходимости двадцать тонн поднять сможет. А в баллистическом варианте он и нашу царь-бомбу на порог Белого дома положить сможет.
