Молчание во благо. 1 том - doditod
Скорее, это он пользовался положением и любовью отца, постоянно изводя окружающих. Однако Мирак не отвлёкся от книги надолго. Его разум стремился к знаниям, не позволяя мелочам отвлечь от главного. Шрамы были просто частью истории, которую он вскоре намеревался понять полностью.
Когда последние капли воды скатились с его кожи, а руки служанок, тщательно вымывшие каждый дюйм его тела, отступили, Мирак отложил книгу, мельком оглядев результат их труда.
— Достаточно, — голос ровный, как лезвие ножа, ни грамма благодарности. Он медленно повернул голову к одной из девушек, и когда увидев нарастающее волнение — колебание негативных эмоций — покачал головой.
Самая молодая из трёх служанок справлялась хуже всего. Несмотря на тот факт, что Мирак был погружен в книги, он тщательно следил за их работой.
— Страх делает руки неуверенными, а неуверенность — приводит к ошибкам. Запомни: когда служишь кому-то, думай не о том, что может пойти не так, а о том, как сделать свою работу безупречной.
Он на миг задумался, словно что-то оценивая, и добавил:
— Умение прятать страх за привычкой к точности и равнодушием — вот что делает человека полезным. Освой это, и тебя будут ценить не из жалости, а за дело.
После этого он отвернулся, словно разговор был окончен. Накинул халат, не заботясь о складках, и вышел, оставив за спиной влажный запах дерева и мыла.
Ступени на пути к обители главы клана глухо скрипели. Тени скользили по стенам, ломаясь о резные перила, и каждый шаг отдавался эхом, нарушая безмолвие коридора.
Дверь в комнату отца была простой, без излишеств — бамбук с узором в углу, почти стёртым от времени. Мирак вошёл без стука, как человек, которому всё позволено. Внутри не было ни намёка на роскошь, можно сказать, почти как в его комнате.
Пространство встречало скромной обстановкой: низкий стол с несколькими листами бумаги, где мать, Акано, сидела, уперев нос в поверхность, словно пытаясь разглядеть деревянные волокна. Её руки лежали на коленях — аккуратные, без единой дрожи, но в этой статичности читалась тревога, не нуждавшаяся в словах.
Её рот и область вокруг него мгновенно привлекло внимание Мирака. Ведь у неё тоже была печать «Змея и клыки».
Отец, напротив, был занят банальной суетой: готовил что-то на маленькой кухне у стены, бросая время от времени взгляд на старенький телевизор, где мелькали кадры какого-то сериала — а вот у него никакой печати не было. Он легко жонглировал задачами, будто это был не глава клана, а обычный мужчина, живущий обычной жизнью. Эта обыденность казалась Мираку почти гротескной.
— Ох, Масакадо, я тебя и ждал.
Глава клана Инумаки, по имени Рейдзо, был мужчиной среднего роста, но его фигура излучала силу, скрытую под простым, но аккуратным кимоно тёмно-синего цвета. Его волосы, чёрные с лёгкой проседью у висков, были завязаны в низкий хвост, подчёркивая чёткую линию скул и угловатый подбородок. Лицо — сдержанное, с тонкими морщинами у глаз, как следы прожитых лет и сделанных выборов.
Аура негатива была минимальна.
Он отложил кухонный нож, вытер руки о полотенце и подошёл к столу. Наклонившись, Рейдзо легко поцеловал Акано в висок — жест простой, но в нём чувствовалась нежность, от которой женщина ожила. Она подняла голову и улыбнулась мужу.
Но ничего не сказала. Ей было нельзя.
— Садись, — кивнул отец, указывая на место напротив.
Как только Мирак понял, что нормально поесть с момента своего пробуждения не успел, он пододвинул тарелку и вкусил еду. В этот же момент Рейдзо растек и улыбнулся.
— Сегодня ты собранней, чем обычно. Видимо, это из-за того, что скоро с тебя спадёт пакт? — речь явно шла об аура отрицательной энергии.
В эту же секунду Мирак нахмурился, вспоминая детали о прочитанной проклятой энергии. Пакт. В мире магической энергии пакты — это оковы, вырезанные на твоей энергии, скреплённые обещаниями и условиями, которые невозможно нарушить без последствий. Они создаются для того, чтобы усилить возможности мага, открывая доступ к огромным резервам проклятой энергии, но взамен требуют платы: ограничений, жертв или выполнения определённых условий.
Пакт, который наложили на Масакадо, очевидно, ограничивал его технику.
— Я не могу вспомнить, что стало причиной наложения такого пакта, — крайне спокойно и задумчиво начал он.
— Ты сам сказал, что тебе неинтересны политические тёрки, — Рейдзо пожал плечами, но увидев пристальный взгляд сына, удивлённо проморгался. — Ничего сложного. Клан Зенинов ограничил твои возможности, они настояли на том, что это пойдёт тебе на пользу. Сам понимаешь, ребёнок с такой опасной силой может натворить что угодно.
Услышанные слова заставили Мирака раскрыть от удивления глаза.
— Чужой клан… ставит тебе условия? — даже мысль об этом вызывала у него недовольство. Особенно когда речь касалась собственного тела.
— Послушай одну мудрость: держи голову ниже, общаясь с Зенинами, — однако отцу, очевидно, не понравилась такая реакция.
— Мудрость, которую мудрец пытается передать другому, всегда смахивает на глупость, — не сдержался в выражениях Мирак, дав волю недовольству.
Мать семейства от такого сразу вжала голову в плечи. Вероятно, стоило ожидать злости отца… однако он, осмотрев сына, лишь устало выдохнул.
— Мы согласились на условия, потому что ты мог погибнуть, — с напором ответил Рейдзо. — Ты бы не выдержал своей силы, у тебя было слишком мало проклятой энергии на момент пробуждения техники, так что нам пришлось договориться с докторами клана Камо, чтобы они спасли твою жизнь. А Зенины наложили пакт.
В голове Мирака резко возникло осознание. Шрамы. Вот почему всё его тело украшают эти уродливые отметины — проклятая речь этого мира имела свои ограничения, сильно отличающиеся от Туума, и её использование чуть не порвало наследника клана на части.
— Тот пакт был крайней мерой, на которую я согласился ради тебя. Иначе бы так не поступил. Через пару дней, как ты пойдёшь в старшую школу и начнёшь выполнять свои обязанности Шамана, твоя сила сама к тебе вернётся… — однако в глазах Рейдзо было сомнение.
Он осматривал тело сына и, очевидно, должен был понимать, насколько он слаб, как шаман. Даже если уровень или контроль над проклятой энергией поднимется, Масакадо навряд ли станет сильным магом. Однако даже так Мирак не умерял гордость.
—
