Цена жизни. Книга 2 - Андрей Стоев
— Ограничитель вашего дара — это сам лес вероятностей. Или Сияние — я не знаю, чем отличается лес вероятностей от Сияния, и отличаются ли они вообще. Лично я верю, что они не отличаются, и что лес вероятности — это просто одна из граней Озаряющей Миры. Но это неважно, важно то, что лес наказывает за попытки на него давить. Каждый раз, когда его искусственно правят, в нём копится напряжение, и рано или поздно оно разрядится. Лес скомпенсирует все навязанные изменения за счёт того, кто их вызвал. Ренский исправлял слишком много и слишком бездумно, и в критический для него момент лес направил события по самому неблагоприятному для него сценарию. Вы не могли победить, и Ренский даже не рассматривал такую невероятную возможность, но лес решил иначе, и он ничего не смог сделать.
— Это очень хорошо объясняет то, что произошло сейчас, госпожа, — вежливо возразил я, — но возможно, это не всегда верно. Я знаю пример, когда длительные и серьёзные правки не имели последствий.
— И этот пример, конечно — Драгана Ивлич, — усмехнулась Морена.
— Вы её знаете, госпожа?
— Вас очень мало, и за вами всегда присматривают. То, что в одном месте за каких-то две-три сотни лет появилось сразу несколько существ с даром влияния на лес — это поразительная случайность. Или не случайность — сейчас многие сущности пытаются понять, отчего это произошло и чем это было вызвано. Но ваш пример неудачен — Драгана Ивлич заплатила. Её род пресёкся, и я сомневаюсь, что у неё получится родить другого ребёнка — это не тот случай, когда целители в силах помочь. Стоит ли создавать богатство, если его некому будет оставить? И стала бы она делать это, если бы знала цену, которую ей придётся заплатить? Я очень в этом сомневаюсь. Да и что она получила в итоге? Она заплатила будущим своего рода за имущество, которое досталось вам. Очень похоже на Ренского, не правда ли? Мой совет вам: будьте очень осторожны с лесом вероятностей. Он, скорее всего, простит, если вы вносите исправления иногда и бескорыстно. Он наградит, если вы исправляете ветви в интересах Летящей. Но если вы делаете это просто ради своей выгоды, вам придётся заплатить гораздо больше, чем вы приобретёте. Помните об этом всегда.
Я открыл рот, чтобы спросить что-то ещё, и внезапно осознал, что её уже нет рядом. Я повертел головой и, конечно же, нигде её не обнаружил.
— Она всегда так уходит? — спросила Ленка. Вид у неё был очень задумчивый.
— Ну да, всегда, — не особенно уверенно подтвердил я. — Но вот уходит ли? Думаю, не стоит её обсуждать, даже в её отсутствие.
— Так ведь она нам прямо сказала, что наши слова уже стали заметными, — пожала плечами Ленка. — И что лучше поменьше болтать о тех, кто стоит выше. Ну что, пойдём домой?
— Не хочется пока домой, Лен, — вздохнул я. — Как-то здорово меня всё это выбило из колеи. Давай лучше немного погуляем.
— Давай, — согласилась она, и как в детстве, сунула ладошку мне в руку.
Эпилог
— О чём ты задумался, Кени? — нарушила молчание Ленка.
Мы уже довольно долго шли по лесной аллее, но за всё время не сказали друг другу ни слова, думая каждый о своём.
— Противно ощущать себя поросёнком, которого крестьянин откармливает к празднику, — с досадой ответил я. — Нет, я, конечно, давно подозревал, что с моим удивительным везением что-то не так, но у меня даже мысли не было, что дело обстоит настолько… — я замолчал, не в силах подобрать подходящее слово.
— Ты думал, что предприятия тебе подсовывает сама Летящая, — с заметным ехидством заключила Ленка. — Ну, или Сила.
— Ну, не прямо так, конечно, — уклончиво признался я.
— Воображал себя партнёром высших сил, а дело свелось к простому человеческому жлобству.
— Не смейся надо мной, — хмуро сказал я.
— Ты расстраиваешься из-за чепухи, Кени, — успокаивающе сказала она. — Какая разница, кем воображал тебя Ренский. Поросёнок оказался вовсе не поросёнком, а крестьянин сам пошёл на компост. Вышло ведь так, что он правил вероятности не для себя, а для тебя, при этом вся прибыль досталась тебе, а заплатил за всё он.
— Всё так, — признал я. — Теперь главный вопрос в том, насколько успешно я буду управлять всем этим без Ренского за спиной.
— Вот это уж полная глупость, — уверенно ответила Ленка. — Пусть он подсовывал тебе какие-то активы, но управлял-то ими ты сам. Именно ты поднял семейство на самый верх, а вовсе не Ренский. И вообще, мне кажется, что он довольно слабо разбирался в экономических вопросах, потому что часто подсовывал тебе совершенно неподходящие вещи, с которым тебе приходилось долго разбираться. Одно золото чего стоит. Только дурак вроде Ренского считает, что золото — это обязательно богатство. А мы знаем, чего тебе стоило превратить это золото во что-то прибыльное. Я уверена, что без Ренского тебе, наоборот, будет легче.
— Возможно, ты права, — я действительно почувствовал себя лучше.
— Конечно, я права, — безапелляционно заявила она. — Меня больше волнует другой вопрос: что будет с нашей аттестацией?
— Никакого вопроса здесь нет, — хмыкнул я. — Потому что никакой аттестации не будет. Нам не позволят аттестоваться на ранг Владеющих. На нашей аттестации обязательно будут присутствовать Высшие, да та же Максакова, например. Любая Высшая сразу всё поймёт, удержать такое в тайне невозможно. Да все они наверняка уже почувствовали, что здесь что-то произошло. Нам придётся официально заявлять о возвышении, другого варианта нет.
— Странно всё это, — с удивлением заметила Ленка. — Столько было разговоров о возвышении, столько надежд, а выходит так, что мы этому не сильно-то и рады.
— Да нет, это замечательно, — не очень уверенно ответил я. — Просто я не совсем понимаю, что с этим делать. Как-то очень уж неожиданно всё вышло.
