Зарница - Сергей Александрович Милушкин
Мысленно прочертив путь от Киевского вокзала до стадиона «Локомотив», это казалось невыполнимой задачей.
Он остановился возле большого сарая, снова оглянулся. Никто за ним не гнался, по крайней мере, пока. Сирены в некотором отдалении то пронзительно завывали, то вновь утихали. Беспрерывный гул, тревожный, неясный, периодически прерывался стрекотом зениток — но в том районе, где он находился, было более-менее тихо.
«Нужно идти», — подумал он. В темноте проще укрыться от патрулей и многочисленных военных отрядов, снующих то туда, то сюда. Ясно, что соваться на центральные улицы было нельзя — и это десятикратно усложняло задачу. Он имел лишь смутное представление о том, где находится, а темнота вокруг, непривычная, давящая, только усугубляла положение.
Быстрым шагом, но так, чтобы это не походило на бегство, он шел по грязным подворотням. Ему постоянно казалось, что где-то совсем рядом кипит жизнь — стоит лишь свернуть на улицу пошире и там все станет как надо, как было или как будет — он уже запутался. То есть, Москва превратится в прежнюю Москву — светлую, чистую, наполненную людьми, движением, гудящими автомобилями, троллейбусами и трамваями… Но темнота не собиралась сдаваться.
Периодически он чуть ли не лоб в лоб сталкивался с подозрительными личностями — резко брал правее или левее и ускорялся, не слушая резких голосов, брошенных вдогонку.
Юркнув в темный и очень узкий проулок, он пробежал метров пятьдесят и вдруг очутился посреди широкой улицы, которая показалась ему знакомой. Монолитные дома с маленькими балкончиками нависали над головой. Он обернулся, выискивая глазами табличку с названием и заметил что-то похожее с другой стороны дома.
Когда же он прочитал название улицы «Смоленский бульвар», сразу вспомнил место — хоть и не полностью, и целиком, а будто бы в тумане, тем более самих домов в темноте было не угадать. Значит, в целом он движется правильно, только идти еще очень далеко.
С сомнением оглядев широченную улицу, Шаров улучил момент, когда проезжающие по бульвару автомашины исчезли — где-то по правую сторону был Арбат, туда ему и нужно…
В этот момент позади раздался окрик:
— Эй, ты, стоять! Проверка документов!
Шаров похолодел. Кричали из подворотни. Это мог быть кто угодно — от патруля, до шпаны. Еще мгновение он вычислял, сможет ли добежать до противоположного края бульвара — справа на другой стороне заурчал мотор автомобиля и, не дожидаясь повторного окрика, он ринулся вперед.
— Стой! — заорал голос. — Стой, стрелять буду!
Не чуя под собой ног, Шаров летел наперерез грузовому автомобилю, похожему на тот, в котором их везли с поля.
Раздался лязг взводимого затвора — между лопаток похолодело. Еще никогда и никто в него не стрелял — тем более, в спину.
Грузовик летел наперерез, их пути пересекались: только сумасшедший мог ринуться под колеса, но другого пути не было.
Еще секунда, отчаянно заскрипели тормоза, и он услышал отборный мат со стороны кабины водителя. Грузовик повело боком, Шаров почувствовал, как пола пальто зацепилась за бампер — раздался треск рвущейся ткани. Его отбросило на тротуар противоположной стороны, ногой он зацепился за бордюр и покатился по грязному тротуару. В голове все перемешалось, колени пронзила боль. Сгруппировавшись, он сумел по инерции вскочить и, не оглядываясь, бросился в темноту между одноэтажным домиком и свежевырытым оврагом.
В этот момент грянул выстрел. Пуля, выбив приличный кусок, рикошетом отлетела от стены дома.
Все произошло настолько быстро, что он даже не успел толком испугаться — ноги врезались в грязь и понесли вперед, перебивая любые рекорды — теперь ему было полностью наплевать на состояние еще с утра новых кроссовок. Свою задачу они выполнили на сто баллов.
Не разбирая пути, постоянно цепляясь за какие-то камни, торчащие кусты и железяки, он стремглав несся вперед еще минут пятнадцать или двадцать, пока не ощутил, что преследователи точно отстали.
Слегка пригнувшись — он прокрался вдоль длинного деревянного забора с большими дырами и оказался позади какого-то довольно высокого дома. Возле одного из подъездов стояла легковая машина, возле которой суетился маленький человек в шляпе. Возле машины в беспорядке были свалены тюки, чемоданы, какой-то домашний скарб и сначала Шаров подумал, что человек, видимо, куда-то переезжает.
Но потом вспомнил, сколько сейчас времени и… какой год. На переезд это не было похоже.
Отдышавшись, Шаров поправил пальто и подошел к мужчине. Тот нервно оглянулся, продолжая пристраивать поклажу на крыше автомобиля. У него ничего не получилось — съезжал то один чемодан, то второй и вся конструкция рассыпалась, заставляя его снова и снова повторять одно и то же действие.
Чуть не плача, он бегал вокруг машины держа в одной руке веревку, в другой пытаясь зафиксировать свое хозяйство.
— Здравствуйте, вам помочь? — спросил его Шаров.
Мужчина снова посмотрел на него — на этот раз более пристальным взглядом и кивнул:
— Не могу один, соскальзывает… помогите, если не трудно.
— Совсем не трудно, — ответил Илья, с легкостью подхватил один из чемоданов и водрузил его на крышу. Потом еще один и еще — складывать вещи он любил и получалось это у него отменно.
— Теперь просовывайте веревку под задний бампер и вот тут завяжите, — скомандовал он мужчине. Тот послушно исполнял.
В конце концов вся эта огромная куча вещей была тщательно закреплена на верхнем багажнике. Мужчина отдышался, потом неловко засуетился, подошел к нему и протянул купюру.
— Вот, возьмите! Нам нужно срочно уезжать… а вы очень помогли. Возьмите, не стесняйтесь.
Шаров неожиданно для самого себя принял деньги, — он вдруг подумал, что сможет хоть что-то купить из еды для своих зарничников и положил смятые купюры во внутренний карман пальто.
На крыльце подъезда появилась женщина в роскошной шубе и шапке.
Она окинула быстрым взглядом Шарова и слегка поежилась.
— Масик, ты все погрузил? — обратилась она к мужчине, словно он тут был совсем один.
— Да, Сонечка, все погрузил… благодаря вот этому молодому человеку.
— Тогда — едем?
— Садись, дорогая, тотчас уезжаем. Пока еще…
— Пока еще… что? — вдруг вырвалось у Шарова.
Мужчина испуганно взмахнул рукой — будто отгоняя невидимую муху.
— Нет, нет, — быстро сказал он. — Вы не подумайте, у меня бронь… я…
— Я ничего не думаю, — мягко прервал его Шаров.
