Зарница - Сергей Александрович Милушкин
— Мы их возьмем, — ответил мужчина, оглядываясь на Шарова.
Илья кивнул водителю и придержал дверь. Он помог девушке втиснуться на заднее сиденье, потом подумал секунду, запустил руку во внутренний карман, вынул смятые купюры и сунул девушке.
— Вот, возьмите, — тихо шепнул он.
На миг их глаза встретились и Шаров почувствовал, что этот серый, бездонный взгляд ему смутно знаком, но потом мотор взревел — он с силой захлопнул дверь и автомобиль сорвался с места, обдав его облачком выхлопных газов.
Через дорогу в отдалении он увидел возвышающиеся конструкции стадиона и сердце его кольнуло смутное воспоминание.
Трибуны, наполненные ревущими болельщиками, жара, на небе ни облачка. Соперники разминаются у края дорожек. Чуть поодаль сверяет табель судья соревнований — все готово к старту. Но старт не объявляют, все чего-то ждут, и он не сразу понимает, чего же именно, потому что в толпе трудно разглядеть щеголеватого мужчину в костюме и белым платочком, торчащим из нагрудного кармана. Щеголь спускается с ближней трибуны, изредка наклоняется к кому-либо из болельщиков и потом продолжает свой спуск.
Взгляд мужчины направлен на прямо на него, на его губах легкая улыбка и вдруг… в памяти нехотя проявляется разговор, точнее его обрывки, отдельные фразы, но даже их хватает, чтобы Шаров почувствовал леденящий холодок внутри.
— … надеюсь, мы все вопросы решили, и ты понял, как должен пробежать сегодня.
Резкий гудок вывел его из оцепенения — прямо перед ним резко затормозил грузовик с солдатами — раздались крики, шофер заорал благим матом.
Шаров поднял воротник пальто, пытаясь скрыть лицо, махнул водителю растопыренной пятерней и бросился через дорогу.
Глава 32
2010 год
— Торговый порт? — таксист удивленно оглянулся на двух молодых людей, девушку и парня, которые вышли из Южного железнодорожного вокзала Калининграда. Он стоял сбоку, чтобы не пересекаться с основной мафией и когда увидел приезжих, явно не местных — без поклажи, туристических сумок, решил, что это, возможно, студенты возвращаются на сессию… хотя, сейчас не поймешь, подумал он. Таксисту было уже за шестьдесят. Таксовал он на старенькой Вольво-740, «кормилице-крокодилице», как он ее называл.
— Точно, — ответил парень. — А что, там закрытая территория?
— Да нет, открытая, в том-то и дело… Сколько вожу от вокзала, впервые просят в порт… если, конечно, не брать старые времена. Раньше каждый второй был моряк, а сейчас… неужели на работу?
Парень оглянулся на девушку — она с интересом смотрела в окошко, хотя, по мнению таксиста, смотреть там было не на что — мимо проплыл памятник Калинину, в честь которой назван город, кинотеатр «Октябрь», ресторан «Ольштын» — все эти заведения когда-то были битком набиты людьми, а сейчас — серые и унылые, в темных пятнах октябрьского дождя, они выглядели бесконечно обреченно, впрочем, как и весь Ленинский проспект, исчезающий мутной хмари.
Похоже, его пассажиры не очень соображали, как и куда они едут, поэтому таксист решил сделать небольшой крюк, проехав по мосту над рекой Преголя, откуда открывался неплохой вид на город.
Девушке явно понравился Кафедральный собор, а когда мужчина поведал, что возле его стен похоронен немецкий философ Эммануил Кант, который как-то сказал, что «Любовь к жизни — это значит любовь к правде» — ее глаза и вовсе загорелись.
В общем-то таксист говорил это всем приезжим, но эти двое явно выделялись. Они были… странными, — так бы он их охарактеризовал. Однозначно, не туристы и теперь уже, он точно это понял, не студенты. Студенты не ездят в порт, там обычному человеку вообще делать нечего. Кадеты? Курсанты? Тоже нет. Возможно, выпускники какой-нибудь заштатной провинциальной мореходки… Как и он сам…
Проехав по двухъярусному мосту, по которому сверху в этот момент прогромыхала электричка, он снова посмотрел на пассажиров.
Парень и девушка явно нервничали, хотя изо всех сил старались не подавать вида. Но он решил не встревать с вопросами. Захотят — сами расскажут. Любопытство, он знал это из практики, ни к чему хорошему не приводит и уже пожалел, что не повез их короткой дорогой. Что у них в спортивных сумках?
Потом он съехал с моста, и дорога стала еще более унылой и мрачной — грязь и серость, словно плотный обесцвечивающий светофильтр, покрывали здесь не только асфальт, но и деревья и небо, и каждую встречную машину. Дорожные знаки едва проглядывали. Даже редкие встречные пешеходы были серыми и незаметными.
Дождь не прекращался с утра. Таксист поежился.
— Такой огромный… — прошептала девушка, кивнув на появившиеся справа портовые сооружения, балки-краны, вереницы грузовых составов, замерших в ожидании погрузки или разгрузки. — Как мы его тут найдем?
Парень промолчал. Он смотрел в окошко и, сжав губы, покачивал головой.
«Значит, они кого-то ищут…» — подумал таксист. Может быть, фирму или знакомого… Но в любом случае, это не его дело.
Под конец пути парень достал телефон и что-то написал, быстро двигая пальцами.
Впереди показалась трехгранная стела с вытянутой сверху вниз надписью «Калининградский морской торговый порт». Между гранями повис круглый шар, символизирующий, видимо, планету.
— Ну вот… и порт, — сказал таксист, поворачиваясь к пассажирам.
Те напряженно смотрели на памятник, видимо не понимая, куда идти.
— Проходная — перед вами, — показал мужчина рукой. — Но… там строгий пропускной режим…
Девушка посмотрела на спутника с выражением: «а что я тебе говорила».
Он достал деньги из внутреннего кармана куртки, рассчитался с лихвой, отказавшись от сдачи.
— Идем, — сказал он девушке. — Спасибо, что подбросили!
— И вам хорошего дня, — ответил таксист. — Может быть, вас подождать?
Парень уверенно мотнул головой:
— Нет, спасибо. Мы тут немного задержимся.
Девушка с сомнением пожала плечами.
— Может, пусть подождет? — спросила она тихо. — Где мы потом машину найдем?
— Нет, — твердо ответил парень. — Пешком недалеко, если что.
Он закрыл дверь, таксист еще некоторое время смотрел, как они несмело огибают знак порта, затем развернулся и поехал назад — на вокзал.
— Странные ребята, — сказал он вслух.
* * *
— А крюк он сделал приличный, — сказал Виктор, глядя на кавалькаду портовых кранов за забором.
— Да? Я не заметила.
— Я по карте посмотрел…
— Зато было интересно, — ответила она. — Ты слышал изречение Канта, которое он сказал?
Виктор покачал головой. Он не слышал. Все его внимание было сосредоточено на том, как найти Дениса
