1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

Обыск его одежды не дал ничего. Карманы серой обезличенной робы были совершенно пусты, в них не было ни бумажек, ни личных вещей, ни денег. Необычным было только оружие, обозванное пистолетом-пулемётом, и работавшее по принципу свободного хода затвора, а калибр равнялся восьми миллиметрам, из-за чего у нас не найдётся к нему патронов.

Впрочем, это оружие было не таким странным, как то, что я вертел в руках, и из которого стрелял пришлый, раскушенный пополам тем монстром. Это действительно обрез ружья револьверного типа с барабаном на пять камор под обычный охотничий патрон двенадцатого калибра. Под стволом в цевье был выточен продольный паз, в котором крепилась обычная цилиндрическая батарея от скорострельного карабина Мосина, и разве что электрическая катушка с толкателем затвора отсутствовали за ненадобностью. А ещё к батарее крепился фонарь с зелёным стеклом.

Я щёлкнул выключателем, и на стене возник изумрудный солнечный зайчик, словно в фонаре имелась зелёная фокусирующая линза, собирающая лучи в узкий пучок. Глядя на этот огонёк, я подозвал к себе Никитина.

— Почему ты назвал это оружие бластером?

Сашка пожал плечами.

— Я это… увидел, как оно стену прожгло и вспомнил. У нас в книжках часто описывают такую придуманную фигню. Она чистой энергией стреляет, и мощнее обычного оружия. Ну, прям, бах, и человек в пепел, — парень опустил глаза и сглотнул, — как тогда. Ему бластером голову сожгло. Жесть, — протянул Сашка.

Я кивнул, понимая, о чём тот говорит, и в то же время легко ухмыльнулся. Порой Никитин выражался так, что не всякий человек из высшего общества может, а порой опускался до уровня дикаря, с его непонятными полусловами-огрызками. Жесть, окей, кайф, лол, имхо. Но слова — это показатель мышления не только отдельного человека, но и общества, в котором тот живёт. Вместо: «Осмелюсь предположить, что ситуация весьма прискорбная», он бросит короткое: «Ваще, жесть». При всём этом, жизнь у них отнюдь не дикая, но ритм она имеет не в пример быстрее того, что течёт у нас. Не знаю, смог ли бы я сам бы жить в том мире, из которого он прибыл? В мире, где скорость общения важнее наполнения, мире, где счёт времени идёт не на часы, а на секунды. В мире, где не успевают жить.

— А что ты там говорил о киборгах? Кто это, вообще, такие?

Сашка посмотрел на лежащую в кресле Белоснежку, и скривился, будто не мог правильно подобрать слова.

— Ну, если она кибер-тян, то лишь наполовину живая, а наполовину машина. Она может быть запрограммирована на какие-то действия, ну там, три закона робототехники или ещё какая-нить фигня, типа, она терминаторша, но чес слово, не знаю, где могут юзать такую кибер-няшку, если только она не секс-бот.

Я потёр ладонью усталое лицо, пытаясь собрать разрозненные мысли воедино. Я ведь всего лишь попросил рассказать, кто такие киборги, а на мою голову вывалилась мешанина из ещё большего количества неизвестных слов.

— Саша, в очередной раз прошу тебя, изъясняйся по-человечески.

— А, ну да. У нас есть такое понятие, как кибернетические организмы. Это когда в живое тело смешивают с механизмами. Но это из раздела фантастики. У нас такое только в книжках описывают.

Я вздохнул.

— Кто такие терминаторши? Жена терминатора? Кто тогда сам терминатор?

— Терминатор — киборг, имеющий приказ на убийство. Фактически, военная человекоподобная машина. А терминаторша — это киборг-убийца в бабской оболочке, — попытался пояснить парень, заставив меня снова вздохнуть.

Что такое секс-бот, я уже не стал спрашивать. Даже не зная таких слов, из контекста можно было догадаться. Тем более что я помнил, как он назвал мою супругу няшкой, что было синонимом красавицы.

— А что значит палёные обновления?

Сашка устало моргнул, и начал вываливать на меня ещё одну порцию непонятного.

— Ну, по идее киберам время от времени нужна дозагрузка оси, на которой они работают. Ну там, добавление новых полезных функций, устранение багов и прочие приколюхи.

Я покачал головой, бросив безуспешную затею научить Сашку правильно высказывать свои мысли, извлёк из каморы патрон, подняв на уровень лица, и начал крутить его в пальцах. Отличие от обычного охотничьего заключалось в том, что внутрь него была вставлена узкая длинная склянка, похожая на лабораторную пробирку. И в полости этой пробирки шебуршилась жёлтая, слегка светящаяся пчела. Я нажал на рычажок фонарика, заставив того вспыхнуть зелёным, и призрачное насекомое начало биться о запаянную верхушку пробирки, стремясь к изумрудному огоньку.

Вот тебе и разгадка бластера. Может, настоящий бластер и существует где-нибудь в бесчисленных мирах, но это больше похоже на дрессированного духа, которого натравливают на цель. И оружие делают у нас, на Земле. А контрабанда оружием — уже посерьёзнее подпольного изготовления логических ламп. Вот тебе и улика.

— Саша, — начал я, поглядев на Белоснежку, — не так я себе приставлял роботов. Думал, это неуклюжие железные существа, с кучей лампочек и шестерёнок. Ноги и руки — гофрированные шланги со щипцами-захватами. Глаза стеклянные. А она совсем как человек. Но если я правильно понимаю, то машины должны кого-то слушаться. Кому-то принадлежать. Так?

— Да, — неуверенно кивнул парень.

— Тогда нужно найти того, кто стоит за этим. А роботов просто выключить.

Никитин пожал плечами.

— Не факт, что хозяева здесь. Они могут быть автономными.

— Тогда просто нужно найти рубильник их подзарядки.

— И сервер вырубить? — переспросил парень, — А это варик. Тока его найти нужно.

— Не знаю, что такое сервер, но голову на отсечение даю, что он на заводе. Негде больше. Я уже звонил Баранову, чтоб он выписал предписание на обыск, и назначил несколько городовых. А этого отдадим на анатомирование, узнаем, киборги они или нет, — добавил я, указав на труп.

Мы замолчали, и тишина затянулась на добрые пятнадцать минут, разбавляемая только шипением Третьяка, которого начала бинтовать Настенька. Рана у парня была несерьёзная, пуля лишь оцарапала руку, и крови было больше, чем реального вреда.

Часы показывали уже половину седьмого утра, когда в дверь постучали, а потом показалась голова новоиспечённого караульного.

— Боярин, тамо людин есь пришёл и глаголет, что до тебя есь пришёл.

— Проси, — произнёс я, достав на всякий случай из внутреннего кармана наган. Все эти бластеры и пистолеты-пулемёты хоть и мощнее были, но револьвер привычнее.

— Чего просити-то? — недоумевая, высказал караульный, переводя взгляд то на Могуту, то на меня.

— Пропусти, — вздохнув, ответил я, и дружинник исчез. Вот, придумал барон поставить на службу пришлых из чуждого нам средневековья, а мучиться с ними мне. Хотя, ненамного-то они и дремучее крестьян из дальней деревни, разве что говорят по-иному, да эфирных тварей наблюдать умеют. И между прочим, у них — это признак благородства, чернь и простые купцы духов не видит. Приближённые к конезице гридни — это воины-духодеи, а есть простые солдаты — войцы. Слово было придумано их народом, хотя смысл его понятен.

Тем временем дверь снова открылась, и в неё зашёл штабс-капитан Баранов, держа в руках большой свёрток из жёлтой обёрточной бумаги. Он оглядел всех, остановив на некоторое время взгляд на трупе, а потом подошёл ко мне и сел рядом на ступениа. А я неспешно убрал свой револьвер обратно во внутренний карман.

— Нехорошие новости у меня для вас, Евгений Тимофеевич, — без предисловий начал он. — Отказали мне в предписании на обыск завода. Говорят, нет оснований. Мол, охрану сами спровоцировали на нападение, а в книжках разных нет ничего предосудительного. Налоги платят, порядок не нарушают, доказательств, что имеют связь с террористами, тоже нет.

— Мы ночью были в перестрелке, — проронил я, указав рукой на труп мужчины.

— Ну да, вас весь город слышал, — излишне резко ответил штабс-капитан. — Пожарные все утро постройки рядом с бараками разбирали, чтобы пламя на никуда не перекинулось.