Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
Дезирэ рассмеялся. Вскинул руку, и в его ладони замерцал свет.
— Ну давай же. Выходи на бой. Давай снова сразился. Я скучал по нашим потасовкам. Хочу заморозить тебя. А ещё лучше превратить в собаку. Хочу, чтобы бы ты видел, как я начну игру с твоей женщиной. Давай! Доставь мне удовольствие напоследок.
— Ты никогда не думал, — вдруг задумчиво прошептал Фаэрт, несводя глаз с побуревших из-за тёрна стен, — что на рассвете любовь особенно хрупка?
— Нет, не думал.
— Ты был совсем маленьким, когда наша мать погибла. Ты помнишь её? Хотя бы немного?
Младший принц расхохотался:
— Ты хочешь посентиментальничать? Неожиданно. Грозный Чертополох вспоминает мамочку и пускает слезу!
— Так ты помнишь её?
— Нет.
— Я так и думал.
Фаэрт обернулся, поднялся со скамьи.
— Дезирэ, — сказал мягко, — наша мать называла тебя щеглом. Когда ты был карапузом, ты часто смеялся. Звонко и заливисто, словно птичка. И мать начинала улыбаться тебе в ответ.
— И?
— Ничего. Просто вспомнил. Ты хочешь драться?
— А ты, конечно, нет? — Дезирэ прищурился. — Думаешь снова уйти через башню Смерти, верно? Вот только не получится. Они прислали меня сказать тебе, что ты больше не хранитель. В последнее время ты слишком часто злоупотреблял своей властью. И вот это, — он коснулся левой половины своего лица, имея ввиду лицо Чертополоха, — тому доказательство.
— И когда же они тебя послали?
Принц рассмеялся, встряхнул головой:
— Я не смог тебе в прошлый раз сказать… Кстати, как там твой сынишка? Скучает, наверное…
Но договорить не успел. Тёрн, бесшумно подкравшийся к нему, вдруг набросил петлю на тело охотника, словно тощая анаконда.
— Скучает, — кивнул Фаэрт. — Но тебе этого не понять.
Отвернулся и пошёл прочь. Он шёл неспешно, однако расстояние между братьями стремительно увеличивалось.
— И это всё, что ты можешь⁈ — заорал Дезирэ. — Серьёзно, Румпель⁈ Ты всерьёз считаешь, что вот так со мной можно справиться?
Он встряхнулся, и тёрн, превратившись в плеть из пепла, посыпался с одежды.
— Стой! Мы не договорили!
Младший принц рванул за братом. Тернии пытались схватить его за руки, за ноги, за плащ, но тотчас превращались в пепел. Фаэрт вошёл в замок, и проход за ним принялся стремительно затягиваться. Дезирэ зарычал, рванул, в прыжке его тело вытянулось, стремительно серея. Прыгнул человек, а на землю приземлился гигантский волк.
В три прыжка оборотень достиг проёма, протиснулся внутрь, обрывая плети и помчал по коридору. Вылетел в огромный зеркальный зал и замер.
Зеркала мерцали, многократно отражая хищника. Волк завыл и попятился. Ринулся назад, но и позади было лишь зеркало. Заметался, и только тогда понял, что проёмом была не дверь — проклятое зеркало. Дезирэ прыгнул, когти заскрежетали по стеклу…
Зазеркалье. Из которого нет выхода. В которое нет входа. Мир бессмертия. Мир НеСуществования. Мир, в котором он не мог даже вновь обернуться человеком.
* * *
Когда солнце выглянуло из-за гор, Бель поднялась от книг. Зевнула. Глаза слипались. Если так дальше продолжится, и продукты не будут заканчиваться, то, пожалуй, через месяц можно будет понемногу выплатить наипервейшие из долгов. Вот бы ещё выдать замуж Ноэми.
Женщина потёрла глаза, а потом обеспокоенно посмотрела на свои руки. Она стремительно худела. Приятно, конечно, но вдруг эта худоба — следствие какой-то болезни? Или это происходит из-за переживаний о пропавшей Дризелле? И почему Фаэрт сказал, что Дрэз — не её дочь?
— Я подумаю об этом завтра, — прошептала Бель.
Направилась было в спальню, но передумала и вышла в палисадник. Прошла мимо наливающихся, но пока ещё зелёных тыкв. Погладила их шершавые листья. И замерла.
— Ваше высочество? — уточнила изумлённо.
— Бель, — Фаэрт, прислонившийся к калитке, отмер и шагнул к ней, — я уезжаю из Родопсии. Из Трёхкоролевствия.
— Почему? — испугалась она.
Он усмехнулся. Усмешка вышла какой-то натянутой и кривой.
— Я устал. От людишек. От их алчности и бескорыстия, от мудрости и глупости, от трусости и отваги. От своего всемогущества. От вечности. Знаешь, что делает бог, который устал?
— Ты не бог, — Бель нахмурилась и перекрестилась.
— Не бог, — согласился Фаэрт. — Бель, я устал ждать, когда ты решишься быть со мной. Я знаю, что ты меня любишь. Я не понимаю, почему ты выбрала не меня.
— А ты никогда и не спрашивал.
Мужчина подошёл и взял её руки в свои.
— Тебя что-то беспокоит, — заметил с неожиданной для него теплотой.
— Я тебе говорила: Дрэз, моя дочь, пропала.
— Её зовут Аня. И она не твоя дочь. Скоро она выйдет замуж за Мариона и станет принцессой. И позаботится о сестре. Ноэми, так её зовут, верно? Ты довольна?
— Да.
Бель выдохнула и ткнулась лбом в его плечо.
— Я пришёл сказать тебе, — продолжал Фаэрт, замерев, — что Гастон, твой муж, погиб, и ты свободна.
Женщина отстранилась, сдвинула брови:
— Ты убил его? — прозвучало холодно и сухо.
— Нет. Гастон пытался сжечь меня, но погиб не поэтому. Вечный замок защищает себя сам, вне зависимости от моих желаний и приказов.
Она недоверчиво заглянула в его лицо. Но оно выражало лишь усталость.
— Бель, ты же любишь меня?
— Да, — прошептала Бель. — Люблю. Всегда любила.
Фаэрт наклонился и нежно коснулся губами её губ. Это не был поцелуй, лишь мимолётная ласка.
— Пойдём со мной. Твои дочери будут счастливы. Ты не нужна им больше. Ты нужна мне.
Он отстранился, и Бель качнулась за ним следом, потянувшись, но затем поспешно отстранилась и покачала головой:
— Нет.
В глазах Чертополоха сверкнул гнев.
— Почему? — процедил он. — Зачем ты мучаешь нас обоих, Бель⁈
— Именно поэтому. Фаэрт, я люблю тебя. Действительно люблю. Но быть с тобой, могущественнейшим магом и властным человеком, значило бы перестать быть собой. Превратиться твою игрушку. Ты станешь баловать меня, как любимую собачку, но никогда не дашь мне свободы. Даже сейчас мой отказ звучит для тебя оскорбительно. Тебе не интересно, чего хочу я. Ты злишься, не понимая, как я могу отказать, ведь я нужна тебе, верно?
— Ты не права, — он скрипнул зубами, — я не отбирал у тебя свободу.
— Разве? Ты забрал у меня Дрэз, потому что посчитал, что так будет лучше.
— Дрэз — не твоя дочь.
Она помолчала, затем отвернулась, нервно смяла пальцами верхнюю юбку.
— Я верю, что ты говоришь правду. Но я помню её моей дочерью. Почему?
— Просто поверь.
Бель резко обернулась и гневно уставилась на него. Ноздри её раздувались, губы подрагивали.
— Вот поэтому, Фаэрт. Поэтому! Я тебе неровня. Ты не скажешь мне того, что посчитаешь нужным не сказать.
— Разве по закону женщина ровня мужчине? — угрюмо уточнил Чертополох. — Разве ты была ровней Гастону?
— Неровня.
