Отдай туфлю, Золушка! (СИ) - Анастасия Разумовская
— Почему?
— Потому что Гастон… был таким же человеком, как я. Мы ровня по статусу, по нашим возможностям. Отличия не были столь велики, как у нас с тобой. А я не хочу стать игрушкой… бога.
Фаэрт сумрачно промолчал. Бель мягко коснулась его плеча рукой:
— И потому что я тебя люблю. А быть неровней и забавой любимого человека это… слишком жестоко. Слишком оскорбительно.
— Бель… Разве моя любовь к тебе не равняет нас?
Она покачала головой:
— Нет. Ведь ты даже не говоришь мне о моей дочери. Или о той, кого я считаю дочерью.
Фаэрт глубоко вдохнул и сдался:
— Хорошо. Раньше у тебя была другая жизнь. Ужасная жизнь, Бель. Я забрал тебя и спрятал здесь. От тебя самой спрятал. Я создал для тебя фальшивую семью. Фальшивого мужа и фальшивых детей…
— Гастона выбирала не я?
— Ты. Я про первого мужа.
Бель сглотнула:
— Ты отобрал у меня память?
Колдун помолчал, а потом произнёс сквозь зубы:
— У меня не было другого выхода. Ты была ужасным человеком, Бель. Тебя нужно было либо казнить, либо заточить в вечности. Я нарушил закон, повернул время вспять и… Да. Забрал у тебя память, дав тебе возможность начать всё заново.
Женщина вздрогнула. Закрыла лицо руками.
— Это ужасно…
Он привлёк её к себе, ткнулся лицом в тёмные волосы.
— Бель… Это было единственное, что я мог сделать для тебя.
— Нет, — она судорожно всхлипнула, — нет. Ты мог оставить мне мою судьбу. Если я была преступницей, то это был мой выбор, мой, понимаешь? Фаэрт! Но ты решил всё за нас обоих, как всегда!
— Ты бы умерла.
— Да. Но это было бы последствие моей жизни и моего выбора.
Бель снова всхлипнула, а затем расплакалась, обняв его. Фаэрт зарылся в её волосы.
— Я не мог.
Она резко отстранилась, вытерла слёзы тыльной стороной ладони:
— Да. Не мог. Ты не можешь дать людям право совершать собственные ошибки. Понимаешь⁈ Но ведь это и есть жизнь, это и есть — свобода. А любовь без свободы невозможна! Игрушки не любят своего кукловода, Фаэрт. Ни один человек не выберет любовь в неволе.
— Я дал тебе возможность выбирать, — возразил он. — И чем это закончилось? Ты выбрала Гастона. Ты испортила жизнь и себе, и мне. Разве за эти годы я не доказал, что могу уважать твой неправильный выбор?
Бель пристально посмотрела на него:
— Возможно. Тогда докажи мне это снова. Я говорю тебе: нет, Фаэрт. Докажи, что моё слово для тебя хоть что-то значит.
Чертополох побледнел. Стиснул зубы. На щеках его заиграли желваки. Бель смело встретила горящий взгляд двухцветных глаз.
— Хорошо, — холодно процедил Фаэрт. — Я принимаю твой выбор.
Он отвернулся и решительно зашагал прочь. Бель, закусив губу, смотрела вслед. Напряжённо, почти враждебно.
Чертополох вышел за калитку, оглянулся:
— Прощай, Бель.
— Прощай Фаэрт.
Он помедлил, словно надеялся услышать что-то иное, а затем снова отвернулся. Бель выдохнула. Внезапно Фаэрт вновь глянул на неё и щёлкнул пальцами. Бель исчезла, а по воздуху поплыл полупрозрачный и лёгкий цветок лилии.
— Прости, — прошептал колдун с отчаянием, — я не смог.
Взял цветок, нежно поцеловал его и убрал под ткань дублета. А затем снова щёлкнул пальцами и исчез.
* * *
Я приподнялась и заглянула в довольное лицо, тихонько поцеловала улыбающиеся мягкие тёплые губы.
— Ты добился того, чего хотел, — заметила, прищурившись, — и что дальше?
— Дальше? — мечтательно переспросил Марион. — Дальше я хочу ещё.
— А потом?
— И потом.
Я шлёпнула его по лбу.
— Оскорбление действием, — намекнул принц.
— Марион, там мама волнуется. И я волнуюсь. И вообще не понятно, что происходит, а тебе лишь бы…
Он перевернулся на меня и поцелуем прервал возмущённую тираду. Потом чмокнул в нос.
— Хорошо. Потом, раз уж ты хочешь сейчас говорить об этом. Потом я пойду в разведку и узнаю, что там делает мой братец Дезирэ. Есть ли какая-то надежда спасти Родопсию от младшенького. Если Дезирэ времени даром не терял, то мы сбежим в Эрталию.
— К Белоснежке?
— К ней. Рассказывать долго, но королева явно предложила союз. И оттуда уже ударим по Дезирэ. Или не ударим. Может, из него и неплохой король получится? Не хуже отца, полагаю. Если всё будет хорошо, мы отправимся петь, как и собирались.
— А если нет?
— Надо найти Гильома. В любом случае. Сначала его. Я брата почти не помню, но, если он пытался отыграть твоё сердце у Фаэрта, значит, Гил — хороший человек. Я бы встал под его знамёна против Дезирэ. Если только сам Гильом готов к такой ноше. Это надо с ним обсудить.
Он снова опрокинулся на спину, а я села сверху и сообщила то, что ему уже было известно:
— Гильом в замке Фаэрта.
Марион нахмурился. И лицо его вдруг приобрело жёсткое выражение.
— Мне придётся вернуться за ним. Сам я не хочу править, — честно признался принц. — Да и какой из меня король? Ну честно? Если будет хоть малейшая возможность выскользнуть из-под короны, я выскользну. Но если нет… Если Гильом не захочет, а Дезирэ проявит худшие качества… Королём придётся стать мне. Это было бы ужасно.
— А я?
Он удивлённо посмотрел на меня, и мне стало не по себе. А действительно, кто я такая? Дрэз? Слуга? Попаданка?
— А тебе придётся стать королевой. Мне жаль, воробей, но расстаться с тобой я не готов. Стыдно, конечно, будет тащить тебя в такое дерьмо, но… Прости.
От сердца отлегло. Я рассмеялась:
— Это только ты можешь так сказать. Обычно за корону все борются.
Марион пожал плечами:
— Идиоты.
— Согласна.
Я спрыгнула с него. Покосилась на смятое жёлтое платье, нагнулась и подняла со мха рубашку принца, накинула.
— Отличное платье, — рассмеялась весело.
— Бесстыдница, — проворчал принц, блестя глазами и натягивая штаны, — хоть ворот зашнуруй.
— Ты к птичкам ревнуешь или к рыбкам?
— Ко всем.
Я попробовала зашнуроваться, но одна из двух верёвочек была срезана шпагой Чертополоха. Пожала плечами:
— Не судьба.
Марион встал, подошёл и заколол мой воротник брошью-тыквой, а потом снова поцеловал меня. Жадно и почти агрессивно, но с пьянящей нежностью.
— И как я в этом буду купаться? — поинтересовалась я.
— Расстегнёшь и снимешь.
— А Кару ты не ревновал…
— Я её не любил.
— А мне так не показалось.
Принц удивился:
— Ты ревнуешь?
— Очень. Только попробуй мне изменить!
Я постаралась сказать это весело, с юмором, но Марион
