1910-я параллель: Охотники на попаданцев (СИ) - Осипов Игорь Валерьевич

Девушка, держа в руках фотку, быстро пошла по коридору, а потом начала спускаться по лестнице. Сашке ничего не оставалось делать, кроме как последовать за ней. Настя почти беззвучно сбежала вниз и проскочила мимо дневального, который подметал пол веником. Проходя около него Сашка заметил, что и этот парень, из подгридней конезицы, был одарён добротным синяком. При появлении полночной троицы, он поправил непривычную одежду и исподлобья зыркнул на Третьяка. Не иначе, это его батька тумаки раздаёт. Но сейчас идут притирания пришлых людей с новыми реалиями, и старые привычки придётся отбросить, заменить их новыми, иначе все они обречены на вымирание, как мамонты.

Сашка зашёл в обеденный зал, заметив, что Настя достала из шкафа небольшую банку с вареньем и села за стол, где принялась открывать крышку. Шедший сзади юнга остановился в дверях.

— Нам бы поимети такия светильни, — пробормотал он, разглядывая газоразрядные лампы, жужжащие под потолком, как встревоженные пчёлы.

— Поимеете, — усмехнулся Никитин, сев за стол и обратившись к уплетающей сладкое девчурке: — Ну, экстрасенса ты наша, кады химичить бушь?

— Обожди, — отозвалась та с полным ртом.

— Ты когда колдовать будешь?

— Я уве колвую, — сунув в рот ложку со сладким, ответила Настя. — Нитка есть, но ее сложно ухватить. Одно пока скажу — он живой.

Юная ведьма продолжала есть сладкое, и разглядывать фотографию. Сашка недовольно качался на стуле и вертел в руках оставленную кем-то чайную ложку. Не иначе в особняке имеется не одна ночная жрушка, любящая сладкое в потёмках точить. Ему эта затея уже самому начинала казаться глупостью. Настюха не экстрасенс, она знахарка, и будь ее бабка хоть трижды победительницей шоу битвы экстрасенсов, сама могла и не уметь ничего. Часы потихоньку тикали, отмеряя пройденное после полуночи время. Третьяк, тоже севший за стол и положивший голову на скатерть, начинал уже моргать через раз.

— Настя, ты скоро? — спросил Сашка, а потом взглянул на девчурку и замер. Та сидела с ложкой недоеденного варенья навесу, ничего не выражающим лицом и остекленевшими глазами. Зрачки сузились до размеров острия иголки.

— Настя? — неуверенно позвал ведьмочку Никитин и толкнул Третьяка, который уже начал сопеть. Парень сонно охнул и завертел головой, соображая, что случилось. Тем временем Настя медленно и плавно, толи как робот, толи как лунатик, встала из-за стола и пошла на выход. У двери она остановилась перед проёмом, медленно повернулась, постояла секунду и только потом двинулась дальше.

Дневальный, сидевший за стойкой, недоуменно проводил барышню взглядом, но вмешиваться не стал, видимо, решив, что в этом доме так заведено. А девушка заводной куклой начала подниматься по лестнице.

— Ой, не к добру это, — пробубнил Никитин, последовав за ведьмочкой. Та поднялась наверх и, пройдя по коридору, остановилась перед дверью, где сейчас обитал барон. Одетая в светло-серый домашний сарафанчик, она сейчас казалась привидением, решившим побеспокоить обитателей дома. А когда девушка молча вытянула руку и притронулась к двери, то ситуация, вообще, походила на фрагмент из триллера. Можно было бы попытаться разбудить, но ведь она находилась в трансе. И если у Аннушки подобное состояние проходило легко и бесследно, то с Настей такое в первый раз, мало ли что может случиться. Так думал Никитин, которому ничего не оставалось, кроме следования по пятам за девушкой.

А Настя плавно развернулась и пошла опять к лестнице, но внизу не остановилась, а пошла к выходу.

— Вот жесть, — произнёс Сашка, а потом почесал в затылке и повернулся к Третьяку: — У тебя оружие есть?

— Лук бо охоты, кистень, мала секира, копие да скляниц с огневиками вот сколько, — ответил парень, подняв ладонь с пятью оттопыренными пальцами, кроме большого, что означало число четыре. — Оне со того лета суть вылежаны. Аз есмь пока плох во сём деле. Слабы суть оне.

— Пять сек тебе взять всё, кроме копья. Одна нога там, другая здесь, — бросил Сашка, и сам метнулся наверх, в свою комнату. Там уже поставили вторую кровать, но адъютанта до сих пор не было, наверное, он следит за здоровьем барона и пичкает его сердечными каплями. А может пиявок прикладывает. Да хрен его знает, чем они там лечатся.

Никитин быстро сунул руку под подушку и достал оттуда револьвер, оставшийся после бойни на краю круглого куска чужого мира. Он его подобрал, когда лошадь раздавила конного дозорного. В нагане ещё оставалось пять патронов, и этого должно было хватить отстреливаться или сигнал подать. Вообще, он не верил, что дойдёт дело до боя, ведь на штурм цитадели зла никто не собирался, но обезопасить себя от гопников на всякий случай надо. Эта публика даже в приличном городе может водиться.

Схватив револьвер, шинель и фуражку, Сашка сломя голову спустился в гостевой зал, где его уже ждал Третьяк. Если бы не спешка, то можно было бы посмеяться над тем, как был экипирован полуросич. Поверх солдатской шинели нацеплен колчан с луки и стрелами, на поясе висели меховые мешочки с завязками и небольшой боевой топорик.

— За мной! — бросил Сашка и выбежал на улицу, откуда потянуло ночным холодком. Домчавшись до караулки, он остановился, вглядываясь в темноту. Яркие фонари висели только вдоль забора усадьбы, а дальше хоть было глаз выколи. Горожане экономили электричество и лишь в отдельных окнах тускло горел огонь, может быть от свечей, а может и от керосинок. Насти же было не видно.

— Куда девчонка пошла? — подскочил к часовому и спросил Никитин, заметив, что и этот дружинник ходил с синяком, видимо, прогресс прививался очень уж медленно и скрипуче, раз Могута раздавал тумаки направо и налево.

— Туды, — махнул рукой часовой, держа в руках такой же лук, что и у Третьяка. Не винтовка, конечно, но, если попасть по незащищённому бронёй человеку, то и этого хватит.

Сашка махнул рукой своему юнге и побежал следом, но вскоре остановился. В такой темени, можно ноги переломать.

— Вот черт, — пробубнил он, — фонарь не взял, даун я тупорылый.

— Свет есть нужен? — тут же спросил Третьяк и на ходу полез за пазуху.

— У тебя с собой чё, факел или светодиодный прожектор? — с некоторой издёвкой спросил у него Сашка, вглядываясь в темноту и пытаясь угадать, где может быть Настя, но та ушла в бесшумных тапочках, и на улице, где только и слышен лай собак, найти ее по звуку — дохлый номер. И псины шелудивые воют со всех сторон. Не метаться же по всему городу на каждый выброс гавканья в собачий чат.

А Третьяк достал из внутреннего кармана что-то едва заметно поблёскивающее.

— Что это?

— Огниво.

Сашка секунду стоял, замерший без каких бы то ни было мыслей, а потом хотел выругаться, но смолчал. И хорошо, что вокруг темно, так как на лице у парня было отражено огромное желание придушить своего компаньона.

Третьяк же с силой ударил кремнём по железке, высекая искры. Сашка набрал воздуха в грудь, чтоб смачно выругаться, но после очередного удара искра не погасла, а осталась дрожать на кончике слегка заострённого камня, становясь всё ярче и ярче.

— Светочь, — пояснил сын Могуты, — сие есть дух огня, и прячется в камени. Сей камень аз есмь нашёл давным-давно. Камень есть ручной, и дух есть ручной.

Сашка глядел на потустороннего светлячка, разинув рот. Он в первый раз видел настоящего духа. Ведь, та хрень, что сожрала трактор вместе с трактористом, и пёс Огнемилы — не в счёт. То монстры, а вот такой эфирный светлячок — диковинка.

— Круто, — протянул Никитин, а Третьяк усмехнулся, и ответил, поднимая огниво над головой, чтоб дальше осветить дорогу.

— Аз токмо мелких духов могу звати. Конезица Огнемила тако духа за день приручит, и духов поболее приручит, и всяк дух ея любит.

Сашка улыбнулся тому, как этот шаман-заклинатель первого уровня, несмотря на восхваление хозяйки, гордо напыжился, словно он уже апнулся до хай левела и всю легендарку нашёл.

— Окей, — торопливо произнёс Никитин, выискивая взглядом ведьмочку, так как та ушла совсем далеко, и надо ее догонять во всю прыть — Третьяк, свети вперёд!