Жрица Анубиса - Жанна Хохлова

Гор гневно вскочил со стула и посмотрел на Инпу. Тот отрицательно мотнул головой, и Сокол вернулся на место, стараясь не смотреть в виноватые глаза Кошки.

— Милый, — произнесла мягко Бастет, обращаясь к Гору, — я так не думаю, просто предположила.

Она пожала его ладонь, он в ответ тоже, как бы давая понять, что не держит зла.

— Враг не рождён в Маате, он тут, вместе с нами, — Инпу взглянул на Гора и быстро оговорился, — я не думаю, что это твой отец, брат, — затем после небольшой паузы продолжил: — Людям не доступны знания, с помощью которых можно завладеть ключом, тот, кто плетёт интриги, находится в мире Дуата, используя свои способности, зная тонкости земных ритуалов, тот, кто хочет безусловной власти над…

Он осёкся, и в глазах проскользнуло нечто похожее на страх.

— Над всеми мирами, — растерянно договорила за него Бастет.

— Погодите, если бы у него был твой ключ, то он бы уже давным-давно осуществил задуманное, — Гор стал мрачен, синие глаза мигом потемнели.

— Мы можем сколько угодно гадать, что задумано предателем, но одно я знаю точно: Хаос дарит Дуату земную девушку так, как будто именно она может помочь, а мою задачу я вижу в том, чтобы не упустить этот шанс, — Инпу чуть улыбнулся, поймав лукавый взгляд подруги, и чуть покачал головой, досадуя на её крамольные мысли и на себя из-за них же.

— Так, может, расслабимся и подождём её тут, раз всеблагой Хаос так настроен, — к белокурому богу вновь вернулось хорошее настроение.

Бог мрачных подземелий хотел вскипеть, но его остановила любовь к своему брату, а также знание о бесконечной пропасти между богами и людьми — богами, которые не видят и не знают страданий, которые заняты собой и вечными увеселениями, которым теперь заказан путь в Маат.

— Возможно, люди были бы неплохими богами, — только и сказал он.

— Это почему ещё? — вопросительно поднял бровь Гор.

— Потому что я наверняка уверен: та, что настойчиво искала в своём мире истину, сейчас в нём же, только в другое время, ищет и меня, — он обвёл присутствующих горящим взглядом.

Гор обречённо вздохнул и посмотрел на Бастет.

— Я помогу, чем могу, — пропела та в ответ, пожимая ладонь Инпу.

— И я, можешь на нас рассчитывать, — пообещал сын Осириса, — я никогда не видел тебя таким… — он сально усмехнулся и хотел было отвесить более резкое словцо, как осёкся под уничтожающим взглядом брата, но затем всё же договорил, — э-э-э-э… воодушевлённым.

— Я желаю собрать Эннеаду, — предложил Инпу.

— Чтобы тебя снова выставили дураком, брат? — Гор переплёл руки на груди и закатил глаза. — Надо действовать как-то по-другому.

Бастет, заметив на поясе его штанов ёмкость Сешат, с интересом спросила:

— А что это там за бутылочка? Что-то вкусное? — она лукаво подняла бровь и потянулась к его бёдрам.

— Дар Сешат, — ответил Инпу коротко и, подцепив маленький кувшин ладонью, передал его богине-кошке.

Та приблизила его к носу и тут же отодвинула от себя.

— Фу, это мерзость, но почему я не удивляюсь? Что ещё можно ожидать от выжившей из ума старухи, которой больше некуда приложить свои силы, кроме как раздавать вонючую жижу в красивых вазах богам Дуата? — резко.

— Она не старуха, и уж точно не безумная, правда, и ничего конкретного богиня не сказала, — пояснил Инпу.

Бастет фыркнула, как бы говоря, что это и имела в виду.

— Ого! — заинтересовался Гор, и кошка с облегчением всучила ему бутылёк в руки, — Сешат щедра к тебе… — подтрунивая над другом, нюхая и заглядывая вовнутрь, — знаешь, если не вдыхать сей «аромат», то выглядит эта… хм… жижа… как небо в ясную звёздную ночь…

Инпу непонимающе посмотрел на брата, выхватил кувшин из его ладоней, заглянул туда, а затем его лицо просияло.

— Дуат знает, что надо делать, лишь бы в Маате поняли и ждали, — медленно проговорил бог под внимательными и недоумевающими взглядами друзей.

Путешествие в один конец. Маат.

Перед поездкой в столицу Египта Мемфис Линда, а теперь и новоиспечённая Бахити или, как называли её жрицы храма Инпу, белая жрица заглянула к матери прелестной девочки Инпут. Та спала, утомлённая событиями вчерашнего дня и успокоенная повязками с мазью на руках, ногах и глазах. Камазу не обманул, и её здоровьем занимался целитель, приглашённый жрецом. Девочке также ничего не угрожало.

Выйдя из храма и запахнув льняной, длинный до пят, тёмно-синий халат, который укрыл от нескромных мужских глаз её нижние полупрозрачные лёгкие платья, белокурая женщина неспешно прошла к верблюдам, жаждущим тронуться в путешествие по кажущимся бескрайними пескам Сахары. Портер обернулась к величественному храму, и сердце неприятно ёкнуло. Она ведь не вернётся сюда?

Линда пыталась внутренне собраться и не пенять на судьбу, что забросила её в прошлое, ведь в конце концов всё, что с ней сейчас происходит, могло быть просто сном, комой, а встреча с Инпу — иллюзией. Но вот только что делать с его обещанием вернуть ей сына? Это не было безумием? Не должно быть… или всё же да?

Камазу неторопливо шёл по направлению к ней, по пути рассматривая упряжь кораблей пустыни, раздавая указания тем, кто будет сопровождать их в странствии. Они поприветствовали друг друга лёгкими поклонами.

— Готова ли ты, Бахити? — он заинтересованным взглядом обвёл её лицо, пытаясь прочесть на нём эмоции.

— Ты хочешь знать, страшусь ли я? — переспросила его Линда.

— Это опасное путешествие: близкое присутствие власти, убийца, намерения которого неизвестны, но тем не менее уничтожающий видных царских сановников, что мы там найдём? — жрец не сводил с неё глаз.

Девушка задумалась, но затем ответила:

— Камазу, умереть не страшно, когда у тебя нет того, к чему желаешь вернуться.

Мужчина вздрогнул и посмотрел в сторону храма. Теперь ему было чем рисковать, и он не спешил отправиться в последний путь, сулящий ему опасное для жизни присутствие у ног солнцеликой Хатшепсут. Но по-другому он не мог. Великая царица благоволила культу Инпу из-за любви и почёта среди простого народа, а также из-за даров и податей, что нескончаемой рекой лились в закрома фараонов. Вера в бога смерти, страх перед неизвестностью и желание во что бы то ни стало заполучить себе тёплое местечко в египетском раю толкало людей на огромные траты, отказ от земной жизни и подчинение её подготовкой к загробной. Линда не думала, что Камазу был настолько наивен, чтобы не понимать этого, но его благие поступки говорили и о том, что он тоже верует.