Объединяй и властвуй! - Алим Онербекович Тыналин
Пес оглушительно залаял. Тут же раздался зычный крик: «Откройте именем военного магистра!» и выглянув в узкое окно-бойницу, я заметил, что вся улица блестит от огня факелов.
— Это солдаты, их много, — сказал я. — Не вздумайте сопротивляться. У тебя есть где спрятаться, Залмоксис?
— Конечно, — ответил мой бывший телохранитель. — Пойдемте за мной.
— Я останусь здесь, мне нечего опасаться, — ответил Парсаний. — А вот императору и Валерии не мешало бы спрятаться.
— Откройте! — громогласно продолжали кричать на улице. — Иначе мы выломаем ворота и убьем вашего пса.
Залмоксис отвел нас в кухню, а там отвле в погреб. Оказалось, что в погребе имелась еще одна потайная дверца, ведущая вниз по узкой деревянной лестнице, в темную комнатушку.
— Я туда не пойду, — заявила Валерия. — Там наверняка крысы. Я лучше умру, чем прикоснусь хоть к одной из них.
— Пойдем, — сказал я и нетерпеливо дернул ее за руку. — Ничего страшного, там никого нет. Поверь мне, есть враги пострашнее любых крыс.
Она замолчала и взяла себя в руки, а мы спустились в темное подземелье. Залмоксис захлопнул за нами крышку и мы остались в полной темноте.
Поначалу ничего не было слышно, только едва слышное дыхание девушки.
— Ой! — вдруг вскрикнула она и вцепилась в меня. — Кажется, кто-то коснулся моей ноги. Это крыса или что другое?
— Не бойся, я же рядом с тобой, — сказал я и обнял дрожащую девушку.
Наверное, не стоит ей говорить, что это я сам намеренно наклонился и коснулся ее, чтобы она подумала, будто здесь есть какие-нибудь зверьки и бросилась ко мне в объятия.
Некоторое время мы стояли, прислушиваясь к тому, что творится наверху. Затем я погладил девушку по спине и даже спустился к ягодицам. Легонько сжал их и не получил никакого возмущения.
Ну что же, отлично. Тогда я прижал ее к себе еще ближе и погладил по шее и груди.
— Я же сказала тебе, что я очень на тебя обижена, — прошептала девушка. — Не смей меня касаться.
— Верно, так позволь мне загладить свою вину, — прошептал я в ответ и попробовал ее поцеловать.
Что удивительно, в ответ не прозвучало никаких возражений. Наоборот, девушка прильнула ко мне своим тонким станом и я ощутил, как взволнованно вздымается ее высокая грудь. Это возбудило меня самого и я страстно поцеловал ее, почти как в самый первый день нашего знакомства в храме Венеры.
Мы начали целоваться все сильнее и сильнее, прижимаясь друг к другу так, будто через мгновение нас должны были разлучить. Впрочем, кто мог поручиться, что так и не случится в самое ближайшее время?
Я содрал с нее тунику и жадно схватил упругие, так и просящиеся в ладони груди, оторвался от нее и впился в шею. Затем спустился ниже и начал целовать грудь, живот и обнимать ягодицы.
— Не надо, Ромул, — шептала Валерия, но сама схватила меня за волосы и прижала к своему обнаженному животу и я почувствовал, что она сама дрожит от возбуждения.
Тогда я повернул девушку к себе спиной, потому что здесь не было клинии, поцеловал, повернув ее голову к себе, а потом нагнул. Действовать пришлось в полной темноте, мы совершенно не видели друг друга, только ощущали и слышали.
Теперь я обнажился сам и вошел в Валерию, как можно глубже. Девушка чуть слышно вскрикнула и сказала:
— О да, Ромул, наконец-то мы по-настоящему встретились с тобой.
Глава 4. Дворец, кишащий змеями
Когда Залмоксис открыл крышку тайника, мы вылезли оттуда с Валерией потные, усталые, но счастливые. Еще бы, не знаю сколько а итоге время мы там провели, но его хватило на несколько полноценных сеансов восстановления наших отношений. Валерия в итоге забылась и кричала слишком сильно, нас могли услышать, поэтому я задал ей рот.
— Ну да, доминус, я так и знал, что ты воспользуешься удобным случаем, — сказал Залмоксис с усмешкой, а Валерия густо покраснела.
Оказалось, что люди моего отца тщательно обыскали дом, но так ничего и не обнаружили, слишком уж искусно был спрятан тайник в полу погреба. На дворе уже стоял рассвет и мы отправили Валерию к Вирсании, а Парсаний уже вернулся из дворца и сообщил, что Евмен с радостью назначит меня уборщиком. Ну конечно, не сомневаюсь, для посвященных это будет весьма забавное зрелище.
Позавтракав, я улегся спать, впервые в другом месте за два месяца и мне, тоже впервые за долгое время, наконец-то приснились две мои матери. Одна моя родная, из двадцать первого века, а вторая мать Ромула Августа. Женщины старались предостеречь меня от ошибок.
— Ты ходишь по лезвию меча, милый, — шептали они и их лица расплывались в красном тумане, клубившемся вокруг меня. — Будь осторожен и предупреди отца, чтобы он тоже не терял голову.
Я не успел ничего ответить, потому что меня разбудил Залмоксис. Помимо старого воина, рядом со мной стояла, улыбаясь, Вирсания. Чуть в отдалении, немного хмурясь, стояла Валерия.
— Ну вот, мой маленький повелитель, ты и явился ко мне, — тягуче, словно переливая густой мед, сказала Вирсания. Затем глянула на кусающую губы Валерию и поправилась: — Ко всем нам.
Она ласково ворковала и быстренько усадила меня поудобнее. Затем достала актерские принадлежности и краски для грима, предупредив заранее:
— Мой император, для того, чтобы сделать из тебя настоящего старика, которого не узнает собственный отец, мы используем маску.
Она показала мне уродливую маску старика с длинным носом и впалым ртом.
— Маска сделана из придуманного тобой материала под названием руберра. Он гораздо удобнее, чем эти деревянные или тряпичные кошмары, которые мы применяли до этого. Эти удобно ложатся на кожу и держатся, как влитые.
— А я что, должен буду постоянно таскать ее на себе? — ужаснулся я. — Не снимать ни разу?
— Ну а как ты хотел? — поинтересовалась Вирсания. — Сейчас ты ее наденешь, потом я наложу сверху грим и ты должен будешь всегда находиться в ней, иначе потом не сможешь напялить без меня. Весь грим обвалиться, если снимешь. Ну, или если помоешься.
— Что-то мне перестала нравиться эта идея, — проворчал я, усаживаясь перед нею, как актер перед гримершей.
— Тихо, — сказала Вирсания и натянула маску на меня.
