Самый лучший коммунист (СИ) - Смолин Павел
Хохотнув, мужики поздоровались в ответ, и дядя Дима условно постучал в дверь напротив, вызвав сменщиков в виде полковника дяди Вити — моего старого партнера по загранкам — и дяди Семена. Ночная смена отправилась отдыхать, а мы — в столовую.
Здесь нас встретил невыспавшийся товарищ посол — Станислав Антонович Пилотович. Его назначили только в марте, и вчера, когда ему доложили о «чп на жд», бедолага изрядно понервничал — еще толком в дела не вник, а уже такие неприятности. Для сотрудника дипкорпуса относительно молод — сорок девять лет, по национальности — Советский человек. А других нынче и не водится! В годы войны партизанил на территории Белоруссии, товарищ проверенный и порядочный.
— Доброе утро, Станислав Антонович, — подсев, пожал я ему руку.
— Доброе утро, Сергей, — пожал он в ответ. — Доброе утро, товарищи, — пожал и подсевшим дядям.
— Не обязательно было в такую рань вставать-то, — улыбнулся я ему. — Я же уже не ребенок, а взрослый, женатый… — с огромным удовольствием показал ему колечко. — Человек, могу и в компании менее занятых товарищей по славной Варшаве покататься.
— Извини, замотался, совсем забыл поздравить, — вздохнул он. — Поздравляю!
— Спасибо большое, — с улыбкой кивнул я. — Вы и не обязаны были, Станислав Антонович… Спасибо, товарищи, — поблагодарил поставивших перед нами завтрак официантов. — Мы ведь с вами только вчера познакомились, незнакомцев поздравлять — это странно. А вы еще и на такой ответственный, и, прямо скажем, проблемный пост совсем недавно заступили, дел поди непочатый край.
Слушая ответ посла на тему: «дел много, но справляемся», я пододвинул себе суп-журек: поданный в хлебе суп из мясного бульона на ржаной закваске с картошкой, колбасой и половинкой яйца. Сдобрив традиционное польское блюдо сметаной, принялся за дело. А неплохо! Супчик закончился, я доел пропитавшийся им хлеб, промокнул рот салфеткой и принялся за чай с сырниками.
— … посадили, — закончил Степан Антонович рассказ о выявленной и нейтрализованной пару недель назад банде из двадцати «борцов за независимость Польши».
— Хорошая работа, — похвалил я местные спецслужбы. — И ужасная глупость со стороны польских студентов. В нашем непростом мире только Советский Союз может по-настоящему обеспечить суверенитет братской социалистической Польше.
В масле таких дебилов варить, на площадях и прилюдно, чтобы даже голову поднять боялись. И чего это меня потряхивает? Ну-ка успокойся, Сережа — процент порядочных, социалистических поляков в эти времена очень даже высок.
— Очень грустно, когда молодые люди поддаются вражеской пропаганде и лишают себя будущего, — согласился со мной Станислав Антонович и допил чай.
— Вы предпочитаете завтракать легко? — спросил я.
Потому что посол съел пару сырников и всё.
— А надо? — осторожно спросил он.
Ржака — серьезно ведь спрашивает.
— Просто спросил, — развел я руками. — У всех ведь по-разному организм работает. Мы вот с товарищами, — кивнул на охрану. — Завтракаем плотно, считай — еще один обед. А моя жена… — невозможно перестать хвастаться! — Так, немножко клюёт. Можем идти?
— Можем, — подтвердил посол, и мы покинули посольство.
По пути на студию я активно глазел по сторонам из окон посольской «Волги». Со времен бунтов прошло много времени, и никаких следов волнений на улицах Варшавы не осталось. Зато очень хорошо, судя по многочисленным вывескам, развивается кооперативность.
— Насколько велик дисбаланс ассортимента в кооперативных и государственных магазинах? — спросил я посла.
— Некоторый дисбаланс имеется, но в основном в провинциях, — ответил он. — В Варшаве проблем со снабжением нет, и этим злоупотребляют провинциальные кооператоры — целые караваны порой присылают, метут всё, что отпускается без лимита.
— У нас так же, — вздохнул я.
— Я бы на твоем месте не переживал, Сергей, — заметил Степан Антонович. — Кооператоры тоже не идиоты, цены ставят вменяемые, иначе брать никто не будет — поляки в массе своей товарищи практичные, и, если условному колхозу будет выгоднее отправить пару односельчан со списком в городской государственный магазин, они так и сделают. Кооператор в этом случае разорится.
— Невидимая рука рынка.
— Именно! — не понял горькой иронии посол.
Первый польский телеканал называется «ТР1», и именно на нем меня показывать и будут, я же важный. Русский язык в ПНР в той или иной степени знает очень много людей, но на чужих (ха!) землях вежливо пользоваться языком традиционным.
— Dzień dobry! — поприветствовал меня ведущий.
Бобр, курва!
— Dzień dobry, товарищ Длугош, drodzy telewidzowie, — поздоровался я в ответ.
Пошел привычный процесс.
— Нет, в Польше уже бывал, но проездом через Освенцим. Да, пробирает до дрожи. Хорошо, что союзные силы СССР и Польши положили конец нацистской оккупации.
— Экономические проблемы были, есть и будут везде, но уровень жизни по всему социалистическому блоку объективно растет и не собирается останавливаться.
— С товарищем Первым секретарем ЦК ПОРП Эдвардом Гереком пока не имел возможности познакомиться, но слышал о нем много хорошего.
— Закрепленную по итогам Постдамско-Ялтинской конференции территориальную целость европейских государств Советский Союз нарушать не стремится, а наоборот — выступает одним из ее гарантов. В частности, только Советский Союз может в полной мере обеспечить суверенитет и возможности развития Польской Народной республики. В противном случае гордый польский народ будет превращен в инструмент враждебного воздействия на Советский Союз — с печальнейшими последствиями для всего мира. Что бы там себе не думали вражеские пропагандисты, но никакой «оккупации Польши» не существует — ваша страна вполне суверенна, и только этим объясняются недавние грустные события: находись Польша под прямым контролем Москвы, товарищи из Кремля ни за что бы не допустили принятия настолько тупой и бьющей по рабочим и крестьянам экономической, с позволения сказать, стратегии.
— Мои недавние документальные фильмы о так называемом «режиме Санации» преследовали единственную цель: напомнить польским рабочим и крестьянам, на что способны так называемые «элиты». Народ для них — всего лишь средство личного обогащения и удовлетворения личных амбиций. Я не могу заглянуть в голову гражданину Гомулке, но объяснить его стремление спровоцировать польский рабочий класс на совершенно справедливое силовое противодействие людоедским решениям его аппарата можно либо банальным идиотизмом, либо работой на врага. Судя по тому, что гражданин Гомулка пребывает на свободе, мы имеем дело с первым случаем.
В 76-м проверим насколько история изменилась — если не начнется новых волнений, значит все хорошо. Ну а если начнутся, значит Эдвард Герек тоже окажется идиотом.
Глава 5
За три недели гастролей я морально выгорел и проникся фатализмом. Никаких провокаций, никаких покушений — всё шло очень прилично, и это заставляло меня ворочаться по ночам в ожидании подвоха. Фу, Сережа, ты же материалист! Ну какое, нафиг, «проклятие загранок»? Просто почти случайно попадал под молотки исторического процесса, не более. А здесь исторический процесс стабильный — мы делаем вид, что не оккупировали мелкие приграничные страны с целью обеспечения себе пояса безопасности, а местные делают вид, что приняли идеи социализма и «дружбы народов».
Очень хочется найти, чем подкрепить неприязнь к европейским союзничкам, но увы — все встречные иностранцы со мной исключительно милы. Все хорошо и на концертах — люди улыбаются, подпевают, пляшут. Такая же реакция, как и везде. Особенно хорошо принимают песни на своих языках — по одной на каждую республику приготовили. Теперь все чехословаки поют «Йожин с Бажин», очень им понравилось. Клип со специфической хореографией и не менее специфическими перформансами на фоне сняли каноничный, пригласив очень удивленных таким поворотом Banjo Band — они уже существуют, и теперь будет петь «Йожина» на постоянной основе.
