Чернозимье (СИ) - Зимовец Александр

Ксай легонько дотронулась до моего плеча.

— Ничего, — ответила она. — Судя по тому, что я видела в Тарсине, помощь придет. Нам совсем немного нужно продержаться.

Мне почему-то стало неловко от ее прикосновения.

— Ну, а ты как тут? — решил я сменить тему.

— Так себе, — ответила Ксай. — Вроде бы, все нормально относятся, но как-то стороной обходят. Сам понимаешь, кто я для них.

— Ты прости, мне, наверное, следовало взять тебя с собой, но…

— Да я понимаю, — ответила она, принужденно улыбнувшись. — Там бы меня, чего доброго, еще на костре сожгли, если бы смогли, конечно. А если бы не смогли… В общем, тебе эти приключения не нужны в любом случае.

— Что делала здесь?

— Работала, — Ксай кивнула в сторону комнаты, пол и стены которой были изрисованы сложными геометрическими фигурами, а в центре расположился стол с разложенными на нем разноцветными камнями и кожаными ремешками. — Здесь, конечно, все немного примитивнее, чем в Урде, но тоже много интересного. Тот парень, что раньше тут экспериментировал, неплохо разбирается в магии. Жаль, большая часть его работы погибла во время боя.

— Ты не жалеешь о том, что мы сделали? — спросил я. — Там, в пирамиде?

Ксай помотала головой.

— Знаешь, я никогда не говорил с тобой об этом после случившегося, — начал я. — Но я иногда и сам начинаю сомневаться. Мы ведь могли вернуться домой. Наверное. Это все закончилось бы.

Ксай внимательно взглянула на меня.

— Я тоже часто думаю об этом, — сказала она. — Ты ведь понимаешь, что едва оказавшись здесь, я встретила Ника, и…

Она на секунду замолчала, нервно сглотнув.

— Я понимаю, — сказал я, кивнув. Я в самом деле хорошо понимал, что она имеет в виду. План спасения был таким ясным, а человек, его предложивший — таким обаятельным. Разве можно было предположить, что во всем этом есть какой-то подвох?

— Он ведь до сих пор верит в то, что он прав, — тихо сказала Ксай. — А мы для него — просто одураченные иллюзией предатели.

Она замолчала на секунду, а потом добавила: «Особенно, я».

— Неважно, что думает он, — твердо произнес я. — Мы видели то, что видели. И приняли решение. Даже если это была иллюзия… лучше в иллюзии остаться человеком, чем разрушить ее и стать скотом.

— Ты правда так думаешь? — Ксай взглянула на меня, задумавшись на секунду. — Знаешь, мне было важно узнать, что ты считаешь именно так. А домой… мы еще вернемся. Знаешь, от кого я об этом знаю?

Я помотал головой.

— От одной нашей общей знакомой, — Ксай улыбнулась, чуть наклонив голову набок. — Она показала мне одно из своих видений, и я почувствовала, что оно настоящее.

— Расскажи. Кого ты там видела? — спросил я, вздрогнув.

— Тебя, — ответила Ксай. — Ты стоял спиной ко мне возле какой-то двери, или ворот. Точно не помню, все как в тумане.

— Такая же дверь, как там, в пирамиде? — спросил я. Мое сердце дрогнуло при одной мысли, что придется вернуться туда или оказаться в похожем месте.

Ксай легонько передернула плечами — не то от холода, не то от воспоминания.

— Нет, совсем другая, — ответила она. — Там… как тебе сказать… обстановка совсем непохожая. И тепло было, солнечно. Ты стоял перед дверью и то протягивал к ней руку, то снова отстранял — и так несколько раз. Словно боялся, что она тебя укусит. А я смотрела тебе в спину — кажется, ты не знал, что я здесь.

— И что сие означает? — спросил я.

Она пожала плечами.

— Это как-то связано с победой над Ником? Ради этого придется открыть еще какую-то дверь?

Ксай вздохнула.

— Если бы я знала… — тихо проговорила она.

Матвей предложил мне ночевать в комнате Сергея которую до сих пор держали нетронутой, но я твердо решил что она пойдет детям. Пообещав такое, не сдержать слово было нельзя.

Каменные коморки, в одной из которых я когда-то жил вместе со Степой, и которых в ту пору в крепости было больше, чем нужно, сейчас были забиты до отказа: егерями, солдатами, прислугой. Так что себе я отвел небольшой, пропахший пылью и птичьей жизнедеятельностью холодный чердак надвратной башни, большую часть которого занимал подъемный механизм с ржавой цепью.

Ребята помогли притащить туда короткую лавку и пару кресел, занявших почти все место, застелили их какими-то тюфяками, а одеяло заменил теплый плащ. Сквозь крохотное окошко было видно обрывок серого неба и россыпь костров внизу.

Растянувшись на своем шатком ложе, я сложил пальцы прямоугольником, вызвав меню управления характеристиками, и стал рассматривать, к чему я пришел за эти три годы.

В общем-то, я не был самым прокачанным егерем в Кернадале, даже сейчас, после гибели Сергея, Равиля и Олега.

Восемьдесят шесть очков, вложенных в стрельбу из огнестрела, благодаря которым я, целясь из крикета или мушкета, видел перед глазами целую россыпь сияющих точек, обозначающих поправки на ветер, на скорость, на дальность.

Семьдесят очков, потраченных на владение топором, давали плюс к выносливости, скорости удара и широте поля зрения, а также каким-то малопонятным образом облегчали пробивание брони. Без них меня давно сожрали бы болотные жупелы.

Три набранных дипломатических умения, позволивших мне, не тратя лишнего времени, изучить карнарский придворный этикет, научиться лучше читать по лицам здешних обитателей.

Несколько полезных второстепенных умений — например, позволявших правильно вырезать трофеи и опознавать монстров.

В общем-то, в этом плане, я был обычным средненьким егерем тринадцатого уровня. Особняком стоял только телекинез, тоже вписанный в перечень моих умений, но красным цветом. Как будто кто-то расписался в моем меню кровью.

И тут я заметил в правом нижнем углу меню какой-то кружок, которого раньше не было. Это было неожиданно: до этого момента я ни разу не видел изменений в интерфейсе менюшки. Неужели, она может обновляться? Это было бы очень странно.

Поколебавшись несколько секунд, я протянул палец и нажал на странный кружок. Он немедленно вызвал новый раздел меню, доселе мной невиданный. Здесь было всего две строки. Первая — видимо, заголовок — гласила: «Собранные образы». На второй значилось «Образ 1, Олег», а рядом мерцала уменьшенная копия той самой сферы, что я видел в ночь смерти Олега. Я нажал на вторую строчку. Секунду ничего не происходило. Но потом…

Я снова был в трактире, где завершился бой нежитью. Вот только я не стоял возле стола — я лежал на нем, хрипя разорванным горлом и сходя с ума: от дикой боли, от бессмысленного завершения глупой жизни, от собственного бессилия.

Это было невыносимо — ощущать, как мои друзья — молодые ребята — силятся мне помочь, и видеть беспомощную жалость в их глазах. А еще пришла мысль о сыне — где он сейчас? Кольнуло в сердце какое-то странное чувство, что он сейчас очень близко — или был только что. Чувство переросло в железобетонную уверенность. Откуда оно взялось? Просто предсмертное видение, или прозрение, которое даруется человеку, когда он уже ничего не в силах изменить?

Я посмотрел в глаза Ромы, склонившегося надо мной. Мне хотелось сказать ему: «А ведь ты, парень, соврал мне! Соврал ради моего же блага, наверное, а все-таки, соврал. Даже не знаю, прощаю ли я тебя. Скорее, нет, а впрочем…». Но вместо этой фразы из моего орла вырвался лишь сиплый клекот, и дальше никаких осмысленных размышлений не было — только боль, мельтешение красных пятен перед глазами и бесконечная усталость в холодеющих руках…

Очнулся я на полу, трясущийся, со стиснутыми кулаками. Что это было? «Образ 1»… Неужто странная сфера — это некий сгусток предсмертных впечатлений Олега? Но зачем они мне? И как я сумел их заполучить? За годы, проведенные в Чернолесье, я ни от кого никогда не слышал о том, что бы от егерей после смерти оставались такие сферы.

Тяжело дыша, я ощупал пальцами свое лицо. Мне было важно убедится в том, что я — это все еще я. Снова вызвав меню, я стал всматриваться в сферу, лучащуюся каким-то холодным, хирургическим светом.