Хозяин антимагии - Миф Базаров
— Пестов, думаете, я не понимаю? Вы сделали хорошее дело, но правила есть правила.
— Но противоядие работает!
— И что? — он резко развернулся ко мне. — Это военно-морская академия, а не ваш фамильный особняк. Здесь дисциплина важнее личных дел.
В этот момент за спиной ректора возник секретарь.
— Точно, Анатолий Степанович, — его голос напоминал скрип несмазанных петель, — наказание утверждено официально. Месяц без выездов, минимум.
Я почувствовал, как сжимаются кулаки.
— А если я скажу, что без меня производство встанет?
Секретарь ухмыльнулся.
— Значит, у вас плохие управляющие.
Ректор махнул рукой, явно теряя терпение:
— Обсудим через неделю. Сейчас у меня много важных дел.
Он резко развернулся и направился к Дубину, оставив нас с секретарём.
Тот посмотрел на меня с фальшивым сочувствием.
— Не переживайте, Пестов. Месяц пролетит незаметно, — его тон был слишком сладким, слишком довольным.
— Хотелось бы в это верить, — машинально буркнул я, направляясь к выходу.
Амат с Митей ждали у дверей.
— Ну что там? — спросил Жимин.
— Ничего, — я стиснул зубы. — Месяц. Минимум.
Он кивнул, будто ожидал этого.
Мы вышли из больницы в промозглый академический двор. Серое небо нависало низко, предвещая сильный дождь.
— Что теперь будем делать? — спросил Амат, потягиваясь так, что суставы хрустнули.
— Пойду в библиотеку, — ответил я, вспомнив про один любопытный трактат. — Почитаю «Земляные резонансы князя Терентьева». Говорят, там есть техники, которые не преподают на пятом курсе.
— Ну да, конечно, — фыркнул Жимин. — Пойду тогда на стадион, потренируюсь с ребятами.
Митя смотрел на нас по очереди, словно мы говорили на разных языках.
— Ребята, вы чего? — он развёл руками. — У нас сейчас классная возможность, которой больше может не представиться!
— Ты о чём? — нахмурился я.
— Волков Николай Алексеевич объявил, — Митя понизил голос, хотя вокруг никого не было, — что тому, кто поймает или прибьёт этого тушканчика, автоматом поставит «отлично» по стрельбе.
— Там, наверное, уже полкурса охотится. Какой смысл? — отмахнулся Амат.
— Ты не понимаешь! — Митя аж подпрыгнул от возбуждения. — Никто этим не занимается, потому что все думают, что противоядия ещё нет. А оно ЕСТЬ! Смекаешь? Мы можем пройтись по местам, где его видели, и…
— Лучше потренируюсь, — Амат зевнул. — Со стрельбой у меня и так всё хорошо. «Отлично» получу и без этой охоты.
Он развернулся и зашагал к стадиону, даже не попрощавшись.
Митя посмотрел на меня с немым вопросом.
Я вздохнул.
— Ладно, может быть. Сейчас только машину к конюшне отгоню и присоединюсь.
— Отлично! — Жданов сразу оживился. — Ещё Серёгу и Лизу предупрежу. Встречаемся у входа в третий корпус общежития через пятнадцать минут.
Я кивнул.
Сильный дождь внезапно полил как из ведра. Какое-то время постоял под навесом.
Окна, я не закрыл в машине окна!
Пришлось мокнуть. Пробежался, сел в авто. Капли громко стучали по крыше, как по барабану. Я поднял стёкла, аккуратно протёр ветошью сиденья, потом завёл двигатель и неспешно тронулся.
По пути к конюшне что-то зашуршало под пассажирским креслом. Притормозил, наклонился и встретился взглядом с парой круглых, как пуговицы, глаз.
Скрежезуб.
Мой блокнот, лежащий под сиденьем, принял на себя роль экстренного убежища для этого промокшего до нитки бедолаги. Выглядел он так, будто его вынули из супа: шерсть липла к телу, а длинные уши подрагивали от каждого звука.
— Ну и ну, — пробормотал я.
Зверёк не убежал.
Не зашипел.
Только уставился на меня, будто спрашивая: ну и что теперь?
Глава 26
Я протянул руку.
Зверёк настороженно понюхал палец, и крошечный влажный нос задёргался, а огромные уши, почти с него самого размером, развернулись как локаторы. Один поворот в сторону конюшни, где фыркнула лошадь. Другой — к дальнему углу, где скрипнула флюгерная мачта.
Интересно.
Обычные скрежезубы так не умеют. Их уши реагируют только на реальную опасность, а не на каждый шорох. Этот же будто прислушивается ко всему и сразу.
Потом — прыжок!
Тушканчики способны подпрыгивать до полутора метров. Вот и этот, недолго думая, оказался сначала у меня на рукаве, потом на коленях, оставив на мундире пару мокрых следов от лапок.
Значит, через открытое окно запрыгнул. Но почему именно сюда, ко мне?
Он встал на задние лапки, упираясь крошечными передними в мой живот, и принялся обнюхивать карманы пиджака. Его шёрстка была не обычного серого цвета, а серебристой, с перламутровыми переливами, будто припорошённая инеем.
Странно.
В бестиарии описаны только серые и песочные. И уж точно не пишут, что их шкурка отражает свет, как полированный металл.
Говорят, даже обычные тушканчики устойчивы к жаре и огню, их густой подшёрсток отражает пламя, заставляя его, словно капли воды, скатываться с масляной поверхности. Магия просто соскальзывает, не оставляя следов.
— Ладно, малыш, не бойся, — вздохнул я.
Медленно, чтобы не спугнуть, достал из кармана слегка помятый пряник, который прихватил из столовой с мыслью схомячить по дороге домой.
Нос тушканчика дёрнулся. Уши встали торчком, развернувшись в мою сторону. Глаза-бусинки расширились.
Ещё и умён, чёрт возьми. Понимает, что я ему угощение предлагаю. Обычные тушканчики так не делают: они или пугаются, или сразу хватают. Этот же изучает.
— Ну что, хочешь?
Я отломил кусочек.
Зверёк схватил лакомство передними лапками и принялся грызть с таким энтузиазмом, что крошки посыпались мне на колени. Его щёки надувались, уши подрагивали от удовольствия, а длинный хвост с кисточкой на конце нервно подёргивался в такт жевательным движениям.
И аппетит хороший.
Не похоже, чтобы он был заразен.
Да и в бестиарии чётко сказано: песчаная лихорадка делает их агрессивными.
Этот же обычный прожорливый зверёк. Только вот…
Я присмотрелся. На внутренней стороне его ушей, куда редко заглядывают, виднелись едва заметные голубоватые прожилки.
Магические капилляры?
Но у скрежезубов их не бывает!
— А так и не скажешь, что ты опасен, — пробормотал я, протягивая ему ещё кусочек.
Тушканчик, не отрываясь от трапезы, лишь прижал уши, будто обиделся.
Если он действительно чувствует магию, то, возможно, и сам ею обладает. Но тогда что это за вид?
Вопросы, вопросы, их было больше, чем ответов. Но одно я знал точно: этого зверька нельзя просто так отдать Волкову. Даже за «отлично» по стрельбе.
Когда нежданный гость наелся, я протянул к нему руку.
Тушканчик замер, поджав свои огромные уши, но не убежал.
Осторожно провёл пальцами по его спинке: шёрстка оказалась неожиданно мягкой, словно шёлк, перемешанный с пухом. Под пальцами она слегка пружинила, а при каждом движении отливала серебром.
Странно.
В бестиарии ничего не сказано про такую текстуру шерсти. И уж точно
