Хозяин антимагии - Миф Базаров

Миф Базаров

Хозяин антимагии

Глава 1

Никогда не думал, что моя жизнь сложится именно так.

Всё началось с мечты.

С самого детства мне хотелось изменить мир вокруг. Я мечтал быть значимым, прославить не только себя, но и страну, в которой жил.

Говорят, что Родина — это место, где ты родился и рос, но это не так. Родина — это место, где тебе хорошо и тебя понимают. По крайней мере для меня это было всегда так. Поэтому для меня Родина огромная.

Я появился на свет в самой большой и многонациональной стране мира. Отец и мать были геологами, поэтому нас изрядно помотало. Родился я в небольшой деревушке посреди бескрайних степей. Мы жили на юге Кавказских гор, в Сибири, на побережье Балтийского моря, в матери городов русских и в златоглавой.

Каждое из этих мест я смело мог назвать своей Родиной.

Единственное, что я не любил, это переезжать. Приходилось терять друзей, но привитая с детства тяга к книгам и образованию помогала: я с лёгкостью находил новых.

Всю жизнь я учился и не мог насытиться знаниями. Они придавали сил, заставляли двигаться дальше несмотря ни на что. Я не выбрал путь быстрого обогащения, как многие одноклассники и однокурсники. После окончания школы поступил в университет, потом в аспирантуру. В начале десятых годов я уже был молодым учёным, защитившим докторскую степень по физической химии.

Мои работы публиковались в ведущих журналах, коллеги хвалили и пророчили блестящее будущее. Я чувствовал, что стою на пороге великих свершений, и дело не в том, что мои работы смогут изменить мир. Больше вдохновляли ученики, и я искренне радовался их успехами. Но жизнь распорядилась по-своему.

На мою родину пришла война. Это был удар.

Я не хотел воевать.

Я хотел заниматься наукой, исследовать, открывать, но когда от обстрелов пострадала моя лаборатория, внутри словно что-то переклинило.

Мировоззрение поменялось? Возможно.

Сам не понял как оказался на передовой. Я взялся за оружие, хотя каждый день ненавидел эту тяжесть в руках, но не мог поступить иначе.

Война научила меня многому: выживать, принимать решения за доли секунд, но самое важное — ценить каждую минуту жизни.

Но она также лишила меня части души. Я видел, как гибнут друзья, как родной город подвергался тяжёлым обстрелам, как люди теряли всё, что у них было. Однажды и мне досталось сполна. Осколок снаряда вонзился в мою ногу, и я упал, чувствуя, как боль растекается по всему телу. А новые снаряды всё разрывались и разрывались где-то совсем рядом. Помню, как лежал на земле, смотрел в небо, и думал: «Неужели это конец?»

Судьба дала мне шанс. Меня залатали, и после полугода боёв на протезе я был комиссован.

После войны я оказался в числе участников президентской программы. Меня заметили, и вот я уже курирую развитие образования в новых регионах страны. Это был вызов, и я его принял. Я всё ещё верил, что образование и наука — это ключи от нашего светлого будущего.

Да, я по-прежнему хотел изменить жизнь людей к лучшему, дать им надежду. За десять лет гражданской войны я видел, как рушатся школы, но даже там учителя самоотверженно ведут бой за знания молодых поколений. Я с горечью замечал талантливых выпускников, которые бросили учёбу в вузах, чтобы помочь на фронте. Это разбивало мне сердце, но также придавало сил бороться.

Я хорошо запомнил, как во время первой своей поездки по региону попал в восстанавливаемый институт. Здание лектория было старым, хоть и обшито снаружи современными панелями. По бумагам на этом месте должно было стоять новое. Скорее всего, кто-то проворовался. Кто? Хотя это сейчас неважно, разберусь потом.

Сюда я приехал, чтобы пообщаться с будущими студентами и увидеть в их глазах искру надежды. Они хотели учиться, хотели знать больше. И когда меня попросили выступить перед ними, я тут же согласился.

Признаюсь, хотелось вдохновить их, объяснить, что знания могут изменить жизнь, по крайней мере, я до сих пор в это верил.

— Учитесь, — говорил я, стоя перед переполненной аудиторией. — Неважно, насколько трудно сейчас. Знания — это то, что никто не сможет у вас отнять. Они откроют вам двери в будущее.

Аудитория слушала с интересом. Я говорил о науке, о технологиях, о том, как образование поможет поднять регион из руин. Но вдруг раздался гул, а потом оглушительный взрыв.

Здание содрогнулось, стены затряслись.

Люди в панике бросились к выходу.

— Спокойно! — распоряжался я, стараясь перекричать шум. — Выходите по очереди! Не толкайтесь!

Я помогал студентам, провожал к выходу, подбадривал.

Когда последний абитуриент оказался на улице, обернулся. Мне показалось, что из глубины здания доносится крик.

Кто-то звал на помощь.

Дым заполнял коридоры, пламя уже начало пожирать стены. Я кричал, звал, но ответа не было.

Может, мне показалось?

Но я не мог просто уйти. Вдруг кто-то действительно остался в здании, и ему нужна помощь?

Дошёл до конца коридора, заглянул в аудиторию — никого. Заглянул в соседнее помещение, туда, где обычно сидят лаборанты, и не прогадал. Под столом, прижавшись друг к другу, тряслись две молодые девушки.

— Пойдёмте, я выведу вас! — протянул им руку.

В коридоре понял, что время упущено. Снял с себя пиджак, сшитый на заказ из плотной шерстяной ткани.

Лаборантки укрылись им с головой. Я же ощутил жар от горящего над нами потолка.

Провёл девушек к выходу и, как только увидел уличный свет, подтолкнул их вперёд. Буквально сразу сзади послышался треск ломающихся перекрытий. Я попытался прыгнуть вперёд, но было уже поздно. С протезом особо не побегаешь.

Последнее, что я увидел — ослепительный свет, окутывающий меня со всех сторон.

* * *

Очнулся в пустоте.

Вокруг не было ни света, ни тьмы, ни времени, ни пространства.

Только тишина, такая густая, что её можно было ощутить кожей.

Я стоял, если это можно было так назвать, и пытался понять, что происходит. В голове крутились мысли: «Я умер? Это конец?»

— Ты жив, — сказал кто-то.

Я обернулся. Передо мной оказался молодой человек в странной одежде: что-то среднее между военным мундиром и костюмом аристократа, такие носили в России девятнадцатого века. Лицо юноши было бледным, почти прозрачным, словно он не видел солнца месяцами. Глаза же, напротив, были полны огня жизни, с едва уловимой насмешкой. На вид ему было лет шестнадцать, длинный, очень худой.