Вадбольский 5 - Юрий Никитин
По-человечески он должен быть мне благодарен, это понятно, Захар был крепок и прожил бы ещё лет десять-пятнадцать, что для Максима мучительно долгое ождание очереди порулить, но, с другой стороны, любой глава обязан проводить политику Рода и доказывать, что ни один, из покусившихся на их честь, не уйдёт от мщения, в какую бы страну не перебрался.
На ходу взглянул на меня цепко, словно выбирает место, куда всадить смертоносное копье, пахнуло опасностью. Сильный, нацеленный на победу, уверенный, так долго ждавший, когда же освободится место главы Рода, вряд ли сделает в мою сторону благоприятный жест. Скорее, постарается доказать, что справится быстро и легко там, где Захар возился так долго.
— Вадбольский, — сказал он отрывисто, опуская всё остальное, — я настоял, чтобы это было не обручение, а помолвка. Заверил, что и вы за неё.
— Спасибо, — пробормотал я. — А это не один хрен?
Он поморщился, ответил сухо и с неприязнью, которую даже не пытался примаскировать:
— По сути одно и то же, но обручение происходит в церкви, кольца одел бы священник, расторгать обручение сложнее, это нарушение законов Церкви, а вот помолвку можно где угодно, лишь бы в достойном месте, типа дома или хорошего ресторана.
— Без свидетелей?
— Обязательно с родителями обеих сторон, а также гостями и распорядителем торжества. А ещё, Вадбольский, должен всё же сказать, вы отважный человек. Кто-то сказал бы, что самоубийца. Неужели так хотите заполучить нашу Ольгу в невесты?
— Спать не могу, — ответил я с тяжёлым сарказмом, — только о ней и думаю. Но давайте о деле. Вы не будете отрицать, что все выходы с площади перекрыты вашими людьми, ожидающими моего появления, хотя никто в этом милом нарушении не признаётся при императоре.
Он сказал с интересом:
— Но если знаете и вы… то на что надеетесь?
Я сдвинул плечами.
— А вы как думаете? Если я, зная, что вы приняли все меры, чтобы наконец-то покончить с досадным препятствием, всё-таки пришёл, то на что-то рассчитываю?
Он ухмыльнулся.
— Не представляю… но в любом случае вы очень отважный человек. Или просто безумец?
— Нет, — ответил я, — вообще-то я в целом интеллигентно трусоват. Но зато умею складывать два и два! Уверен, выйду живым и не поцарапанным, дальше попаду в место, куда вам лучше не показываться. А в отместку… ой, какое нехорошее слово, я вообще-то человек не мстительный, за меня обещал мстить Господь, как Он и сообщил нам, человекам, в обращении к Иеремие в главе пятьдесят первой, стихе тридцать шестом.
Он смотрел непонимающе, я пояснил:
— По вашему роду будет нанесен соразмеренный, уж простите за неинтеллигентное слово… хотя какой вы интеллигент, вы же аристократ самого старого, по вашему мнению, Рода, в общем, удар будет нехилым, зачем нам эта немецкая соразмеренность? Ударим по-русски от души, чтоб камня на камне…
Он перестал улыбаться, роковое слово произнесено, никто не смеет угрожать Роду, челюсти сжались, лицо стало каменным.
— Вы уверены…
— Что кто-то выживет? Нет, хотя могу и ошибиться, математик из меня неважный. Подумайте, Максим. Разрушение вашего дворца покажется шуточкой.
Он вздрогнул.
— Ваших рук дело?
Я загадочно усмехнулся.
— Готовьте наследника. Теперь вы на очереди. А наследника такого, кого тоже не жалко.
Он взглянул в упор, на этот раз я видел как удерживает в себе ярость. Начало разговора, когда он с чувством полнейшего превосходства смотрел и снисходительно похвалил за храбрость, раз уж я осмелился прийти на встречу, было в другом тоне, а сейчас видит перед собой настоящего противника, что умеет воевать малыми силами и наносить несоизмеримый ущерб.
— Мужчины рождаются для битв и славной гибели, — сказал я. — Разве это не красиво, когда весь род Долгоруковых падёт в борьбе за?.. Неважно, за что, главное — красивая смерть в бою! И о Долгоруковых на некоторое время останется какая-то память.
Он процедил сквозь зубы:
— Острите, Вадбольский, острите!.. Ваша удача вот-вот оборвётся.
— А это не удача, — ответил я серьёзно.
Он нервно дернул лицом, но в глазах я увидел на какое-то мгновение понимание, дескать, удача не бывает многоразовой, у меня какой-то секрет, но ни подкупить моих людей, ни внедриться в их ряды не получается. Этот барон словно видит ходы наперед и заранее перекрывает лазейки.
— Не в этом дело, — сказал он нервно, — я подошёл к вам по другому вопросу.
— Давайте, — ответил я, сам с усилием удерживая дрожь в теле, — я как раз хороший решатель сложных вопросов.
— У нас предложение.
— Слушаю, — ответил я, стараясь держать вид безучастным и голос сделать таким же. — У вас, это с Ольгой Долгоруковой?
— Нет, — отрезал он. — От Рода!
— Ну-ну, — сказал я, — а то от вашей Ольги я уже слышал.
Он насторожился.
— Что?
— Да так, — вяло ответил я, вдруг в самом деле не он срежиссировал, род большой, есть свои группы, — одни непристойности, у меня даже спина покраснела. Говорите.
Он вздохнул, набрал в грудь воздуха и сказал на одном дыхании:
— Мы предлагаем вам десять миллионов за то, чтобы вы отказались от этой помолвки!
— Ух ты, — сказал я чуточку ошарашено, — сами придумали?.. Советники такое не подскажут, свои шкуры берегут.
Он напомнил сдавленным голосом:
— Я не услышал ответ!
— У меня столько лишних денег не наберётся, — признался я. — Но я бы вам отдал и двадцать миллионов, чтобы вы отказались от этой помолвки!
Он посмотрел непонимающими глазами.
— Так вы… не хотите?
— А что вас удивляет? Вам кажется, все любыми способами будут стараться внедриться в ваш старинный род? Увы, хреновые у вас советники… Послушайте, всё дело в Ольге Долгоруковой, так? Она и вас подвела. Почему бы вам не удавить её там, в недрах Рода по-тихому?.. Вас Долгоруковых много, чего мелочиться? И деньги уцелеют.
Он нахмурился, посмотрел на меня оценивающе.
— Тогда почему не откажетесь?
— А почему не отказываетесь вы? — отпарировал я. — Могучему роду Долгоруковых проще отказаться, чем нищему барону! Вам всё сходит с рук, а я должен смотреться красиво.
По его виду похоже, хотел было напомнить мне, что не такой я уже нищий, но это к делу не относится,
