Декабристы. Перезагрузка. Книга вторая - Алексей Леонидович Янов
Московский Кремль, помимо своих прочих достоинств, мне импонировал, прежде всего, как место, где можно было на куда более высоком уровне обеспечить как собственную безопасность, так и в целом охрану разворачивающихся здесь правительственных учреждений. У въезда на территорию Кремля и дворцов повсеместно ССБ были установлены посты комендатуры. Сторонних посетителей самым тщательным образом досматривали, выдавали временные пропуска.
Правда, сейчас, Кремль напоминал большую строительную площадку, что вызывало вполне понятные неудобства. Многих привычных мне зданий, в том числе и Большого Кремлевского дворца, еще не было даже в проектах, поэтому приходилось импровизировать, рассредоточивая отдельные министерства за пределами Кремлевских стен, в конфискованных особняках монархистов. Лично я, вместе с администрацией верховного правителя, расположился в бывшем доме митрополита (Малый Николаевский дворец). Правительство разместилось в здании Присутственных мест (Сенатский дворец).
Архитекторы Стасов, Солнцев, Герасимов, отозванный из Рима Тон, по распоряжению Правительства, проводили реставрационные и строительные работы на территории Кремля. Под руководством этих архитекторов началась разборка всех старых дворцовых сооружений, за исключением Теремного дворца, Грановитой и Малой Золотой палат, дабы включить их в общую систему запланированного здесь правительственного комплекса.
Мои размышления прервал секретарь, сообщивший, что в приемной ожидает министр финансов. Егор Францевич Канкрин был человеком интересной биографии. Начинал он с должности управляющего казенным соляным заводом, затем последовали разные должности в МВД. Его сочинение "О средствах продовольствия больших армий" заметил император, и Канкрина перевели в военное ведомство по интендантской части. В 1812 году он служил генерал-интендантом сначала 1-й Западной армии, затем руководил интендантской частью всей действующей армии. В 1820-м вернулся на статскую службу. С 1821 года - член Государственного совета по департаменту государственной экономии. Автор книг "Всемирное богатство, национальное богатство и государственное хозяйство" (1821).
Человеком он был честным до щепетильности, ненавидел взяточников и казнокрадов. Отличался обширными познаниями, острым умом, необыкновенной работоспособностью, и что не менее важно – умением отстаивать свои взгляды и претворять их в жизнь, несмотря на недовольство и интриги чиновничьего аппарата. Кроме того, мне в нем импонировало, что осторожное отношение к новшествам и неприятие резких перемен Канкрин сочетал с готовностью идти на реформы в тех случаях, когда они необходимы, например, еще в 1818 предлагая план освобождения крестьян. Самым важным было убедить Канкрина в нужности и полезности для экономики и финансов России того или иного начинания – и дальше можно было не беспокоится, Егор Францевич «костьми ляжет», но порученное ему дело сделает.
Экономика страны и ее финансовая система, подорванная революцией и гражданской войной, нуждались в экстренных реформах. Но не только лишь Гражданская война была повинна в сложившейся ситуации. Вследствие продолжающейся промышленной революции на Западе, российская экономика и финансовая система постепенно погружались в очень сложное для себя положение. Прежде всего, это отражалось на российском экспорте.
С прекращением наполеоновских войн на континенте, зерновые цены как в России, так и в Европе резко упали, и сейчас они держались в исключительно низких диапазонах, по сравнению с прежними годами. Вместе с упадком цен прекратился и рост экспорта, а с ним замерло и развитие помещичьего хозяйства. Мировая потребность в пеньке, парусине, мачтовом лесе, с начавшимся переходом флотов на паровую тягу резко сокращается. А благодаря технологическому обновлению английской металлургии был нанесен мощнейший удар по нашему экспорту металлов. Технологические новации позволили настолько повысить производительность металлургии в Британии, что производить железо там стало выгоднее, чем импортировать из России.
Все это происходило, конечно, не одномоментно, но последствия всех этих давно начавшихся процессов по-настоящему начали сказываться на России как раз в конце 20-х годов. Ситуация для страны все еще не была катастрофической, у нас имелись и средства и ресурсы для того чтобы сохранить и суметь воспользоваться импульсом, полученным в XVIII – начале XIX вв.
Отечественная промышленность, получившая толчок к развитию в годы континентальной блокады, продолжала расти, причем довольно приличными темпами. И этот рост был бы куда более быстрым, если бы не узкий внутренний рынок, сдерживающий развитие русских мануфактур. Царское правительство до недавних пор решало эту дилемму, прибегая к протекционизму, таким нехитрым образом, защищая российский рынок от английской конкуренции, а с другой стороны, искало новые рынки. Вывозить русские промышленные товары в Европу, по целому ряду объективных причин, не было серьезной возможности. Рынки были на Востоке – в Турции, Иране, Средней Азии. Царская внешняя политика становилась экспансионистской.
Экономика Великобритании – главного торгового партнера Российской империи, к 30-м годам XIX века испытывает гораздо меньшую потребность в российских товарах, чем раньше. Англо-русские полусоюзнические отношения, в основе которого лежала традиционная для XVIII века общность интересов английских капиталистов и русских помещиков, были нарушены. Хотя спад отчетливо наметился, но сейчас экономические связи между Россией и Англией все еще оставались довольно интенсивными. По ввозу товаров в Великобританию Россия занимала второе место, уступая лишь Франции, а в качестве поставщика сырья и продовольствия для «мастерской мира» все еще оставалась непревзойденным лидером. Среди стран, куда Соединенное Королевство вывозило свои товары, Россия занимала почетное четвертое место.
Поэтому, со стратегической точки зрения, прежде всего, требовалось переориентировать экономику на внутренний рынок, который мог расти только на основе перехода к вольнонаемному труду и удорожания рабочей силы. По этой дороге сейчас шли САСШ, и эта же дорога могла вывести Россию в разряд экономически самостоятельных стран, для которых на первый план выходят не внешние, а внутренние задачи. Материальные, людские и интеллектуальные ресурсы для такого перехода к началу 30-х годов XIX столетия у нас все еще были.
С Канкриным мы удобно расположились в моем кабинете на креслах, напротив сверкающего огнем и тихо потрескивающего камина.
- Егор Францевич, Ротшильды дают нам финансовый займ, в 35 млн. рублей, как вы планируете им распорядиться?
Канкрин скривился:
- Проценты по сему займу немилосердные.
- Не от хорошей жизни мы в долги залазим! В результате отмены крепостного права, налоговых и прочих реформ денежные поступления в бюджет резко сократились, этот недостаток мы просто вынуждены восполнять печатанием все новых ассигнаций, что вызывает инфляцию. Но все эти трудности переходного периода вполне преодолимы, со временем. Ничего страшного, нам главное экономику запустить! Вот и скажите мне, Егор Францевич, как вы это планируете сделать?
Министр задумался.
- Мыслю, перво-наперво урезать бюджетные расходы, выключить печатный станок и разобраться с вконец обесценившимися ассигнациями,
