Цена Победы (СИ) - Гринчевский Игорь Леонидович
Однако развала империи это не предотвратило, а возможно, что ещё и ускорило. Причем далеко не все из «осколков» были готовы продолжать войну. Некоторые вообще переметнулись на сторону Антанты. В частности, за время перемирия сербам удалось убедить ряд «осколков» соединиться в Королевство Югославия.
Перемирие, которое мы всё же подписали, не распространялось на Турцию, поэтому нам удалось буквально «выбить» Турцию из войны. Не одним, разумеется, участвовало множество союзников, включая греков, болгар, сербов, словаков, итальянцев и даже японцев, продолжавших воевать в Месопотамии.
Французы с британцами отхватили себе в протекторат Египет, Ирак и Сирию. Нам удалось настоять на создании независимого Курдистана и Союза Палестинских протекторатов. К сожалению ряда самых отмороженных сионистов, никакого Израиля, как государства еврейского народа, создано не было. Их ограничивало положение Декларации Бальфура про «не в ущерб уже проживающим там народам». В итоге Иерусалим и часть окружающих его территорий была поделена на протектораты России, Британии, Греции, Франции, Югославии, Болгарии, Румынии и Франции. Общим числом восемь. При этом на территории протектората ходила единая валюта — шекель, привязанный к серебру. Что, конечно, вызвало уйму не очень умных шуток про «тридцать серебряников», но зато обеспечило финансовую стабильность новому образованию. Так же на территориях всех протекторатов государственными являлись арабский, иврит и идиш. Поначалу записанное про иврит казалось шуткой, но сионисты оказались упорными ребятами, и спустя четверть века почти все молодые жители тех территорий свободно на нём говорят и пишут. Да и старики тянутся за ними.
Мы, разумеется, оставили за собой не только Русский Протекторат, самый большой по территории, но и Турецкую Армению с Проливами. Мраморное море стало «внутренним морем» России.
Мне же, пусть и с огромным трудом, но удалось убедить царя и Правительство, что нельзя прекращать вооружаться. И армию распускать рано. Вот в отпуска отправить — святое дело!
В общем, передышку мы постарались использовать с толком — запасали боеприпасы, амуницию и топливо, обновляли вооружение, восстанавливали парк станков и выбивали золото и серебро из должников. В начале февраля была попытка запуска первой двухступенчатой ракеты. К счастью, проводилась она уже на специальном полигоне где-то в саратовских степях. Почему к счастью? Да потому что грохнуло там замечательно, а пожар был такой, что Константина Эдуардовича и Цандера спас лишь специально построенный капонир. После этого до них, кажется, дошло, что эпоха «игры в бирюльки» закончилась.
А в январе Император и Столыпин открыли строительство московского метро. Нет, они хотели в столице строить, но там грунты не позволили. Пришлось им согласиться на Москву. Тогда-то всё и случилось…'
Глава 30
Москва, Александровский сад, 1 (14) января 1917 года, воскресенье, утро
— Аминь! — повторил Мишка Воронцов и перекрестился. Молебен по случаю открытия строительства Московского Метрополитена окончился, теперь выступит Государь.
Погода в Первопрестольной в этот день была морозная и солнечная, стоять неподвижно и слушать не хотелось, но наследник рода Воронцовых понимал свой долг. Даже младшие стояли терпеливо. Впрочем, напутственная речь не затянулась, а сразу по её окончании началось то, что папа называл английским словом «шоу», то есть зрелище. Но тут буквальному переводу доверять не стоило, в шоу, к которым прикладывал руку Холдинг Воронцовых, немалую роль играли и звуки. Вот и ведущий, сменивший Николая II у микрофона, предложил посмотреть направо.
Митинг проводили рядом с Боровицкой башней Кремля, то есть почти на границе Среднего и Нижнего Садов, отсюда прекрасно было видно Москва-реку и пролетевшее над ней звено «муромцев». Едва грохот их моторов начал ослабевать, удаляясь, как удалось расслышать ещё более басовитый гул. Звено «святогоров» шло не треугольником, а цепочкой, один за другим, больно уж велики были эти машины.
Отрок едва успел перевести дух от охватившего его восторга, как воздушный парад продолжили «жорики», «добрыни» и «сапсаны». Затем небольшая пауза и… Одно за другим прошли четыре звена монопланов, тускло отблёскивающих алюминием. Их скорость была существенно выше, им пришлось постараться, чтобы удерживаться над руслом реки.
— Это и есть «беркуты», о которых я тебе рассказывал! — прошептал на ухо папа.
Вот это сюрприз! Папа говорил, что это — самые быстрые и мощные истребители, которые скоро появятся на вооружении российских ВВС, но при этом предупреждал, что это — большой секрет. А теперь их показали всем. Наверное, потому, что дело движется к миру?
А праздник тем временем продолжался. Их пригласили пройти в павильон. Вход был оформлен точно так, как будущий вестибюль метро. По настоящему, только очень короткому эскалатору можно было спуститься и увидеть диораму. Вблизи — настоящий полированный гранит стен и мраморные колонны, а дальше очень реалистичный рисунок.
Поднявшись по второму эскалатору, они прошли в другой зал, где можно было увидеть схему метро, рисунки разных художников с эскизами разных станций метрополитена, и даже совершенно футуристически выглядящий макет вагона «подземки».
И всё это под живую музыку и Рождественское настроение, всё ещё царящее в этих садах.
— Ну что, родные, — сказал папа. — Поехали на площадь трёх вокзалов[182]?
— Поехали, конечно! — тут же ответил Михаил. На этой площади должен был состояться следующий митинг, только выступать там будет цесаревич Алексей, его приятель. Жаль, конечно, что тому здоровье не позволяет, а то бы Мишка обязательно его заманил в одной команде в пейнтбол играть. Ну да ничего, говорят, недавно, пользуясь перемирием, из Германии особого доктора выписали, который как раз по этой болезни специализируется. Бог милостив, может, ещё удастся наследника вылечить, тогда и порезвятся на пару.
Москва, Каланчёвская площадь, 1 (14) января 1917 года, воскресенье, полдень
Шоу удалось, и это замечательно! Социальный оптимизм был нужен нам как воздух. И в первую очередь — в столицах, потому что революции в провинции не делаются. Вот мы и показали наполеоновские планы, включающие кольцевую линию и пять радиальных. Четыре из них пересекались на станции Боровицкая. Здесь совпадающих названий не использовали, так что с Боровицкой можно было перейти на «Александровский Сад», «Арбатскую» и «Университет». Последняя примерно соответствовала станции «Библиотека имени Ленина» из моего будущего. Пятой же линией была Павелецкая, пересадки с которой были на «Театральной» и «Тверской».
При этом конечные станции радиальных линий планировалось строить не на переходе на кольцо, а возле станций Московской Окружной железной дороги.
Планы, повторюсь, наполеоновские, строить всё это будут даже не десяток лет, но это и радовало. Потому что акции компании метрополитена уже продавались буквально как горячие пирожки, причем не за наличные, а за облигации военных займов.
В столице аналогичные павильоны поставили на Дворцовой площади и на площади Николаевского вокзала. Там постарались сделать акцент на том, что «вот на москвичах опробуем, технологии отладим, тогда и в столице начнём строить, уже по-взрослому!»
Так, пора отправлять семью в апартаменты, а самому аккуратно «отскочить». Иван Владимирович обещал показать кое-что важное и любопытное.
Москва, харчевня «Зелёный поросёнок», 1 (14) января 1917 года, воскресенье, после обеда
— Заведение сие правильнее было бы именовать «Бройлером»! — весело, но негромко просвещал меня заместитель Артузова. — Нынешний владелец выкупил его именно после того, как благодаря вам резко подешевела курятина. Кормят тут сытно, но недорого — мясо птицы, потроха, маргарин и самые дешёвые овощи — капуста, свекла и картошка. Из напитков — чай да полпиво.
