Портальеро. Круг первый - Юрий Артемьев
Да не может этого быть… Потому что так не бывает. Хотя… С тех пор, как я повстречал на зимней подмосковной дороге ведьму-недоучку в теле умершей от передоза наркоманки, я уже ничему не удивляюсь. Это какая-то дикая смесь из волшебных сказок, неорганической химии и молекулярной биологии. Правда я ни в чём из перечисленного не разбираюсь ни фига.
* * *
Я ничего не понимал, но руки сами собой стали методично нажимать на центр грудной клетки, лежащей передо мной девочки. Я старался делать это очень аккуратно. Хорошо помню случай из прошлой жизни, слышал где-то, как слишком рьяный реаниматор сломал пациенту рёбра, нажимая изо всех сил. Причём сломал рёбра он здоровому мужику, а тут передо мной лежит хрупкое тело маленькой девочки.
Ну, ладно… Не такая уж она и маленькая. Помнится Маша говорила мне, что ей почти двенадцать лет. Это уже переходный возраст от детства к юности. Просто она вся такая миниатюрная, как кукла, сделанная искусным мастером. Но всё-таки, хрупкая, как ни крути… Крутить я её не стал, а вот к реанимационным действиям приступил, соблюдая все меры предосторожности. Ведь главное правило врача — «Не навреди!»
Сделав пять или шесть нажатий, я вдохнул Маше в рот воздух, побольше набрав его перед этим.
И снова, и снова…
Пять нажатий, вдох. Шесть нажатий, вдох…
Появилась шальная мысль, что я занимаюсь полной ерундой. Ведь эта девочка давно уже мёртвая. Она умерла больше недели назад. А её хрупкое тело без жалости сожгли в крематории. Её пепел лежит на Введенском кладбище. И то, что я видел всё это время, была всего лишь призрачная бестелесная оболочка. Другая часть моего сознания спорила с первой, говоря, что я мог её видеть, трогать… Да и она, в порыве гнева, тоже неплохо так мне по спине приложила… Получается, что несмотря на всю эфемерность её призрачного тела, оно, это тело, вполне реально. Реально с магической точки зрения, конечно. А ещё…
А ещё мне не давала покоя мысль о том, что обычно она могла безболезненно переносить помещение в пространственное хранилище и возвращаться из него без ущерба для себя. А вот живые тела в виде мальчика и девочки из её класса, проведя там какое-то время, задохнулись и умерли. Помнится, что при асфиксии, при утоплении или просто при остановке сердца, есть несколько минут, когда человека можно вернуть к жизни, проведя определённые реанимационные процедуры… Процедуры-то я вот провожу, аж вспотел весь, а толку — ноль…
Но она же тёплая! Не такая, как была когда-то совсем ещё недавно… И после всех моих реанимационных мероприятий, она становится более тёплой. Я это тепло чувствую своими ладонями. Или это руки у меня уже горят от периодических нажатий на грудь девочки…
Сколько времени я держал Машу внутри камня? Да всего ничего. Там убрал. Потом была вспышка… Портал сработал… Я огляделся, понял, что уже не в Дендрарии… И почти сразу же достал её…
Несколько минут… Не больше. Но через какое количество времени в мозгу начинаются необратимые процессы? Я не помню… Да, что там не помню… Я просто этого не знаю. Я больше способов знаю, как отправить человека на тот свет, чем вернуть его обратно.
* * *
Внезапно… Неожиданно для меня самого… Но после очередного моего вдоха, Маша задёргалась… Задёргалась и закашлялась… А потом открыла глаза.
Глаза её были красные… Нет. Они по-прежнему были зелёными. Но белки были красными, с лопнувшими сосудиками… И она моргала, глядя на меня… А потом вдруг спросила, слегка хрипловатым, даже каким-то немного сипящим голосом:
— Где мы?
Спросила, разжимая синие ещё губы, но при этом произнося слова вслух… А ведь до этого, на считая разговора в больнице, мы с ней общались только мысленно… Как это правильно? Телепатически…
И ещё… Она как-то странно пошевелила своим маленьким носиком, как будто принюхиваясь, и сообщила мне ещё одну, очень важную новость…
— Травой пахнет…
— Ну ещё бы… — ответил я. — Ты валяешься тут на травке уже несколько минут, пока я вокруг тебя устраиваю все эти танцы с бубнами… Конечно, пахнет. У меня на штанах от этой травы, коленки, наверное, никогда не удастся отстирать…
— Максим! — прошептала она. — Я не чувствовала никаких запахов с тех пор, как умерла. И ещё… Ещё я снова могу говорить… И трава… Я не только чувствую её запах… Я её ощущаю, осязаю… И могу даже потрогать…
Она протянула мне, зажатый в ладошке, сорванный пучок зелёной травы, и снова закашлялась…
— Максим! Что ты со мной сделал?
— Ничего особенного. Достал тебя из перстня, а ты спишь. Спишь, и не просыпаешься. Я и так, и эдак, а ты всё спишь. Губы синеют… Дыхания нет. Ну, вот я и решил сделать тебе искусственное дыхание…
— Ты, что, поцеловал меня?
— Нет. Всего лишь делал непрямой массаж сердца и вдыхал тебе в рот воздух…
Похоже, что она меня почти не слушала. Потому что её следующие слова звучали примерно так:
— Это прямо, как в сказке о мёртвой царевне. К ней пришёл принц и поцеловал её… А она от его поцелуя проснулась…
— Интересная трактовка. Что-то я раньше в сказках нигде не слышал, чтобы принц делал принцессе искусственное дыхание рот в рот и непрямой массаж сердца… Но и такая версия имеет место быть.
Маша уже сидела на траве и ощупывала себя руками.
— Максим. Потрогай меня!
— Зачем?
— Я, что, живая, да?
Я прикоснулся к её щеке… Вроде тёплая.
— Сиди, смирно! — скомандовал я, и стал пытаться прощупать пульс на шее.
Оказалось, что и там всё работает. Тикает, как часы.
Но самое большое подтверждение изменений в Машином статусе произошло, когда она вдруг пискнула:
— Ой! Мне надо… Я сейчас вернусь…
И умчалась в кусты.
* * *
— Ну, что? — спросил я её. — Организм работает нормально?
— Дурак! — ответила мне она.
— И это мне вместо спасибо и всего остального?
— Зачем ты спрашиваешь про такое?
— А затем, что мне, как доктору, положено знать о состоянии пациента всё. И как он дышит, а как он слышит… А ещё, как он кушает и всё остальное. Поэтому я спрашиваю тебя: Всё нормально?
— Да. — буркнула
