Нищий барин - Дмитрий Валерьевич Иванов
— Да, ещё и сосед наш явиться должен, вот-вот прибудет. Мои на кухне угощение затеяли. Ты уж дома сиди, я сам постараюсь всё уладить.
На том и расстались. Я вызвал к себе свою Матрёну, чтобы узнать, как идёт подготовка к посиделкам с купцом и соседом.
— Ой, да не в первый раз, барин, — Матрёна улыбнулась, поправляя платок. — Всё как водится: заяц уж готов, белорыбица присолена, пироги с визигой с утра в печи поспели. Наливочку сосед привезёт, он этим хвастаньям мастак, а не привезёт — у нас своя имеется. Какую хошь, ту и подадим.
— Матрёна, слышал, на Троицу церковь освящать будут. Я вот о подарке думал, хотел спросить…
— Да икона уже приготовлена, Карп Петрович привезёт, как обещал. Деньги-то уж давно уплочены, а Карп слову своему крепко верен. Не извольте, барин, о том беспокоиться. А не угодно ли вам с утра закусить? Поставлю завтрак.
Я изволил, но за завтраком продолжил размышлять о текущем положении дел. Судя по всему, Зернов приедет с этакой автолавкой, вернее, телего-лавкой. Может и сбыть всё ненужное ему? Сразу после трапезы иду откладывать то, что продавать буду — пистолет с принадлежностями и трубки с табакеркой и табаком. Интересно, на сколько потянет? Хорошо, что я не курю. Для пистолета коробку подходящую нашёл — резную, деревянную, чем-то на посылку смахивает, вот только крышки не хватает. А чтобы по-богатому выглядело, обернул её в кусок шёлка и патроны на дно аккурат уложил. Смотрю, получается красиво. Хоть продать, хоть в дар поднести — всё одно солидно.
Внимательно оглядел свои книги. Кроме Библии, в моём арсенале были ещё «Четвероевангелие», 1818 года, «Новый Завет», 1821-го, и «Псалтырь», 1822-го. Но настоящей вишенкой на торте стала вот эта жемчужина — «Полезные и занимательные эмблемы» 1816 года издания. Как взял её в руки, так и крякнул от невольного удивления. Пролистал это иллюстрированное… э-э-э произведение. Честно говоря, мало чего для меня полезного и уж точно ничего занимательного в этих эмблемах не нашлось. Посему без лишних раздумий откладываю и её в сторону — пусть идёт под продажу вместе с табаком и пистолетом.
Гениальная мысль мелькнула в голове — а не заглянуть ли в комнаты родителей? Авось там найдётся что-нибудь ценное для продажи. Идея хорошая, только вот воплотить её не успел — гости прибыли. Причём прибыли вместе, что наводило на мысль: купец гостил у соседа. Ну что ж, надо встречать.
Быстро переодеваюсь в парадное и выхожу во двор. Там уже вовсю хозяйничают гости, что Алексею внутри меня активно не нравится. Ходят по двору, как у себя дома! И оба мужика — здоровенные, похожие друг на друга, как братья. Только зубы сверкают от радости при виде меня.
— Лешка, — басит один из них. — А ты ведь трезвый сегодня! Молодец!
Глава 5
Два важных господина, одетые в дорогие добротные вещи. Один — чернобородый, солидный, явно купец, в руках икона. Другой — рыжий, наверное, сосед мой, помещик. В его корзине весело поблёскивают бутылки с наливочкой. От и нахрена он мне тут нужен? Купца ждал, а вот бухать нет желания.
— Пожалуйте в дом, — тем не менее радушно приглашаю я.
Обнимаемся и с Карпом Петровичем, и с соседом. Бля, не узнал как того зовут. Но приходит на помощь купчина:
— Елисей Пантелеймонович, — говорит он, подталкивая рыжего в бок. — Иди первым, а мне ещё надо покупки достать.
Точно, вспомнил! Мирон, мой слуга, как-то называл имя соседа — Елисей Пантелеймонович. Значит, всё верно. А вот купец Зернов, помимо иконы, кажется, ещё что-то привезти должен был… Но что именно, память, как назло, молчит. Любопытно даже стало, что он там в телеге прячет.
Во дворе стало тесновато. Сначала замечаю карету — замызганное, массивное чудовище метров пять в длину, запряжённое парой лошадей. Ею управлял кучер, который теперь суетливо тащит корзину с подарками в дом, весело перекрикиваясь с прислугой. Во-вторых, есть ещё и телега, крытая какой-то дерюгой. Та точно купчины. Тоже пара лошадей, ну и возчик уже, а не кучер — мордатый здоровый дядя, который у хозяина и за охрану, поди, ещё.
Не жду покупок, иду в дом. На столе полное изобилие. Деревенское, конечно. В центре стола огромная рыбина, метр в длину, не меньше, запеченная целиком в печи — чешуя блестит золотистой корочкой, а аромат такой, что в животе невольно заурчало. Мои слуги расстарались.
Гостем выкладываются кривоватые разновеликие бутылки из темного стекла и что-то вроде закуски мясной. Четыре штуки, навскидку, все, примерно, по литру! Это если даже и вино, то его очень много. Рассаживаемся. Купец уже вручил мне икону — на вид дорогая, золотистая, вся в искусной работе. Но, кроме иконы, у него при себе ещё свёрток да деревянная резная шкатулка сантиметров сорок на двадцать имеются.
— Что, Лешка, заждался? — басит он, наливая себе вишневой, как выяснилось, наливки. — Я своё слово держу! На то мы, Зерновы, и купцы! Извернусь, но найду что обещал! А?
Память по-прежнему отказывается мне помогать, и я вгрызаюсь в запеченную белорыбицу. Покажет же он мне когда-нибудь то, что я у него купил? Гость пошевелил усами и недовольный моим спокойствием нажал на какой-то зажим на столярном изделии.
Шкатулка открылась. Я поначалу и не понял, что там лежит. Длинная костяная трубка с каким-то выростом по краю, вроде как из камня, фарфоровая красивая миска, что-то вроде циновки, пара железяк с костяной ручкой, одна из них похожа на ступку, но с квадратным основанием. Что за хрень⁈
Зернов сидит довольный, как будто вынул из шкатулки какое-то величайшее сокровище.
— Настоящий набор, из Лондона! — хвалится он, разворачивая сверток и протягивая мне какой-то довольно увесистый мешочек. — Товар лучше, чем тот, что я тебе привозил раньше!
Развязываю и сначала не понимаю, что там за коричневатая масса виднеется. А потом дошло — опиум. Я ещё и нарик?
— Сорок два рубля ассигнацией ещё мне должОн! Не хватило, — окончательно добивает меня добродетель.
Держу покерфейс — купил и купил. Употреблять же мне сейчас это не обязательно. Тем более в случае чего как обезболивающее пойдет.
Первый тост — за
