Двойник Короля 8 - Артемий Скабер
— Кто? — оборвал лейтенант, нахмурившись. В его глазах мелькнула холодная ярость. Он не терпел, когда доклады были сумбурными и эмоциональными.
— Брагин! — выплюнул фамилию докладывающий, и его лицо исказилось от отвращения. — Ублюдок отвечал за тир и склад оружия.
Журавлёв записал имя в блокнот, который лежал перед ним. Его почерк был мелким, но чётким. Буквы выстраивались в ровные строчки, без помарок и исправлений. Военная привычка делать всё аккуратно, даже если вокруг рушится мир.
— Потери? — спросил лейтенант, глядя прямо в глаза Зубилову.
— А вот тут крайне странно, — удивился тот, почесав затылок. — Мы рассчитывали на большие. Всего пятнадцать человек мертвы, и это младший состав. Из офицеров только ранения, да и у земельных тоже.
— Ничего странного, — хмыкнул Журавлёв, откидываясь на спинку кресла. — Наш Магинский снова отличился. Мало того, каким-то хрен пойми чувством или своей задницей почувствовал, что будет нападение. Предупредил всех, приказал топать в оружейку и готовиться. Сам же со своим взводом первым принял удар. И, что удивительно, отбил. Распределил отряды, начал оказывать помощь на всех точках прорыва. Косил магов, словно детей каких-то.
Его голос звучал почти восхищённо, и это было необычно для вечно сдержанного Журавлёва. Но факты говорили сами за себя: то, что сделал Магинский, выходило за рамки обычной военной выучки.
— Откуда вы знаете? — удивился Зубилов, вытаращив глаза.
— От чуда-юда! — ударил по столу Журавлёв так, что подпрыгнула пепельница. — Ты посмотри, тут почти семь десятков рапортов. И все пишут про Магинского, его подвиги. Хвалят как командира, военного, человека.
Он кивнул на высокую стопку бумаг рядом с собой. Каждый лист был исписан мелким почерком, и на каждом повторялось имя Магинского — словно заклинание, гимн.
— Это?.. — старший сержант поморщился, не зная, как реагировать.
— Вот если тебе яйца отрезать — это что? — задал риторический вопрос Вадим Эдуардович, вздохнув и потерев переносицу. — Операция имела высший приоритет и соответствующую секретность. Мы узнали о нападении заранее. Готовились, чтобы взять как можно больше, а то твари начали самоубиваться, когда их хватают. Нам выделили редкий артефакт — «Падение небес». Руководство посчитало риски от возможных потерь и выгоду от захвата массового числа врагов. Всё должно было выглядеть так, будто напали снова, а мы прибыли на выручку. А тут Магинский всё растрепал, и мы выглядим как какие-то твари, которые отдали своих на убой.
— Вот же урод! — поморщился Зубилов, поняв масштаб проблемы.
— Ты пасть закрой, — снова ударил по столу лейтенант ССР, и в его глазах мелькнул опасный огонёк. — Попробуем из этого что-нибудь вывернуть, авось и даже лучше будет.
Старший сержант оставил Журавлёва в кабинете и вышел. Стук двери эхом разнёсся по помещению. Мужик достал новую папиросу и закурил, глядя куда-то сквозь дымовую завесу.
— Майор… — протянул про себя Эдуард Журавлёв. — Кто же ты?
В нескольких рапортах значилось, что оружейная была закрыта, да ещё и заминирована — понятно, тут Брагин постарался. Но когда всё-таки туда зашли и взяли автоматы, то какой-то майор приказал не на врага отправляться, а в другую сторону. Допросили всех: земельных, обычных солдат, офицеров, но у них какая-то контузия. Никто не помнит лица, имени — только то, что майор.
— Значит, есть ещё тварь тут, и, получается, он мозгоклюй, — поморщился Журавлёв. — Причём с достаточно сильной ментальной магией. Как же глубоко вы к нам залезли?
Вадим Эдуардович задумался и выпустил кольцо дыма. Пока отчёта для командования нет, нужно уладить несколько вопросов. Для начала — Магинский.
Аристократ ранен. Ему оказали помощь, и сейчас он в медчасти — привязанный и под охраной. Его можно использовать. А может, и нужно.
* * *
Глава 3
Я пришёл в себя. Тело ныло от ранений. Хотя не просто ныло — каждый вдох отдавался болью, будто внутри что-то обломилось и теперь царапало лёгкие острыми краями.
Провёл быструю оценку состояния: хреново. Нормально так мне плечо раздробили… Рука почти не двигалась, а каждая попытка шевельнуть ею отзывалась такой болью, что перед глазами плясали чёрные точки.
Идиоты! Почему мне не дали лечилку? Теперь, когда приму, действие магии будет слабее и придётся дольше ждать… Нога чуть получше, но тоже не фонтан. Словно этого было мало, ещё и спина горела огнём. Похоже, кто-то меня пырнул сзади. Ранение оказалось несильным, но щипало весьма ощутимо.
И ведь даже последствий не было, если бы вовремя дали зелья. Организм у магов по-другому работает: заживление намного быстрее происходит, если стимулировать соответствующими жидкостями.
Глаза искренне не хотелось открывать. Полумрак под веками казался безопасным убежищем. Когда я чуть дёрнулся, то понял, что меня ещё и привязали. Крепко, основательно — не вырваться. По запястьям больно тёрли верёвки, а ноги, кажется, были зафиксированы кожаными ремнями.
Сосредоточился на звуках вокруг. Стояла тишина, нарушаемая лишь отдалённым шумом ветра в оконных рамах да тиканьем часов где-то в коридоре. Странно. Обычно в медчасти звуков гораздо больше: стоны раненых, шаги персонала, звон инструментов… Но сейчас — почти ничего. Похоже, я здесь один, а всех остальных раненых явно эвакуировали в госпиталь.
Судя по шагам и едва слышным переговорам, охраняют как минимум двое. А вот это уже интереснее. Эвакуировали всех, кроме меня. Зачем такая честь? Чтобы никто больше не напал? Или же я арестован?
А ещё воняло противной махоркой. Дешёвым крепким табаком, от которого першило бы в горле даже у заядлых курильщиков. Знакомый запах и знакомая привычка.
— Лейтенант, — кашлянул я, всё ещё не открывая глаз. — Вам не говорили, что в палате запрещено курить?
— Магинский, уже очнулся? — хмыкнул Журавлёв, и по скрипу стула я понял, что он поднялся и подошёл ближе. — Поговорим?
Наконец открыл глаза. Белый потолок медчасти, покрытый мелкими трещинами, плыл перед глазами. В нос ударил запах медикаментов, крови и всё той же дрянной махорки.
Лейтенант стоял рядом с кроватью, глядя на меня с каким-то странным выражением, — со смесью раздражения, уважения и чего-то ещё, чему я не мог подобрать названия.
Его лицо осунулось, под глазами залегли тёмные круги. Форма помята, словно он спал в ней несколько дней подряд. Тусклый свет из окна падал на фигуру мужика, делая её похожей на неясную тень. За окном была глубокая ночь или раннее утро, не разобрать.
— Можно, — попытался пожать плечами, и боль прострелила от шеи до кончиков пальцев. Поморщился, но не застонал.
Журавлёв присел на край постели, изучающе глядя на меня. Руки его подрагивали — от недосыпа
