Тренировочный день 2 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Молодой человек, закурить не найдется? — раздается голос откуда-то сбоку, и он поворачивается к источнику голоса. Молодая девушка, однако скорее потасканного виду, в короткой юбке и с сумочкой через плечо. Яркий макияж и прическа как у Миррей Матье.
— Извините, я не курю. — отвечает Виктор. Миррей Матье кивает и окидывает его внимательным взглядом с головы до пят.
— Прилично одет, но непривычно себя чувствуешь. — говорит она, сочувствующим тоном: — девушку ждешь?
— А вы… да, это так. — не стал упираться Виктор: — меня зовут Виктор.
— А я — Марина. — Миррей Матьей подает свою руку. Подает не так как подают ее для рукопожатия, а словно бы не решив, то ли ей эту руку пожмут, то ли поцелуют.
— Очень приятно. — Виктор выбирает не строить из себя виконта де Бражелона и пожимает ее руку: — даже жаль, что не курю.
— Скажи, мне Виктор, как, по-твоему, насколько именно вежливо опаздывать? — говорит Марина, доставая из сумочки пачку сигарет: — я так полагаю, что и огоньку у тебя не найдется, да?
— Не знаю. — отвечает он на первый вопрос: — думаю в пределах получаса нормально. Все-таки могут быть обстоятельства… а спичек у меня тоже нет.
— И что за мужчины такие пошли… чего не спросишь, ничего нету… — сетует девушка, качая головой: — а что за девушку ждешь?
— Коллега по работе. — отвечает Виктор: — а у тебя кто?
— Козел. — отмахивается девушка, держа в руке незажженную сигарету: — вот кто он. Нельзя вот так опаздывать и… ага, Валера! А я тебя заждалась! — говорит она, поворачиваясь навстречу полноватому мужчине, который выскакивает из такси и расплывается в извиняющейся улыбке.
— Извините ради бога, Марина Анатольевна, на работе задержали-с! — склоняется в поклоне мужчина: — бога ради простите! Искуплю, откуплюсь, принесу все нужные жертвы богине Диане и конечно же вам лично, Марина Анатольевна! Вы же меня простите? Я уже заказал нам столик и лучшие грузинские вина! Осетрину! И… у меня для вас подарочек! Не подумайте, что я с пустыми руками!
— Для начала — огоньку. — взмахивает незажжённой сигаретой Миррей Матье и с царственным видом кидает взгляд на Виктора: — а твоя примадонна еще не пришла, а? Знаешь, что… думаю и ее нужно наказать и Валерочку заодно. Валера!
— Сей момент, моя царица! — полноватый мужчина в костюме подносит к лицу Миррей Матье зажигалку и щелкает ею. Она — прикуривает сигарету и выдувает клуб дыма толстяку прямо в лицо. У него — сужаются глаза, на какое-то мгновение Виктору кажется, что он сейчас поднимет руку и ударит ее прямо по лицу, но он сдерживается.
— Что, не нравится, Валерочка? — прищуривается Миррей Матье, наклоняя голову и изучая его лицо: — совсем не нравится?
— Царица. — буркает полноватый, опуская голову и пряча зажигалку: — давайте уже пойдем. Столик накрыт. И вино я попросил, чтобы откупорили. И если уж и выяснять отношения, то не при… посторонних. — он метает быстрый взгляд на Виктора.
— А это Витя. Витя, поздоровайся, это — Валера. И он — козел. — безжалостно говорит Миррей Матье: — кто козел, а? Валерочка…
— Марина, я умоляю. Давай поговорим наедине! — говорит полноватый Валера: — я все тебе компенсирую!
— Есть один способ сделать тебе больно, Валерочка. А заодно и той, кто заставляет Витю ждать. — с этими словами Миррей Матье подается вперед, делает два стремительных шага, одной рукой обнимает его за шею и чмокает в щеку. Отстраняется и с удовлетворением смотрит на плоды своих стараний, на отчетливый отпечаток помады.
— Марина! — раненным бизоном ревет полноватый Валера.
— Все, все. Мы квиты. Прощай, Витенька… — Миррей Матье взмахивает на прощание рукой и странная парочка удаляется в сторону дверей ресторана. Виктор провожает их взглядом. Конечно, он мог бы уклонится от объятий Марины или оттолкнуть ее… но она вроде ничего дурного не замышляла. Немного неприятно быть орудием мести в семейной ссоре, но если бы он ее оттолкнул, да еще и завизжал бы тут как поросенок… мужчина не должен боятся женских объятий. Ни объятий, ни того, что следует за ними… будь иначе разве стоял бы он тут под часами в ожидании Альбины, молодой учительницы по английскому языку?
— Давно ждешь, галантный кавалер средней школы номер три? — раздается голос, и он поворачивается к ней. Альбина. Высокая и стройная, конечно, не такая высокая как девушки из волейбольной команды, но все же. Элегантная и уверенная в себе. Абсолютно все старшеклассники втайне сохли по «анличанке», «мисс Альбине» и «Мэри Поппинс». Последняя кличка, кстати закрепилась за ней потому, что она была «само совершенство».
— Да я только что подошел. — говорит он, окидывая ее взглядом. Альбина и в школе всегда была элегантной, умудрялась оставаться такой каждый рабочий день, но сейчас… такое впечатление будто он встретился с кинозвездой где-нибудь в Московском Доме Кино. Прическа, в которой каждый локон находится на месте, бежевый летний плащ, расстегнутый спереди, бежевая же блузка с брошкой на груди и юбка-миди — все вместе составляло некий ансамбль. Смысл и суть этого ансамбля были непонятны Виктору, но каким-то глубинным чутьем он понимал, что кажущаяся простота образа достигнута путем значительных усилий и затрат.
— Вы сегодня просто великолепно выглядите, Альбина Николаевна. — говорит он, переходя на «вы» и пытаясь найти в себе ту самую куртуазность, с которой принято приветствовать подобного рода женщин.
— … а ты у нас оказывается непрост, Виктор Борисович. — говорит она, подойдя чуть поближе и обдав его ароматом своих духов: — смотри-ка. Это у тебя откуда? Что ты хочешь мне этим сказать? Это — фронда? Ты у нас пытаешься в карбонарии податься и взбунтовать против власти, данной мне природой?
— Карбонарий? С чего это такое впечатление? — говорит Виктор, отслеживая ее взгляд. Она смотрит на его щеку. Нужно было, конечно, стереть отпечаток помады с щеки… но все произошло так быстро… теперь все понятно. Конечно же Альбина, которая считает себя игроком высшей лиги восприняла отпечаток помады на его щеке как вызов. И по-хорошему ему стоило бы оправдаться, объяснить ситуацию, сказать, что он тут не при чем, рассказать о Марине, которая Миррей Матье и о Валере, который подкаблучник с бешеным взглядом… но оправдываться сейчас? Он ни в чем не виноват, а начинать оправдываться — это заведомо ставить Альбину на одну ступеньку выше. Не то, чтобы он тут о социальных рангах беспокоился, но если он так сделает, то и она его никогда уже всерьез воспринимать не будет. Еще один — подумает она, причислив его к своему многочисленному сонму поклонников. Это же, кстати, ей и мешало в личной жизни, что она любовь и поклонение от своих воздыхателей воспринимала как слабость. А слабые мужчины такой фемине неинтересны. Так что… никаких оправданий.
— У тебя на щеке след помады. Судя по всему — довольно пухленькие губки были. — прищуривается Альбина: — Витька, ты что, берега попутал? Я с тобой в ресторан иду, а ты себе позволяешь такой фортель выкинуть⁈ Ты совсем охренел? Сейчас домой пойдешь, несолоно хлебавши! С кем ты тут миловался за пять минут до моего прихода⁈
— Это случайность, — пожимает он плечами: — рад что ты все же подошла. Пойдем в ресторан?
— Ты мне зубы не заговаривай, Витька. Какой к черту ресторан, если ты в таком виде?
— Значит нет? Ну нет, так нет. Не то, чтобы я так сильно в ресторан сегодня хотел. Что же… тогда давай останемся друзьями или хотя бы коллегами, чего уж тут. — разводит он руками, чувствуя себя немного глуповато.
— Виктор Борисович. — ноздри у Альбины начинают раздуваться: — я не понимаю причины такого… эпатажа. Извольте объясниться!
— Не собираюсь я перед тобой оправдываться. — отвечает Виктор: — какой в том смысл? Чтобы я не сказал — все равно виноватый буду. А у меня нет настроения сегодня виноватым быть. Вот только что видел одного такого… виноватого. Постыдное зрелище я вам скажу. Ну у него, наверное, стимул какой-то есть. А у меня? Это ты меня попросила сделать вид что мы пара, ты же меня вынудила в ресторан тебя пригласить, а сейчас делаешь вид будто я тебе уже чего-то должен. Это уже я должен спросить — а ты случайно ничего не перепутала?
