Тренировочный день 2 (СИ) - Хонихоев Виталий
— Ага. Ясно. — кивает Виктор, хотя на самом деле ему ничего не ясно. Язык за зубами? Секретное что-то?
— Давай потом поговорим. — гасит свой серьезный взгляд Гоги, снова становясь веселым и бесшабашным: — сегодня праздник, вай! Давай я на тебя посмотрю… — он обходит его кругом, что-то бормоча себе под нос по-грузински. Виктор смотрит на себя в зеркало. Темно-синие брюки, новенькие туфли, рубашка цвета «кофе с молоком»… вроде ничего.
— Стой! — Гоги останавливается прямо перед ним и расстегивает пуговицу на воротнике: — и рукава закатай… дай-ка помогу. Да, вот так. А воротник — вот так, чтобы в стиле «апаш» было. Ага. И пиджак возьми.
— Зачем? Он же мне в плечах жмет.
— Вай не спорь, дорогой! Витька, ты меня извини, но в делах сердечных ты как свинья в апельсинах разбираешься! — Гоги берет пиджак и вешает ему на сгиб правой руки: — вот так. Ну или — на плечо повесишь. А как поздним вечером будете возвращаться из ресторана — так накинешь его на плечи своей девушке, понимаешь?
— Ого. — Виктор с невольным уважением смотрит на Гоги: — какой ты прошаренный.
— А то! — Гоги расправляет плечи и подкручивает себе ус: — как ты думал, а? Имя Гоги Барамовича Зурабишвили до сих пор заставляет биться чаще сотни… ну хорошо — десятки юных девичьих сердец! Но Наташка меня убьет если что, да… и меня и тебя убьет. Вах, какая горячая женщина… у нее дед в донских казаках был, она и шашкой может рубануть! Ну… все, все. Готов к свиданию! Все, давай иди уже… опоздаешь.
— Спасибо, Гоги Барамович. Век не забуду.
— Иди, иди уже. А я так и не выспался. И это — флягу верни. Завтра.
— Хорошо. — кивает Виктор: — еще раз спасибо.
— Ага. Старому Леопольду сам туфли вернешь. Удачи тебе на свидании и не вздумай там морепродукты заказывать, бери что попроще. Шашлык там ну ли венгерский гуляш. Мясо в горшочках там хорошее и… — Гоги отчаянно зевает. Виктор поспешно прощается с ним. Выходит в коридор — в новых туфлях, синих брюках, бежевой рубашке, расстегнутым воротом в стиле «апаш», засученными рукавами, а на сгибе руки висит пиджак.
— О! Жених! — мимо проносится рыжий, конопатый вихрь: — тили-тили-тесто! Жених и невеста! Ма! А дядя Витя у нас жених!
— Катька! — из кухни высовывается тетя Глаша: — а ну прекрати людям мешать! — она окидывает Виктора взглядом и всплескивает руками: — Витька! Никак на свидание собрался!
— Глафира Семеновна, вот ничего от вас не скрыть. — разводит он руками: — да, вот… у меня и костюма приличного нет, пришлось у Гоги Барамовича попросить…
— А чего рубашка мятая? — прищуривается тетя Глаша: — а ну подь сюды, поглажу. Как ты шуры-муры крутить будешь, ежели у тебя рубашка мятая? Катька, зараза, а ну прекрати кусочничать!
— Ну ма!
— Сладкое на ночь нельзя. Ты же уже ужинала! Зубы почисти… а ты Витька давай сюда свою рубашку, горе ты мое луковое. Гоги тоже хорош, он, наверное, просто из шкафа рубашку вынул? Эх, ничего вы мужики не понимаете… ходь сюды…
— Да нормально все вроде… и Гоги мне эту рубашку подарил… — оправдывается Виктор, но шагает на общую кухню. Тетя Глаша тут же освобождает уголок стола и стелет на него сложенное в несколько слоев синее одеяло. Включает утюг.
— Сымай давай свою рубаху. — она упирает руки в бока и следит за тем, как он вешает пиджак на спинку стула и расстегивает пуговицы: — ну хоть рубаха нормальная и то хлеб. Хотя чего там, когда у Гоги были худые вещи? Вот у кого учится нужно, Витька, а то так и проходишь холостяком всю жизнь.
— Да и ладно. — Виктор снимает с себя рубашку и протягивает тете Глаше: — может это у меня тактика такая. Чтобы в мятой рубашке на свидание пойти. И чтобы меня оставили холостяком.
— Это так не работает, Полищук. — на кухне появляется Светлана, она внимательным взглядом скользит по его рукам и груди: — всегда знала что у тебя хорошая фигура, физрук, вон какие руки.
— Света! — тетя Глаша поднимает голову: — Маринка твоя опять в туалете свет не выключила и когда ж ты ее приучишь наконец?
— У Маринки личные проблемы. — машет рукой Светлана: — она сама не своя последнее время. И на работе у нее все из рук валится. А что касается тебя, Полищук, то если ты на свидание в мятой рубашке идешь, то это не значит, что ты холостой останешься. Это значит, что у тебя будет страшная девушка, потому что красивые с тобой ходить не будут. О! Я вспомнила! — и она исчезла с кухни, только юбка взметнулась
— Стрекоза. — неодобрительно покачала головой тетя Глаша, складывая рубашку на стол и поднимая утюг: — вот как есть стрекоза. И она и подружка ее, эта Маринка. Вот допоются они…
— Витька! Драться давай! — на кухню врывается Батор и останавливается на месте, увидев полуголого Виктора: — ты чего тут голый сидишь?
— Он на свидание собрался. — сообщает ему тетя Глаша: — а я ему рубашку глажу. Ты чего драться собрался, Аника-воин?
— Это мужские дела. — набычился Батор и метнул взгляд на Виктора: — со Светкой?
— Нет, с коллегой по работе. Альбина Николаевна, учитель английского. — говорит Виктор: — и я почти опаздываю уже. Так что в следующий раз подеремся. Кстати, а из-за чего мы драться будем?
— Ну как… — немного теряется Батор: — из-за Светки. Ты получается ей изменяешь⁈ Вот как дам за это!
— Никак я тебя не пойму Батор, — вздыхает Виктор, принимая еще горячую рубашку из рук у тети Глаши: — хожу я со Светланой — тебя не устраивает. Не хожу я с ней — тебе снова не нравится. Ты уж определись.
— Ты мне тут не выкручивай. Я все знаю. — говорит Батор: — а кто эта Альбина Николаевна? Красивая?
— Очень. — кивает Виктор: — я бы даже сказал, что не в моей лиге.
— Неразделенная любовь. — кивает Батор: — погоди-ка, я сейчас одеколона принесу, попшикаем тебя, будешь яблоками пахнуть, а то поди разит как от козла. У меня «Коза Ностра» есть, девчонки от запаха просто в восторге.
— Вот! — на кухню прибегает Светлана: — а, Батор тоже тут…
— Светлана-джан, давай в кино сегодня сходим? Там же «Фантомас» снова идет, с Луи де Финесом!
— Отвали Батор. Витька, вот, на руку наденешь. Только с возвратом. Это у нас на работе раздавали, я отцу взяла… потом посылкой отправлю. — в руках у Светланы новенькие часы с темным циферблатом: — фабрика «Слава» на двенадцати камнях!
— Я даже не знаю. — разводит руками Виктор: — спасибо, конечно… буду должен. Мне точно часы нужны?
— Точно-точно, — кивает Светлана и поворачивается к Батору: — а у тебя «Коза Ностра» есть? Чем пахнет?
— Сейчас я сбегаю! — кивает Батор: — дам понюхать. Заодно и Витьку пшикнем, а то пахнет как… как тот, кем он и является! Витька! Я тебя все равно не прощу. Пшикнуть — пишкну, но не прощу!
— Товарищи, я уже опаздываю! Мне Альбина обещала голову откусить если я ее заставлю ждать.
— Совсем ты ребенок, Вить. — качает головой Светлана: — когда это такие как она вовремя приходили? Она тебя еще ждать полчаса заставит, вот увидишь.
Глава 4
Глава 3
Я стою у ресторана, замуж поздно, сдохнуть рано! ©
Ажиотаж всех соседей коммунального общежития из-за какого-то посещения ресторана был непонятен Виктору ровно до того момента, как Светлана вспомнила, когда она ходила в ресторан (два года назад) и Батора, который вовсе в ресторации не ходил, а девушек предпочитал в кино водить.
Так что стоя под часами на столбе у входа в ресторан Виктор мерял пространство туда и сюда неторопливым шагом и размышлял о том, что в будущем рестораны и кафе повсюду будут. Наверное, потому он и не стал предавать такого уж значения фразе «пойдем в ресторан» от Альбины, пойдем и пойдем, чего тут такого. Ан нет, тут поход в ресторан — это событие. Прямо вот событие. Может для кого-то в столице из светской тусовки Дома Литераторов или Дома Кино и не событие вовсе, но для обычных людей из глубинки даже провинциальный ресторан — уже событие. В самом деле, думает Виктор, если вспомнить юность, или скорее даже детство — много ли его родители в рестораны ходили? Да по пальцам пересчитать и это за всю жизнь. Каждый раз мама очень оживлялась и готовилась едва ли не за неделю — поход к парикмахеру, выбор платья, какие-то украшения обязательно брались у подружек на «поносить», а для нанесения макияжа приглашались еще подружки. Да и папа волновался… правда в основном за деньги.
