Индульгенция 1. Без права выбора - Тимур Машуков
Навигатора тут предусмотрено не было, телефон не ловил, но заблудиться было сложно — вон, жар аж досюда добивает.
Кстати, всякие ужасы-кошмары больше рядом со мной не вились, да и вообще, вокруг никакого движения не было. То есть, типа все по-честному и героя ничего не должно отвлекать от важной миссии. Хотя я бы на парочку симпатичных красоток отвлекся, но где ж их тут взять? Хотя, говорят, богиня смерти весьма симпатичная особа… Но пока не надо, потому что еще много всякого говорят о ее ревнивом муже. А муж у нас бог и проблем может тоже доставить божественных.
А хотя нет, кажется, все же одна красотка есть! Правда, не уверен, что в моем вкусе, но все ж… дама. Однако я о таком нигде не читал.
Замерев, я рассматривал сказку, вдруг ставшую явью — избушку на курьих ножках. И все бы ничего — как бы канон соблюден, и страшно, и интересно. Вот только рядом с ней стояла доска с объявлениями и кучей листочков на ней. Подошел, присмотрелся. «Продам дачу в третьем чертоге. Дорого. Обращаться…» — дальше шел рисунок мужика с козлиными рогами.
Или вот — «Нужны три работника для удобрения поля Кровавых кристаллов. Соцпакет и отпуск гарантируются».
Еще меня заинтересовало — «Молодая и симпатичная кикимора ищет свободного духа для совместных прогулок».
На самой же избушке, светясь всякими неоновыми огнями, была надпись — «Ускоренные курсы зельеварения. Вход бесплатный, выход — по договоренности». И ниже бегущая строка — «Устали от смерти, вам кажется ваше существование бессмысленным? Я научу вас жизни после смерти. Курсы по личностному росту. Запись открыта».
М-да, и тут они. И сюда коучи добрались! Впрочем, где ж им еще быть-то?
— Вот ты подумай, — услышал я старческий голос. — Что у тебя сейчас есть? Одна душа, всего одна. И что ты с ней дальше будешь делать? Страдать? Мучиться? Вспоминать, как тебя за одно убийство казнили?
— Ну, я убил десятерых, — ответил ей неуверенный голос.
— Вот. Всего десять. А тебя за это к нам отправили? Справедливо это? Он, значит, теперь в Ирии гуляют, а ты тут, в царстве мертвых мучайся. Но если ты отдашь мне душу, то завтра у тебя будет уже десять. А через месяц сто!!! Я научу тебя, как их приманивать, я расскажу тебе, где их хоть лопатой греби. Разве не стоит этого всего одна жалкая душа, что у тебя есть? И не сумневайся во мне — я тут тыщи лет работаю и все знаю! Вот уже и недвижимость есть, и капитал такой, что Кощей позавидует.
— Я не знаю… Не уверен…
— Чего ты не знаешь? Все твои беды от неуверенности. Давай со мной, вместе: Мы сильные!!! Мы все можем!!! Мы ничего не боимся!!! Повторяй, да подписывай договор… Вот и молодец, вот и умница…
Бормотание стихло, затем что-то зашебуршало.
— Следующий! — заорал старушечий голос, и тут дверь открылась. Из нее вылетела длинная рука и, подхватив меня, затащила внутрь. Причем так быстро, что я даже моргнуть не успел.
— Никак живой?
Мой чуть затуманенный взгляд прояснился и я увидел очередную легенду из сказки.
Деревянный пол, лавка, стол, да печка. Окон нет, одна дверь. По стенам развешана куча трав — миленько. Ну, и сама хозяйка — старая, чуть сгорбленная, с хитрым прищуром и довольной улыбкой. Хотя лучше бы она не улыбалась — острые зубы-иглы у меня ни разу не ассоциировались с почтенной старостью.
Как там говорилось про нее — мать змеев, противников богатырей, живет в лесу в избушке на курьих ножках, пожирает людей; забор вокруг её избы — из человеческих костей, на заборе черепа, вместо засова — человеческая нога, вместо запоров — руки, вместо замка — рот с острыми зубами. В печи баба Яга старается изжарить похищенных детей. В общем, ни разу не положительный герой, хотя по меркам темных вполне себе солидная дама с твердой жизненной позицией и хорошим, а главное, приносящим прибыль делом. То есть, не ждет от государства подачки, а крутится сама. Уважаю.
— Ты случаем не Иван-дурак? –продолжила она.
— Что не Иван точно. Насчет дурака не уверен.
— А кто ж ты, милок?
— Видар Раздоров.
— Раздоров? Уж не Переруг, не к ночи будет помянут этот охальник, у тебя покровитель?
— Он, бабушка.
— Охти ж мне. Да как же это… Жаль тебя. Но куда ж деваться… А тут что забыл? Царство мертвых не любит живых.
— Так на Кудыкину гору надо мне. А путь, как мне сказали, через реку идет туда.
— На гору? Ох, и не любит тебя этот твой кто-то.
— Кощей.
— Сам, что ли? С чего бы это ему лютовать?
— Он мою Навку к себе ближники хочет забрать. А я помеха ему.
— Навку? Да как же ее заберешь-то? Сильна она, почти под стать ему. Ежели сцепятся, быть беде.
— Не знаю, сцепятся или нет, но мне туда надо. Поможешь или как?
— Да помочь-то дело нехитрое, но чем расплачиваться будешь? Бесплатно помогать, только карму себе портить. Не положено.
— А чего надо? Только работать не проси, потому как это не княжеское дело.
— А можешь-то чего?
— На печи могу лежать. Тридцать лет и три года. Еще на печке ездить, если в нее моторчик засунуть. Чего еще? А, да, могу песни петь такие, что светлые разбегаются как тараканы. Но сегодня я не в голосе. Поэтому, если выберешь пение, то вся ответственность на тебе. Ну, в общем, мне бы такую работу, чтоб поменьше работать. Ферштейн?
— Я-я… Натюрлих, — отозвалась бабка и о чем-то задумалась. — Мы подумали и я решила — расскажу тебе, как по мосту пройти, да со змеем договориться. А ты убьешь кикимор, что посередь него засели и всю торговлю перекрыли. Тебе все равно, а мне польза великая. Так что сделаем бартер. Ну, и посылку змею передашь — добрым он после нее станет. Глядишь, и пропустит без битвы.
— На это я согласный. Чего делать-то надо?
— Надо поверить в себя. Надо себе сказать — мы можем и сделаем! Мы… Ой, что это я?!!! Поди ж ты, профдеформация проклятущая! Так втянулась, что и вытянуться никак не могу. В общем, слушай сюда, Видар…
Уже через час я был сытый, довольный и с нужным настроем —
