Живая степь - Николай Викторович Степанов
Вскоре пришло осознание, что с какофонией пора заканчивать. Если в организме разлад, ситуацию надо исправлять. Только бы сначала понять – как?
Учитывая, что все мое музыкальное образования сводилось к нескольким «блатным» аккордам на гитаре, настройщик из меня знатный. Хотя как-то же мы в детдоме умудрялись настраивать гитару, чтобы потом компанией в два-три десятка человек, завывать под нее песни. По крайней мере, самим нравилось, а что еще надо?
Сначала определил для себя самый неприятный звук – нечто среднее между скрипом несмазанной телеги и визгливым скрежетанием гвоздя по стеклу. Сосредоточился, пытаясь вычленить именно этот шум. Когда он стал громче, один из «шлангов» загорелся ярче, а остальные, наоборот, побледнели.
У гитары струна настраивается за счет натяжения, а здесь как? Да и цвет этого «шланга» яркий, но грязноватый, уверен, что так не должно быть. Ну и за что тут тянуть?
Поскольку других способов я не знал, в сознании сам собой возник колок, разделенный посередине синим и красным цветами. Стоило сконцентрировать взгляд на красном, происходило натяжение, на синем – ослабление. Дальше дело пошло: и звук удалось наладить чистый, и цвет получился ярко-голубой, а кроме того, изогнутый в нескольких местах «шланг» принял плавные контуры эллипса.
«Неужели получилось?!». И тут я вывалился из состояния медитации. Промокший до нитки, уставший, словно после разгрузки вагонов, но зато без плотного тумана в голове и ощущения тяжести в груди.
«И что это сейчас со мной было? Видел какой-то расхристанный клубок из шлангов, слышал звуки, проводил настройку…? Хоть бы какая сволочь объяснила! Нет, никаких инструкций! Вот и разгадывай сам свои действия. Угадал – молодец, а нет – тебе… конец, если выражаться мягче».
Встал, снял промокшие брюки и вытерся висевшим на стуле полотенцем. Выглянул в окошко.
«Светает, однако… Это сколько же времени я медитировал? Часа три-четыре? А успел поправить лишь один элемент непонятной структуры, которых там не меньше десяти. Да, работенка предстоит долгая. Но к трудностям мне не привыкать – «спасибо» еженедельной пятничной закалке прежнего мира».
– Командир, хозяйка завтрак приготовила, – в комнату заглянул Игун, – оладьи со сметаной. Предлагаю отведать.
– Мне бы сначала умыться немного.
– Сейчас организуем.
Мы сняли на ночь одну из самых просторных изб в ближайшей деревушке. Когда Ленкур назвал хозяйке цену, та сразу же согласилась, да еще пообещала кормить самыми свежими продуктами, опасаясь, что мы пойдем искать другую избу для ночлега.
Вскоре и горячую воду в специально отведенную комнату принесли, и помощь предложили. Помогать пришла высокая крепкая молодуха. Она окинула оценивающим взглядом мою фигуру и кивнула каким-то своим мыслям. Хотел отказаться от ее услуг, но о себе напомнило бессилие после медитации – мои легкие возражения даже не услышали. А потом так профессионально обработали тело веником и мочалкой, что под конец процедур я будто родился заново.
– Что же ты худой-то такой – прямо кожа да кости. Надо мясца-то нарастить, сердечный, а то девки любить не будут.
– Да у меня на них просто времени не хватает, – сознался, вспомнив единственный в здешнем мире опыт, когда решил посетить бордель в Ибериуме.
Во время моей «санобработки» даже как-то и не удосужился глянуть на банщицу, и только сейчас поднял на нее взгляд.
«А тут так принято помогать мыться – голышом?»
– На девок время жалеть негоже, иначе против природы пойдешь. А тогда и злоба в тебе накопится, начнешь непотребства творить, о коих потом жалеть придется.
Самой ей вряд ли было больше тридцати, а рассуждала, словно почтенная матрона.
– Чего пялишься? Нравлюсь? Ну так иди тогда ко мне, покажу, что нужно с девками делать, когда те не против.
Не знаю, насколько она действительно понравилась, но сейчас казалась венцом творения. Наверное, женщина права – не стоит идти против природы, особенно когда испытываешь некий подъем. И не только в отдельно взятой части тела.
В общем, с завтраком я несколько припозднился, но никто на это не обратил внимания. Когда закончил с едой, Ленкур изложил наши планы.
– Отряд в дорогу собран. Одну лошадку я оставил нашей хозяйке. Кобылица прихрамывать начала, до города может не доскакать.
То, с какой нежностью, вдовушка посмотрела на нашего проводника, сразу навело на подозрение о ее причастности к неким банным процедурам Ленкура.
– Хорошо, когда выдвигаемся?
– Сейчас Игун вернется, и поедем.
– А он где?
– Неподалеку тут, через три избы, – пояснила хозяйка избы.
Стало ясно, что с мужиками в этой деревеньке напряженка. Главное теперь, чтобы и капрал не начал лошадей раздавать направо и налево, а то его-то дело совсем молодое.
– Ленкур, слушай, мне тут очень здорово помогли с умыванием, – прошептал я, когда вдовушка вышла в другую комнату.
– Не волнуйся, командир, подарки дамы себе купят сами. Деньги на это дело им выделены, хотя они даже и не намекали.
Когда деревенька осталась позади, проводник немного рассказал о ее обитателях. Действительно, в селении на одного мужика приходилось четыре женщины. А все потому, что степь рядом, туда горячие головы вечно рвались в поисках сокровищ. Кому-то везло, кому-то – не очень, а в результате половина баб в деревне были вдовами. И, несмотря на молодые годы, найти мужа им не светило.
«Ну вот, воспользовался бедственным положением женщины. Так, Платон Иванович, хорош заниматься самокопанием! Кому по итогу было плохо? Мне? – точно нет. Ей? – не заметил. Опять же, замуж она не напрашивалась, да и из меня тот еще жених. Каждый встречный гад норовит либо в рабство упрятать, либо смерти придать».
К городу мы добрались ближе к обеду. Узнав, где ближайшая гостиница, направились определяться на постой. Учитель магии, как сказал Игун, проживал неподалеку от стен Туреина, однако отправляться к нему сразу мы не решились. Сначала нужно было пристроить нашу добычу, с чем пообещал помочь опытный в этих делах Ленкур. Проводник хотел поскорее закончить с нами все дела, поскольку ему вскоре надо было возвращаться на заставу, на этот раз хотя бы не через степь.
– Платон, помоги!!! – Первое, что услышал, войдя в просторный холл гостиницы – голос Борины. Потом увидел ее в лапах двух жандармов Ибериума, если судить по форме, поскольку местные «фараоны» носили более светлые мундиры.
– Господа, по какому праву задержали девушку? – сразу перегородил им дорогу.
– Мал ты еще, сосунок, чтобы влезать в дела городской стражи. Гы-гы-гы. Вали отсель, пока по морде не схлопотал.
«И когда они научатся вежливости?»
– С какой стати жандармы Ибериума раскомандовались в Туреине?
– Они не жандармы…
– Молчи, тварь, – напарник гыгыкальщика
